Мы принялись за еду. К счастью оказалось, что в холодном виде блюдо было не менее вкусным, чем, возможно, в горячем. Сравнить мне не пришлось, но я так решила.

Так что мы с удовольствием поели, потом выпили горячего чая, и я решила позвонить Юле. Надо поддержать ее, а то ей сейчас тяжело.

Трубку взял ее муж Александр. Он не очень мило со мной поговорил. Сказал только, что Юлю уже задержали и что он вообще не хочет о ней говорить. Я извинилась и положила трубку.

— Похоже, дело совсем плохо, — сказала я Горошку. — Мне придется сейчас поехать в Тарасов. Но завтра я снова вернусь.

— Ничего себе. Ближний свет, — присвистнул он.

— Но и не дальний, к счастью.

Я встала и пошла одеваться. Уже собранная, села покурить, попросила кофе в термос и стала пускать дым колечками. Максим послушно сварил кофе и сел рядом.

— Не нравится мне, Иванова, что ты занимаешься такой опасной работой. И чего тебе дома не сидится? Пошла бы куда-нибудь преподавать… Так нет же! Бегает, носится как угорелая. Ночь-полночь — без разницы.

— Поздно, Горошек, меня воспитывать. Раньше надо было. Все, я пошла.

— Когда ждать?

— Завтра с раннего утра. Думаю, ты и на работу еще не успеешь уйти, а я уже у тебя буду.

— Посмотрим.

Я села в машину и отправилась в путь.

Дорога заняла чуть меньше трех часов. Я сразу же поехала в отделение к Папазяну. Как чувствовала, что он допоздна на работе сидеть будет. И не ошиблась.

— Вот кого не ожидал увидеть, так это тебя! — воскликнул удивленно Гарик.

— Ты почему не сказал мне, что Юлю взяли под стражу? — наехала я на него.

— А что это меняет?

— Она там одна. Ей плохо.

— Она нам все рассказала, — усмехнулся Гарик. — Очень интересная история получается.

Папазян встал, вытащил из шкафа для бумаг бутылку коньяка и поставил ее на стол.

— Сейчас тебе от меня не отделаться. Придется со мной выпить, если хочешь узнать информацию, — с довольно глупой улыбкой заявил Гарик.

— Думаешь, я не знаю? — Мне стало смешно.

Его глаза округлились, но потом он все равно рассмеялся.

— Неужели откажешь?

— Не откажу, — мило улыбнулась я, — но и ты мне не откажи. Дай сначала с Заглядовой увидеться, а потом с тобой поговорим.

— Иди видься, — разрешил он мне «последнее желание».

Папазян выписал пропуск, и я поспешила к Юле.

Она сидела на деревянной скамье с заплаканными глазами. Как только увидела меня, вскочила и бросилась навстречу.

— Танечка! — Слезы с новой силой полились из глаз. — Как я рада тебя видеть! Как хорошо, что ты пришла…

Я села рядом, взяла ее за руку. Мне даже спрашивать ее ни о чем не пришлось. Она сама затараторила, рыдая и рассказывая одновременно:

— Он все узнал! Это катастрофа. Как я буду без него жить? Ты знаешь, как он на меня посмотрел? Я чуть со стыда не сгорела.

— Кто?

— Саша. Пришел следователь и стал меня засыпать вопросами. Они меня к стенке прижали. Мне пришлось все им выдать. Я не могла врать, ты знаешь. Стоит на меня надавить, и все. Я им сказала, что он гад и что шантажировал меня. А Саша стоял в стороне и слушал. Он мне ничего не сказал. И не тронул меня. Пусть бы лучше ударил. Я бы все поняла, и мне легче было бы. А он только смотрел, а потом и вовсе вышел. Меня уводили, и Саша даже меня не проводил. Я не успела ничего ему объяснить.

— Я думаю, он не маленький. Сам все поймет, — сказала я.

— Все равно. Он все по-своему поймет. Мне надо с ним поговорить. Скажи ему, чтобы пришел ко мне, а… Сходи, попроси… Таня, у меня вся надежда на тебя! — Юля замолчала. — Нет у меня никакой надежды… — тихо произнесла она. — Он меня не простит. Теперь мне все равно.

Настроение ее резко изменилось. Она перестала плакать и тупо смотрела в пол.

— Не хандри, — встряхнула я Юлю. — Все будет хорошо. Убийцу я обязательно найду. Кроме того, хочу сказать тебе, что платить за это будешь не ты, а сам Терехов. И твои деньги, которые ты ему собирала, я тебе верну.

Заглядова печально посмотрела на меня.

— Я была у него в квартире и нашла тайник с деньгами. Взяла столько, сколько полагается, плюс тебе за моральный ущерб и мне за работу со всеми расходами.

— Ему-то что? — Новость не обрадовала Юлю. — Терехов теперь уже ничего не узнает. — В ее взгляде появилась жесткость. — Сколько жизней он испортил. А мою совсем загубил.

— Перестань. Не ной. Веди себя достойно.

— А как же Саша? Он бросит меня? — Она посмотрела на меня взглядом побитой собаки.