— Так она знала! — с напряженным выражением лица воскликнула Зарубина.

— Выходит, что знала…

— Вы уверены, что Вероника не убивала Альберта Степановича. Но тогда кто же это мог сделать? Ведь я была на даче до нее. Альберт был жив, — она нервно рассмеялась.

— Неизвестно. Вероника Сергеевна нашла мужа мертвым. Пистолет исчез. Она произносила перед ним страстные монологи, когда он лежал на кровати, но она не знала, что обращается к мертвецу. Она и легла с ним рядом, потому что ей даже в голову не могло прийти, что это — труп. И только когда она тронула его, а потом увидела свои руки, запачканные его кровью, она поняла, что лежит рядом с бездыханным телом.

— Вы думаете, Вероника говорит неправду? — настороженно спросила Ольга.

Она была вся как-то напряжена, но усиленно пыталась это скрыть. Это-то усилие и подводило ее. У меня было такое ощущение, что она довольна тем, что Дюкина не убивала своего мужа. Принимая во внимание все то, что мне было известно о Зарубиной, — а поговорив с ней сегодня, я поняла, что человек она корыстный и не придерживается каких-то строгих моральных норм, — ее радость была мне непонятна. Конечно, многие бы испытали удовлетворение, узнав, что их друг или подруга чисты перед законом. Но, во-первых, Зарубина с Дюкиной не были такими уж подругами, скорее просто приятельницами и сослуживицами, а во-вторых, Ольга спала с мужем этой самой подруги, возможно, используя его для продвижения по службе. Доверил же ей Дюкин работу менеджера по рекламе.

— Уверена в этом, — усмехнулась я.

— Но зачем ей это нужно? — с тревогой спросила Зарубина. — Ее ведь могут посадить.

— Могут, — кивнула я, — если я не найду настоящего убийцу.

— А вы найдете его? — в голосе сурдопереводчицы появилось сомнение.

— Думаю, это лишь вопрос времени, — гордо ответила я, — но давайте вернемся к вашему визиту на дачу в ту злополучную ночь. Расскажите мне подробно, когда вы пришли, о чем говорили, во сколько уехали, как добирались до дома? Ну и так далее.

Я поудобнее устроилась в кресле, закурила новую сигарету и приготовилась слушать. Из рассказа Зарубиной выходило, что она приехала на дачу около двенадцати ночи. Ничуть не смущаясь, с гордым видом она сообщила, что сразу же после приезда они с Альбертом занимались любовью, потом выпили немного шампанского, поболтали чуть-чуть о будущей их совместной жизни, и она уехала домой, чтобы отдохнуть, потому что наутро у нее была запись в студии. Альберт вышел вместе с ней и отправил ее домой на попутке.

— В полвторого ночи? — я приподняла брови.

— Это же почти город, — пожала она плечами, — можно уехать в любое время суток.

— Как чувствовал себя Альберт?

— Прекрасно, — кокетливо улыбнулась она, — только сожалел, что не может развестись в ближайшее время. Но я его не торопила.

— Вы когда-нибудь видели его пистолет?

— Да, — кивнула она, — он почти всегда брал его на дачу. Мало ли что…

— А в тот вечер, вернее, ночь?

— Он был у него в кармане пиджака.

— Альберт не вынимал его при вас?

— В ту ночь — нет.

— К нему больше никто не приходил?

— Я никого не видела, — Ольга покачала головой.

Нашу милую беседу прервала трель телефонного звонка. Извинившись, Зарубина поднялась с кресла и прошла к кровати, рядом с которой на тумбочке стоял телефон. Она села на краешек кровати и сняла трубку.

— Алло, — произнесла она, развернувшись ко мне в пол-оборота. — Пока не могу. Да, думаю, через полчаса. Хорошо, в «Репризе» на Московской, вы ее сразу найдете.

Пока она говорила по телефону, лицо у нее было сосредоточенным и, я бы даже сказала, властным, да и тон голоса был скорее приказным. Как ни в чем не бывало она опустила трубку на рычаг и снова присоединилась ко мне.

— Важная встреча? — небрежно поинтересовалась я.

— Ничего особенного, — она повернулась к окну.

— Тогда продолжим, — я затушила сигарету в пепельнице, — интересно получается, вы приходите к Альберту, проводите с ним какое-то время и уезжаете, а потом его находят мертвым. Вам не кажется это странным?

— Вы хотите сказать, — Зарубина выпучила на меня свои зеленые глаза, — что это я убила его?!

— Так получается, — я легонько пожала плечами, внимательно смотря на нее.

— Но это же какая-то белиберда, — Зарубина понизила голос, — вы же сами должны это понимать.

— Пусть разбирается милиция, — я поднялась с кресла, но осталась стоять, ожидая ее реакции. — Когда вас доставят в отдел, вы еще раз все объясните, возможно, вам поверят и вскоре отпустят. Тогда вам не придется кормить тюремных вшей.