Ну, и что я имею? Очень запутанное дельце.

Я вышла от Виктории, села в машину и быстро добралась до дома. Был уже вечер, и дел на сегодня уже предостаточно. Надо теперь переварить информацию, которая свалилась на меня, как снежный ком.

Горошек был дома и вышел мне навстречу. Он искупался, и волосы мокрыми прядями были рассыпаны у него по плечам. Как русалка стоит. Видок, скажем, не для слабонервных. Но я себя таковой никогда не считала.

— Как твои дела? — задал он мне совсем простой вопрос, но я не знала, что на него ответить. Как мои дела? А кто их знает?

— С легким паром, — сказала я ему.

— Спасибо. Я гляжу, ты какая-то задумчивая. Случилось что?

— Ничего особенного не случилось. Устала просто.

Я вспомнила, что мне вчера так и не удалось поваляться в ванной. Значит, я сделаю это сегодня. Тем более надо хорошенько привести себя в порядок перед завтрашним вечером. Я сообщила об этом Максиму и закрылась в ванной.

Включила воду, налила душистой пенки, положила под голову подушечку и с блаженством закрыла глаза. Взять бы сейчас и отключить все мысли. Но они, как на-зло, так и лезли в голову.

Прежде всего непременно надо найти этого Николая, чтобы поговорить с ним по душам. Сдается мне, это все-таки он убил Терехова, только заказчиком была не Виктория, а кто-то другой. По-видимому, он потому и удивился, когда узнал, что нечаянно убил мужа Вики. А потом, когда все для него прояснилось, он перед Тереховой все стал отрицать. К тому же все так удачно сложилось — подозреваемая готова, как на блюдечке. И причина у нее подходящая. Даже очень. Ни к чему не придерешься.

Так. А Николая можно найти, как я поняла, только через знакомую Вики. Жаль, что не догадалась сразу адресок ее подруги спросить. А надо было. Хорошо хоть посоветовала Вике о нашем разговоре никому не говорить. Да, я думаю, ей и самой этого не надо.

И еще эти «шишки». Надо быстрее с ними разобраться, чтобы либо отмести их, либо дальше раскручивать.

Я прибавила горячей воды, чтобы было теплее, и продолжала блаженствовать. Максим постучал в дверь:

— Ты там, часом, не утонула?

— Нет, а что? Надо было?

— Хватит. Выходи давай. Мне одному скучно.

— Ну, если только из-за этого, — посмеялась я.

Через пять минут мы сидели на кухне. Горошек взялся сварить кофе и разогреть ужин. Я только порадовалась, что мне не приходится этим заниматься. Сходила и принесла фотографию Николая и показала ее Максиму:

— Этого типа, случайно, не знаешь?

— Нет. А что, должен? — удивился он.

— Говорят, он у вас в городе известный киллер.

— Не знаю, — усмехнулся Горошек. — Мне кажется, киллер не может быть известным. Если его все знают в лицо, то он уже не киллер.

— Ну, это я так, для красного словца, — поправилась я.

— Ничего сказать не могу. Но если это на самом деле так, то ты должна мне пообещать, что после завершения своего дела разрешишь не только использовать информацию про шантаж «шишек», но и написать про него. Особенно, если его не поймают.

— Если его не поймают, тебе нельзя будет о нем писать, — ответила я. — Во-первых, это опасно, а во-вторых, тебя могут обвинить во лжи. Знаешь, сколько у этого народа денег? С тобой и судиться могут. Потом близко к печатному изданию не подпустят.

— Да. Ты права, так что постарайся его поймать. Но всю информацию мне.

— Нельзя быть таким жадным, — пожурила я Максима.

— Можно, — уверенно заявил тот.

За такими вот примерно разговорами мы поужинали, а потом разошлись по комнатам. Горошек приглашал меня телевизор посмотреть, но я отказалась. Он расстроился.

В этот вечер уснула я рано, почти сразу, как легла. А легла я, как только вошла в комнату. Даже мысли не смогли справиться с желанием поспать. Оно и понятно — сколько ж можно не высыпаться. Держаться можно долго, но в конце концов усталость возьмет свое.

Только вот сон мне приснился отвратительный. Будто хожу я по магазинам, выбираю себе платье для вечера. А ничего толкового нет. И я так переживаю — в чем же мне идти? Потом вроде что-то покупаю. Переодеться почему-то решила на вокзале, в женском туалете. Надеваю платье, а оно рваное и грязное. Я в шоке. Но потом оказывается, что я все-таки в нем, но уже в нормальном, иду по городу. Из-за угла на меня направляется дуло маленького дамского пистолета. Я ни убежать не могу, ни напасть. Стою как вкопанная на месте и рот открываю. Тут появляется сзади Николай и говорит: «А что, разве Терехов ваш муж?» — и тут же куда-то исчезает. Вместо него появляется Юля, она сидит на коленках и плачет. Бьется в истерике и причитает: «Сашу моего убили. Это все Павел. Он хочет меня обратно забрать, чтобы я была его женой». Я начинаю ее успокаивать, но она кидается на меня, и лицо у нее страшное, длинные рыжие волосы забраны в хвост. Меня кто-то трогает за плечо, я поворачиваюсь — молодой человек, очень смущенный и красный от удовольствия, что прикоснулся ко мне, протягивает фотографии и шепчет на ухо: «Пойдем со мной телевизор смотреть. Там такая порнушка… Тебе понравится, не пожалеешь». Я вырываюсь и бегу. Оказывается, я в кроссовках и хвалю себя за то, что догадалась их надеть. Забегаю в троллейбус, а там на высоком сиденье сидит Горошек-кондуктор. Он требует деньги на билет, но когда я развожу руками, говорит, что прокатит так просто, по старой памяти, но за это я должна раскрыть секрет про Николая. Он требовательно просит меня: «Таня, расскажи. Таня, ты слышишь меня?»

Я дернулась и открыла глаза. Надо мной склонился Максим.

— Ты слышишь меня, Таня?

— Что? — еще не полностью проснувшись, спросила я, но подумала о том, что у меня нет денег на проезд.

— Ты собираешься вставать? Уже пора.

— Да? — Я поднялась на локоть. — Фу, какая гадость!

— Почему гадость? — не понял Горошек.

— Да приснилась чепуха какая-то. О… — Я снова плюхнулась на кровать. — Нет, ну надо же!

— Спать надо меньше. Вчера в восемь отрубилась, а сейчас уже почти девять. Я на работу пошел.