— Это мой маленький братик Солнышко, — шепнула я Фиалке.

— А это моя безмозглая сестра Дикси, которая все ещё играет в игрушки, — сказала Рошель со вздохом.

— Ш-ш-ш! Пошли на кухню. А то мы их разбудим, — сказала Мартина. — Пошли попьём чаю.

— Мама правда назовёт его Солнышко? — прошептала Джуд. — Она такая горячая. Я уверена, что у неё температура. Что такое родильная горячка? Может, как раз то, что у неё?

— Нет, конечно. Заткнись, Джуд! Идите все сюда, — позвала Мартина.

Мы все сгрудились на кухне. Мы уже поставили там наши стол и стулья, но чувства, что это наша кухня, не было. Раковина была чистая, но мы старались не подходить к ней близко. Пол был грязный, весь в пятнах, многих квадратиков кафеля недоставало, а из оставшихся половина была в трещинах.

Я подобрала ноги, чтобы не касаться пола босыми ступнями. Из вчерашних носков один потерялся в заваленной гостиной, а где чистые, я не знала. Поэтому решила обойтись без них. Кеды без носков натирали, поэтому их я тоже сняла.

Фиалка летала вокруг меня кругами. Наконец она села мне на палец ноги, вцепившись проволочными ноготками.

— Дикси, ты не можешь сидеть по-другому? — спросила Рошель. — У тебя ноги грязные. Это не дом, а помойка. Мама просто ненормальная, что притащила нас сюда.

— И правда, — вздохнула Мартина.

— Вам не надоело ныть? — осадила их Джуд. — Дом придётся привести в порядок, только и всего.

— Можешь не смотреть на меня, — сказала Рошель. — Я уже сыта по горло этой чёртовой уборкой. Меня от неё тошнит. Я почти самая младшая, несправедливо, что на меня наваливают самую тяжёлую работу.

— Ты уже не младшая, — сказала я. — Ты ровно посерединке. Мартина и Джуд, потом ты — свинка в серёдке! — потом я, потом Солнышко. Маленькая теперь не я, а он.

— Да, и он наверняка уже гораздо умнее, чем ты сейчас, Дикси. Он прелесть, правда? Такая крошка.

— Мне кажется, он довольно крупный, — проговорила Мартина, отхлёбывая чай. — Представьте, какого размера у него голова и как должно быть больно, когда она выходит.

— Перестань! Главное, мама уже здорова, — сказала Рошель.

— Ничего она не здорова! — возразила Джуд.

— Ну конечно, она устала, ясное дело, но ей надо просто хорошенько выспаться, и все будет в порядке, — заверила Рошель.

— Она ужасно выглядит. И ведёт себя странно, — сказала Мартина. — То, что она так волнуется, чтобы мы не трогали ребёнка, как будто мы его можем обидеть. И вся эта чушь насчёт того, что они ещё не разделились, — что бы это значило?

— Когда родилась Дикси, она тоже была немножко странная, помнишь? — сказала Джуд. — Но Дикси целую вечность не выписывали из больницы, и мама каждый день таскалась туда-сюда от неё к нам.

— А потом, она все ещё тосковала по моему отцу Она мне говорила, что у неё была страшная депрессия. — Рошель многозначительно покачала головой.

— Надеюсь, сейчас у неё депрессии не будет, — сказала Джуд.

— Депрессия будет у меня, из-за того что мне приходится здесь торчать, когда я хочу домой, к Тони, — простонала Мартина.

Джуд взглянула на неё.

— Ты что, правда собираешься бросить маму и нас всех? — спросила она.

— Не сию минуту. Но скоро. У меня своя жизнь, Джуд. Я хочу быть с Тони.

— Как это он оказался тебе дороже нас?

— Потому что я его люблю.

— Больше, чем маму и нас?

— По-другому. Ты это поймёшь когда-нибудь.

— Я уже понимаю, — сказала Рошель. — Я просто дождаться не могу… Хотя даже думать не хочу о каком-нибудь соседском мальчишке, вроде Тони. Нечего меня пихать, Мартина, он же буквально соседский мальчишка. Нет, мне нужен по-настоящему красивый, энергичный и страшно привлекательный парень.

— Вроде этого с серьгой, — сказала Джуд с отвращением.

— А почему бы и нет? — откликнулась Рошель. — Он, по-моему, очень подходит.

— Конечно, очень подходит, чтобы утащить тебя на задворки и путаться с тобой на показ всем своим приятелям, — сказала Джуд.

— Да ты-то почём знаешь? Ладно, тебе мальчишки не нравятся. А мне они нравятся.

— Он не мальчишка, он взрослый обормот. А ты-то как раз глупая маленькая девочка, — сказала Джуд.

Рошель с сожалением покачала головой, глядя на Мартину.

— Ничего она не понимает, правда?