Наконец они выбрались из лабиринта в командный отсек, который произвел на нее не меньшее впечатление, но не освещением и не замысловатой техникой, а скорее выдержкой и профессионализмом, которым отличались дежурившие здесь помы. Вдоль корпуса корабля курсировал от одного иллюминатора к другому большой пом, в котором она узнала Вэйвишера. Когда она развернулась в его сторону, он мощно взмахнул хвостом и поплыл ей навстречу.

— Добрый день, мисс Оливеро, — произнес переводчик. Вэйвишер начал выписывать круги, плавая вокруг нее, что она расценила как приветствие. А может, это было чем-то вроде особого распоряжения, решила она, заметив, что ее свита по окончании танца отплыла к противоположному борту. — Ну как, наш корабль вас устраивает?

— Вполне, — ответила она. — Мы поймем это через несколько дней или недель, когда освоимся с ним окончательно. Кажется, вы хотели поговорить со мной наедине?

— Да. — В наушниках послышался легкий треск, а потом снова возник голос автоматического переводчика, на этот раз более тихий. — Теперь нас не слышит никто из моих сородичей. Мне бы хотелось предложить вам бартерную сделку: информация в обмен на кабель прядильщиков.

— Вот как? — удивилась Кармен, стараясь не обращать внимания на ноющую боль, внезапно стянувшую живот. — Какая информация?

— Мы получили предполагаемую химическую формулу того вещества, из которого сделан сам кабель, а также формулу покрывающего его «клея». Мы продадим вам эти сведения, а вы откроете нам кредит на один триллион долларов.

— Огромная сумма, — сказала Кармен. — Почему вы решили, что ваши сведения так дорого стоят?

— Потому что трудно поверить, что в обозримом будущем ваша наука сможет получить эти формулы. Однако раз вы выбрали верную дорогу, нужно всеми силами помочь вам разобраться в системе управления Космической Прялкой.

— Что заставляет вас думать, что сейчас мы не разбираемся в ней?

— Когда вы делали кабель для рушрайков, два человека погибли — то ли во время производственного цикла, то ли после него. Вывод напрашивается сам собой.

Кармен стиснула зубы.

— Ладно. Раз уж мы заговорили об этом, скажите, зачем вам столько кабеля — наших людей это наверняка заинтересует. Нам кажется, что в условиях подводной жизни область применения таких сверхпрочных материалов весьма ограничена.

Итак, тот самый вопрос прозвучал. Может, он и показался Вэйвишеру бестактным, но ни в манерах разумного дельфина, ни в его ответных словах не было и намека на недовольство.

— Именно из-за особенностей нашей среды обитания мы страшно нуждаемся в кабеле. Скажите, как, по-вашему, мы запускаем корабли в космос?

— Корабли… — Ее удивила внезапная смена темы беседы. — Я думаю, вы поступаете так же, как все: строите свои корабли на орбите из материалов, доставленных на шаттлах.

— Нет. Для нас более практично строить их на самой планете. — «Под водой», — про себя добавила Кармен. — Потом мы запускаем их почти пустыми, заполнив водой только контрольные отсеки. Членов экипажа мы запираем в небольших контейнерах — они пребывают в состоянии искусственной спячки. Группа пилотов ведет корабль к ближайшей гигантской планете, окруженной газовой атмосферой, или, если повезет, к поясу астероидов и целый год занимается добычей льда, которым можно заполнить внутренности корабля. Лед растапливается, корабль наполняется водой, и только тогда остальные члены экипажа пробуждаются от спячки и корабль приходит в рабочее состояние.

— Сложная система, — пробормотала Кармен.

— И очень дорого нам обходится, — сказал пом. — Во время выхода из анабиоза один из двадцати восьми помов погибает.

Кармен застыла.

— Вы, наверное, не горите желанием выходить в космос.

— Океаны на нашей планете глубоки и обширны: мы привыкли плавать везде, где вздумается, наш народ любит свободу передвижения. Так неужели мы будем навеки привязаны к одной-единственной планете?

Его плавники задрожали, задергались, не останавливаясь ни на секунду, и Кармен показалось, что ей удалось заглянуть в загадочные глубины психики помов. «Странно, — подумала она, — как все-таки ловко автоматы-переводчики стирают между нами границы: ведь на самом деле мы такие разные. Интересно, в этом сила техники или ее слабость?» Мысль интересная, но Вэйвишер вывел Кармен из задумчивости. Он успокоился и продолжил беседу.

— Вот зачем нам нужен ваш кабель, — сказал он. — С его помощью мы построим механизм, который будет выводить в космос наши корабли.

И тут Кармен осенило.

— Понятно. Вы хотите построить что-то вроде небесного лифта, да? С орбиты протянете кабель до самой планеты и будете пользоваться им, как лебедкой?

Щупальца пома завибрировали.

— Вам знакомы подобные механизмы? Поразительно!

— Чисто теоретически, — призналась Кармен, пытаясь вспомнить все известные ей научные факты. — Мы додумались до этого, кажется, еще полвека назад. Правда, я не знаю, почему такое сооружение так и не было построено — то ли не нашлось прочного материала, то ли в расчетах была найдена ошибка.

— Теоретически ошибка невозможна. Что касается нас, мы просто-напросто не имели достаточно прочного материала. До сих пор.

— Да, кабель прядильщиков — просто идеально для этого подходит, правда? И все-таки триллион долларов — огромная сумма. По-хорошему, такие деньги платят за надежную информацию. Так что прежде всего нам бы хотелось поточнее узнать, за что, собственно, мы платим.

— Ну что ж, это справедливо, — помолчав, ответил Вэйвишер. — Хорошо. Когда рушрайки провели первый тепловой анализ, мы уже догадались кое о чем. Как вы знаете, кабель становится сверхпроводящим при относительно низких температурах — тогда тепло распределяется равномерно по всей массе. А вот этого вы можете и не знать: при повышении температуры он излучает спектр абсолютно черного тела, но с пустотами, которые указывают на поглощение различных металлов. При дальнейшем повышении температуры даже эти линии исчезают.