— А… — Больше слов у меня не нашлось, и я от души рассмеялась шутке.

А потом пошла переодеваться и в душ, на секунду заглянув на кухню и сообщив Максу об этом.

— Ты там недолго, а то все остынет.

— Мигом, — откликнулась я и нырнула под струйки воды.

Так мечтала полежать в горяченькой ванне, насладиться полным расслаблением… Но запах котлет сделал свое дело — мне ужасно захотелось есть. Пришлось довольствоваться душем — я только позволила себе закрыть глаза и отключиться от всего мира под горячими струями.

— Ну что ты застряла? — Максим постучал в дверь. — А разогревать котлеты нельзя, они развалятся. И холодные будут невкусные…

Мне плохо было слышно, но суть я уловила и решила, что перед сном можно будет посетить ванну еще раз. Поэтому окатила себя напоследок прохладной водой, вытерлась, юркнула в большой махровый халат, который мне любезно выделил Горошек. Сказал, что терпеть его не может и выбросить тоже — мама подарила. Вот он у него лежал-лежал, а теперь понадобился. Через минуту я вышла — свежая, как майская роза.

— Как у тебя прошел день? — спросил Максим, усаживая меня на самое почетное место и ставя передо мной тарелку с картофельным пюре и котлетой.

— Пюре сам делал?

— Обижаешь, — произнес он. — Только разводил. Все покупное, сейчас так удобно. Что захотел — раз, купил, и готово. Красота. Так что у тебя с делами?

— А что дела? Идут себе помаленьку. — Мне совершенно не хотелось обсуждать с ним мои проблемы. Да ему и незачем знать о них.

Не успела насладиться стряпней Горошка, как зазвонил мой сотовый.

— Это снова я, — послышался голос Гарика Папазяна. — У меня новости, дорогая.

— Вся внимание, — ответила я. Но мое внимание, если честно, было направлено скорее на тарелку, чем на звонившего.

— У нас сейчас подозреваемый номер один — сама невеста.

Ну вот. Добрались-таки до Юльки. Я, конечно, знала, что так получится. Даже думала, что это случится гораздо раньше, поэтому слова Гарика не могли вывести меня из равновесия.

— Ну? — сказала я. — Что у вас против нее?

— А ты ведь, как я понимаю, на нее работаешь?

— Да. Поэтому, Гарик, расскажи мне все в подробностях.

— У тебя нормальный телефон есть, а то, боюсь, наш разговор может затянуться.

— Да ладно, я включу счет в свой гонорар. — Мне не хотелось сообщать телефон Максима, чтобы не втягивать его в эту историю.

— Тогда слушай внимательно, — сказал Папазян. — Мы при Терехове, в его руке нашли серьгу. Я не сказал тебе сразу об этом, но теперь выяснилось, чья она, поэтому секрета больше нет.

— И она, конечно, Юлина?

— Да, серьга принадлежит Заглядовой. Это раз. Гости также запомнили и рассказали, что примерно в это время невеста куда-то отлучалась. Это уже два. Ну и самое главное. В кармане убитого была обнаружена записная книжка, в которой найдено имя Заглядовой и ее телефон. Причем все это обведено фломастером в заметный кружок. Следовательно, он ее прекрасно знал. А так как у нас получается, что никто его на свадьбу не приглашал, никто его не знает, то выходит, он сам пришел. И пришел именно к ней. Она выходила, видимо, с ним разговаривать и запросто могла его убить. Выстрел сделан из дамского пистолета. Тебе, кажется, это еще тоже не известно. Вот так обстоят дела. Жена, видимо, на самом деле ни при чем.

— А почему Заглядова это сделала? — спросила я. — Какой у нее мотив?

— Сейчас мы именно этим и занимаемся, — сообщил Папазян. — И сдается мне, что причина найдется. Не буду тебе пока ничего говорить.

— Что будет с Юлей?

— Возьмем под стражу, как только раскопаем мотив.

— Замечательно, — ответила я, с грустью подумав, что Юля теперь совсем расстроится и что еда моя уже совсем остыла.

— Непонятен твой оптимизм, — удивился Гарик.

— А без него никуда. Ладно, присматривайте за ней. Я буду сообщать новости. Но и ты, Гарик, уж пожалуйста, про меня не забывай.

— Обижаешь, — в его голосе послышались теплые нотки, переходящие на кавказский выговор, — разве можно забыть такой дэвушка.

— Буду надеяться. Если все, то пока.

— До встречи, — отчеканил Папазян и отключился.

Максим смотрел на меня своими зелеными глазами с некоторой обидой. Я сразу поняла, что он расстроен, так как пюре начало покрываться подсохшей корочкой.

— Я все съем, не бойся, — посмотрела я в свою тарелку.

Тарелка Максима тоже была нетронутой.

— Понимаешь, работа такая. Ты ведь должен меня понимать. У тебя похожее положение.