После обеда я сидела у себя в квартире, погруженная в размышления. Всего пару минут назад я раскинула гадальные «косточки», и вот что они мне выдали: 30+16+2 — «Ваш новый знакомый не тот, за кого себя выдает».

Получив от высших сил такое сообщение, я искренне посмеялась над версией, что они имеют в виду Марка Иосифовича Гольданского. Вот уж он-то вряд ли выдает себя за кого-то другого.

А остальные?

После разговора с Гольданским я практически уверилась в том, что версия Перевалова — не более чем пустышка. Груничев сам говорил, что махнул рукой на непорядочного родственника и на деньги, одолженные им. Сучков, естественно, тоже не напоминал о себе. Отношений между дядей и племянником, таким образом, практически не было. Ну и возникает логичный вопрос — зачем стрелять, если Груничев не требует долга? Логичный ответ может быть только один — старческий маразм. Но как бы ни придвинулись малаховские дачники к подобному признаку старости, все же, думается, не до такой степени, чтобы вооружиться и открывать стрельбу. Да еще нанимать каких-то отморозков для нападений.

Еще перед тем, как бросить «косточки», я задумалась об Алене и о ее гибели. Практически все версии, связанные с Груничевым, даже абсурдные, я отработала. Не вырисовывается там ничего! И сам Груничев, и его коллеги, и друзья — все отказываются понимать, в чем дело. Ну а если дело гораздо проще — никто и не хотел его убивать? Если выстрел предназначался его супруге?

И я приступила в своих сосредоточенных размышлениях к анализу всего произошедшего под новым углом зрения. И что же я имею? Во-первых, как я уже упомянула, не прослеживается никакого мотива убивать Святослава. Во-вторых, в моей памяти всплыла фраза Владимира Николаевича Перевалова: «Так стреляют только лохи, девушка!»

Действительно, с чего я взяла, что убивший Алену преступник — полный лох и мазила? Да только потому, что все мои мысли были сосредоточены вокруг Груничева, а не вокруг его супруги. Мне и в голову не приходило, что кому-то может мешать безобидная с виду Алена. А ведь, если вспомнить всю картину, как там все произошло? Да, мы со Святославом рухнули на землю в момент выстрела. Но, положа руку на сердце, если быть откровенной с самой собой, могу ли я утверждать, что именно моя проницательность и расторопность спасли жизнь клиента? И с полной уверенностью сейчас отвечаю — нет. Стрелявший в самом деле должен был быть полным лохом, чтобы, заранее спланировав убийство и выбрав подходящее место, так глупо промазать. Так что клиента спасла не я, как ни обидно это признавать. А вот если допустить, что никто и не собирался убивать Святослава, то получается… Очень даже интересно получается!

Ну, и третье… «Косточки» мои дорогие, конечно же. Сразу после трагедии они мне сказали, чтобы я верила не тому, что мне говорят, а тому, что я вижу. И как ведь они были правы!

С самого начала мне твердили, что Груничеву грозит смерть, что на него покушаются, и я принимала это за чистую монету. Да и не только я — все! А нужно было смотреть шире и глубже. Возьмем тот случай, когда Груничева избивали, а Алену тащили к машине. Как развивались бы события, если принять, что моя версия верна и удар был направлен на Алену? Cкорее всего, ее затолкали бы в машину и увезли куда-нибудь в лес, а там бы уже убили. И все выглядело бы как нападение отморозков или сексуальных маньяков. Но тогда Груничевой удалось вырваться и позвать на помощь. Кстати, при первом, несостоявшемся нападении, а вернее, только при угрозе его Алена вдруг почему-то заволновалась. Почему? Она чего-то опасалась?

Так, так… Пойдем дальше. Кому помешала домохозяйка, не находящаяся в сфере финансовых интересов других людей напрямую? И тут на ум приходит другое предупреждение «косточек»: «Ваш новый знакомый не тот, за кого себя выдает». А ведь я думала об Алене перед тем, как бросить «кости». Так что и выпавшую композицию следует, вероятно, отнести именно к ней. С Груничевым все понятно, он явно тот, за кого себя выдает. А вот что мне известно об Алене? Подумав, я пришла к выводу, что практически ничего. Я же почти и не интересовалась ее персоной, только в связи со Святославом. Конечно же, теперь нужно ехать к нему и задавать множество вопросов касательно его жены.

Придя к такому выводу, я быстро собралась и набрала номер Святослава. Выслушав меня, он, как мне показалось, безразличным голосом сообщил, что будет ждать дома. Видимо, он был вымотан после визита в милицию и явно не очень хотел с кем-либо разговаривать. Но разговор был необходим. Поэтому я села в свою «девятку» и отправилась к Груничеву.

Я застала Святослава Игоревича в не очень хорошем виде — он был небрит и выглядел каким-то потерянным. Но это было неудивительно, даже совершенно естественно для состояния человека, который только что потерял жену.

Делами в фирме ведали пока что его заместители. Организацию похорон взяла на себя Ирина Александровна, а сам Груничев преимущественно сидел дома и никуда не высовывал носа.

— Святослав, давайте все же успокоимся и снова поговорим о деле, — начала я.

Груничев устало кивнул.

— В принципе, я отработала версию о причастности вашего дяди Михаила Степановича Сучкова к убийству, — слегка покривила душой я. — Скорее всего, он невиновен.

На самом деле, конечно, полностью эту версию отметать было нельзя. Старички-разбойнички с дачной Малаховки могли и кого-то нанять, но дело все же было в другом — психологически они никак не годились на роль убийц. Да и мотивы у них хлипенькие, если не сказать больше. Но самое главное, чего я пока клиенту не сказала, — я уже почти уверилась, что нападение не имело целью поразить Святослава.

Груничев, молча выслушав мое сообщение, опять кивнул.

— И у меня к вам просьба. Может быть, я покажусь вам надоедливой, но все же — вспомните о ваших врагах. Конкуренты, обиженные, любовницы, в конце концов!

Спрашивала я скорее для очистки совести, чтобы окончательно убедиться, что никто всерьез не мог желать Святославу смерти. Груничев опять не произнес ни слова, только отрицательно покачал головой.

— У вас не было любовниц? — прямо спросила я.

— Нет, — разжал наконец губы Груничев.