— До свиданья, Татьяна Александровна.

Потом резким движением поднялся и ушел.

Буквально через несколько секунд подскочил наш официант и показал счет. Похоже, мы перестали быть гостями в этом заведении. А я и не огорчилась.

— Мне здесь разонравилось, — сказала я Володьке, — как я понимаю, свою функцию для меня эта забегаловка уже выполнила. Я узнала кое-что интересное, а мужской стриптиз мне здесь вряд ли покажут.

— А женским ты разве не интересуешься? — спросил Володька умильно наивным тоном и жалостливо заломил брови.

— Возможно, скоро начну, но тем хуже будет для тебя, — буркнула я и грустно повела глазами по сторонам. — Нет нормальных мужиков, куда ж мне теперь деваться, сироте горемычной?

Володька обиженно сморщился, но все-таки бросил быстрый взгляд на эстраду и ответил:

— Сейчас, по крайней мере, становится кое-что ясно. Можно предположить, что Пшенниковы, близнецы твои однояйцевые, опасались, что ты слишком много узнала про Поприна, и пытались скачать информацию.

— Не забывай, что Пшенникова нет в Тарасове, — напомнила я, — и неизвестно, кто ко мне приходил.

— Помню. Сама не забывай, что лично Пшенникову приходить было необязательно. А засланцы, причем без координации друг с другом, привалили, прикрываясь именем шефа, и ничего у них не получилось.

— Похоже, Пшенников опасался, что я узнаю о его интересах в этом бизнесе, — задумчиво проговорила я и посмотрела на новую стриптизершу.

Эта была уж наверняка хуже обеих предыдущих. Во-первых, она была не просто толстой, а толстой до неприличия. С такой фигурой в приличном обществе раздеваться нельзя. Во-вторых… А впрочем, уже и первого пункта достаточно, и говорить больше не о чем. Даже Володька стал смотреть на нее в два раза реже, чем на ее закончивших выступление подружек.

— Тебе не надоело еще? Домой хочу. — Я откровенно зевнула в пространство, однако не забыв прикрыться ладошкой, я ведь приличная дама, хоть и пришла смотреть стриптиз, как может показаться со стороны.

— Надоело, — с тяжелым вздохом сказал Володька, повертел головой и, поймав взгляд нашего официанта, махнул ему рукой.

Тот не торопясь подошел, и Володька расплатился.

— Много там вышло? — спросила я, вставая. — Твоя майорская зарплата выдержит?

Володька промолчал, и я, сделав правильный вывод, тоже промолчала, решила, что придумаю, как возместить его расходы. В пятикратном размере. Так, обдумывая возможные варианты бартера с Володькой, я подала своему кавалеру руку, и мы направились к выходу.

Неторопливо мы вышли из клуба, спустились по ступенькам, каждый думая о своем, и взяли курс на мою «девятку», стоящую почти напротив «Эдельвейса» через дорогу.

Когда до машины осталось метров пять-шесть, вдруг… Мне показалось, что началось землетрясение, налетел тайфун или цунами, словом, произошло что-то стихийное и от людей не зависящее. Но через мгновенье все стало ясно… Вдруг моя «девятка» подпрыгнула на месте, из-под нее вырвался сноп черного дыма. Грохнул по ушам звук взрыва.

Почти сразу же раздался второй взрыв: это разорвало бензобак. Лобовое стекло и стекла дверок вылетели наружу. Передняя левая дверь — там всегда был слабоватый замок — сорвалась полностью и полетела прямо на нас с Володькой.

При первых звуках этого незаказанного фейерверка Володька оттолкнул меня влево, схватил за руку, протащил до стоящей рядом «Ауди», прижал к ее гладкому боку и сам навалился сверху. Ему, наверное, показалось, что это очень героически получилось, но вышло, разумеется, неуклюже и грубовато. Мужик, что возьмешь.

Вырвавшись из настойчивых Володькиных объятий, когда все уже отгремело и наступила сравнительная тишина, я взглянула на… ну, в общем, на то место, где только что стояла моя машина. От моей любимой «девяточки» остались рожки да ножки. Это если выражаться высоким штилем русской народной поэзии. А если говорить конкретно и современно, то перед моими глазами развернулась сюрреалистическая композиция из обгоревших стоек да еще чего-то перекрученного и обугленного.

— Ни хрена себе, — тонко заметил Володька, озираясь по сторонам.

— И я такого же мнения, опер, — зло произнесла я, принимая однозначное решение: — Ты стой здесь, жди своих, они сейчас набегут, а я пойду пообщаюсь с Поприным. Он оказался прав, засранец, нам с ним предстоит встретиться.

И быстрым шагом направилась обратно к «Эдельвейсу».

— Танька, подожди! — крикнул Володька и, догнав меня, схватил за локоть. — Что я скажу ментам? — спросил он, словно был иностранцем в стране Ментовии и не понимал ни языка, ни соображения ее аборигенов.

— Отстань, скажи что-нибудь, типа ты свидетель, — отмахнулась я, освободила руку и легко взбежала по ступенькам, ведущим во Дворец культуры.