— Хватит уж.

— А что? Он так расписывал свои вспыхнувшие чувства.

— Так что он сказал?

— Он сказал, что сам проехался на машине, как взял ее из ремонта. Все было хорошо. А потом побежал за цветами. Было такое? Дарил?

— Ну, дарил, — нехотя ответила я.

— Ну и вот. Он уходил минут на десять-пятнадцать. Затем пришла ты, села в машину и уехала. Он и представить не мог, что видит тебя в последний раз. Интересовался, когда похороны. — Мельников вдруг рассмеялся. — Обещал все устроить в лучшем виде. Устроитель наш…

— Хватит ржать! — отрезала я. — Есть что еще сказать?

— Да нет.

— Ты смотрел дело Сашкова? Я ведь давно тебя об этом просила, — решила напомнить я, будучи уверена, что он ничего не сделал или не накопал.

— Смотрел. Только там глухо. Правда, есть две фамилии свидетелей. И все.

— Что за фамилии?

— Они все равно ничего тебе не скажут.

— Мельников, хватит ломаться. Запер меня тут, в глуши, да еще и говорить ничего не хочешь. Так разве можно делать?

— Хватин, инициалов не помню, и Лезеда.

— Как? — Мне пришлось переспросить. Много разных необычных фамилий я на своем веку слышала, но такую впервые.

— Лезеда.

— А это мужчина или женщина?

— А шут его знает. Тебе кто нужен? — засмеялся Андрей.

— Очень весело. Вместо того чтобы делом заниматься, ты тут со мной лясы точишь. Есть у тебя еще ко мне вопросы? Если нет, надо заканчивать разговор.

— У меня такое ощущение, будто ты торопишься куда-то, — подозрительно сказал Мельников.

— Слушай, отстань со своими подозрениями. И давай договоримся так: ты будешь звонить мне на сотовый, а я буду отвечать, что, к примеру, Петрова у телефона. Или какую другую фамилию назову.

— Ладно. Приеду, как сказал, через два дня. Раньше не получится.

Я продолжала сидеть в машине Павла. Значит, что мы имеем? Тимохин скорее всего ни при чем. Гольдфельд тоже. А вот Быстряков интересуется днями моих похорон. Переживает.

То, что он уходил от моей «девятки» за цветами, — правда. И за это время кто угодно мог подойти и перерезать шланг. А кости мне толковали про женщину. Значит, мне надо побеседовать с Олегом и приглядеться к секретарше Тимохина Галине.

Только вот прикид мой мне порядком надоел. Хорошо, конечно, скрываться, но я не могу расспрашивать людей так, как мне того хочется.

Ага, придумала! Просто гениальная идея! Я вернусь с того света. Ко всему прочему, погляжу на реакцию людей. А еще будет лучше, если я начну показываться каждому по очереди. И ждать, что после этого будет.

Правда, смешно таким образом вычислять убийцу и вора. Очень может быть, что это один и тот же человек. Впрочем, известно, что воровали двое. Но либо кто-то помогал главарю, либо можно предположить, что оба эти человека вообще были наемными. Однако у всего этого зачинщик все равно есть.

Я стою, кстати, у дома Гольдфельда. А не подняться ли мне еще разочек и не поговорить с ним уже в собственном обличье, но уже как частный детектив? Впрочем, что нового он может мне сообщить? Пожалуй, ничего. А вот Тимохина попытать по поводу оружия стоит.

Так что из машины я выходить не стала. Но и к Тимохину не поехала, а решила навестить Наталью. Как там у нее дела? Знает ли она про аварию со мной? Ей-то я точно смогу раскрыться.

Остановившись перед очередным светофором, я решила позвонить Соколовой. Она взяла трубку, значит, дома. Разговаривать я не стала.

— Здравствуйте. — Наташа открыла дверь и удивилась моему приходу. Вернее, приходу старушки.

— Можно поговорить? — ничего умнее я пока придумать не могла. — Я по поводу Глеба, — добавила я.

— Проходите, — недоумевала Соколова.

Она все же провела меня на кухню.

— Вы меня не узнаете? — спросила я.

— Нет. А мы знакомы? Вы, наверное, были у нас на похоронах?

— Была, — обрадовалась я такому повороту дел. — Я узнать хотела, есть ли что нового. Ведь вашего мужа, кажется, убили? Все говорили об этом.

— Ничего нового, — отрезала Наташа.

— Но я слышала, что вы нанимали частного детектива?

— Да. Но… Дело в том, что девушка погибла.

— Да вы что! Не может быть. Такие девушки так просто не гибнут.

— Вот и я так думала. Только ее, похоже, тоже убили. — Наташа выглядела не очень хорошо.

— А я могу сказать вам, что Иванова жива.

— Вы и фамилию ее знаете? — удивилась девушка. — Но откуда? И что значит «жива»? Мне сам следователь сказал, что Татьяна погибла.