На улице стремительно темнело. Да, хоть и середина лета, но десять часов вечера — это уже все-таки поздний вечер. Уже двенадцать часов, как я взялась за это невезучее дело, а результатов — ноль с хвостиком… Знавали мы дела и подинамичнее. Правда, герои на этот раз у нас, конечно, не ахти какие. Я покосилась на сидящего рядом Лукашова и с раздражением достала сигарету, пока мы стояли на перекрестке. Лукашов галантно (да чтоб его!) помог мне прикурить и опять уставился в окно.

Я что-то злилась все больше и больше. Со мной такое бывает только в экстренных случаях, ну там если когда подставят, или по башке надают, или вокруг пальца попытаются обвести. Я опять бросила на Лукашова взгляд. Похоже, это последний вариант. Дяденька явно многого недоговаривает. И напрягает меня, ой как напрягает!

Мне все же куда проще общаться с такими типами, как этот самый Борисов, от них хоть знаешь, чего ждать можно, да и потом, всегда знаешь, где у них слабое место. Так что проблемы возникают редко, стоит только юбку с разрезом повыше надеть или блузку с глубоким вырезом. А вот где слабое место у этого «ботаника»? С такими у меня всегда была больше война, чем мир. Ну, не умею я кадрить всю эту интеллигентную братию. Не умею.

— Зря вы это, — вдруг подал голос «ботаник».

— Что? — удивилась я.

— Ну, зря вы так с Наташей. — Я подумала, что она ему рассказала о моем провокационном поведении. Промолчала, ожидая продолжения. Он не заставил себя долго ждать и продолжил: — Она здесь совершенно ни при чем. Зря вы на нее. — «Хм, хм!» — сказала я, надеясь, что это не конец монолога. Это был не конец. — Наташка очень любила Серегу, всегда. И сейчас его любит. И ей никто не сможет его заменить. Никто, понимаете? — В его голосе звучала горечь. Я подумала, какой из вопросов задать: «Даже вы?» или «А вам?» Решила задать первый.

Лукашов бросил на меня пронзительный взгляд:

— Вы о чем?

— Да ладно, Андрей, давайте не будем играть в бирюльки. Вы ведь сами обещали мне всяческую помощь, — я глянула на него.

Андрей вздохнул и сказал:

— Даже я. Если вас это интересует. Но я и не претендую на ее любовь. Я просто хочу ей помочь. — Андрей отвернулся к окну. «Конечно! Конечно! — подумала я. — Кто бы только сомневался!» — Понимаете, Таня, Наташа для меня — это, если можно так сказать, идеал женщины. Я всячески перед ней преклоняюсь. Но вот относиться к ней как к «своей» женщине не могу. Не хочу, да и не собираюсь. Она для меня много больше, чем женщина. Она для меня друг.

Я вскинула брови. Ну говорю же я, что не понимаю я всю эту рефлексирующую интеллигенцию. Куда как проще с «мачами». Если ты женщина, то и отношение к тебе соответственное. А здесь… Хотя мы вот с Кирей тоже друзья, но и у него нет-нет да и мелькают желаньица, в этом я просто уверена. Правда, Киря многим мне обязан, он к тому же женат и порядочен, да и женушку свою любит. Ну и потом, Киря ведь не такой законченный «ботан»! Я с недоверием посмотрела на Лукашова. Покачала головой, вздохнула и недовольно подумала, что вот теперь мне еще придется разбираться в их чувствах. Ерунда какая-то. Ну не люблю я эти слезливые рулады. Тут мы наконец добрались до незабвенной улицы Лебедева-Кумача.

— Куда теперь?

— Направо, затем под арку.

Я так и сделала. Андрей искренне (?) поблагодарил и, выходя из машины, напомнил, что всегда в моем распоряжении и что «всячески» готов помогать. Я делано улыбалась и кивала, однако, как только он захлопнул дверцу, вздохнула с непередаваемым облегчением. Наконец-то домой!

Я добралась до дома в кратчайшие сроки, как говорится. Я как можно быстрее поставила свою машинку в гараж, мечтая только о том, чтобы оказаться в стенах собственной берлоги, принять душ, сварить кофейку, закурить сигаретку и спокойненько подумать, а может, и с костяшками посоветоваться.

Когда я, освеженная душем, удобно уселась на своем диванчике с кофейком и сигаретками, было уже около полуночи. А ведь я еще хотела сегодня позвонить в органы и выяснить, кто же это занимается этим странненьким делом, та ли самая Лялька Северцева, «подруга дней моих суровых»… То есть подруга моей бурной институтской молодости, внезапно вышедшая замуж и покинувшая наш расчудесный Тарасов. Вполне может быть, что вернулась, на родину потянуло. А что, Лялька такая, она и «поностальгировать могет», с нее станется. Но… Придется отложить такое дело до утра. И вообще, что же нам делать завтра?

А для того чтобы решить, что делать, нужно собраться с мыслями и решить, что же у нас после такого суматошного дня имеется в арсенале. Я тяжело вздохнула. Как же мне не нравилось это дело! Эти непонятные отношения, это непонятное убийство. Все чего-то недоговаривают, психуют, словом, шизы какие-то. Хотя, конечно, понятно… С одной стороны, но с другой?..

Кто же нашего господина «замочил»? Может, правда Лукашов? Смог бы? А что, его, похоже, если как следует «достать», то вполне способен. И не смотри, что флегма. Надо же, завелся сегодня с полоборота… Похоже, он и правда крайне неравнодушен к Старцевой. А вот какие были в последнее время отношения между ним и Старцевым? Об этом нам неизвестно. От кого бы узнать?