«А хозяин-то явно не относится к так называемым пролетариям», — подумала я, заходя в неосвещенное помещение, которое являлось скорее всего холлом.

Мужчина почти втолкнул меня в какую-то комнату, и моему взору явилась потрясающая картина — за большим столом восседал не кто иной, как… Никифоров собственной персоной. Я так и думала — кто еще мог отважиться на такой шаг, как похищение Татьяны Ивановой. Да, видно, сильно я ему насолила, если Олег решил меня обезвредить.

Я стояла посередине комнаты, с гордым и вызывающим видом рассматривая Никифорова. Минуту мы провели в полной тишине. Потом Олег наконец произнес:

— Где дневник?

Я подумала, что отпираться и строить из себя удивленную и оскорбленную невинность бессмысленно, поэтому сказала:

— А откуда вы знаете, что он был у меня?

— Не твое дело. Говори — где он? — повторил Олег.

Я нагло ухмыльнулась и с диким желанием потрепать всем собравшимся в комнате нервы заявила:

— В надежных руках, не беспокойся.

Мой ответ заставил Никифорова рассвирепеть. Он вскочил со своего места и почти вприпрыжку подбежал ко мне. Но, наткнувшись на бесстрашный взгляд, оторопел и почему-то успокоился. Нет, такой человек не сможет причинить мне особого вреда. Правильно говорила Ирина Белова, он — самый настоящий трус. Положение дел начинало меня забавлять. Создавалось ощущение, что не он здесь главный, а я и только от меня будут зависеть все последующие события. Сомнений у меня не возникало даже: одно неверное движение Никифорова или его помощника, и я обрету желанную свободу. И не с двумя мужчинами приходилось справляться, недаром же я заслужила черный пояс по карате.

Я начала входить в свою роль и тоном, не терпящим противоречий, сказала:

— Для начала развяжите меня, а потом посмотрим, как беседа пойдет. Может, получится и договориться.

Олег и его помощник заколебались и нерешительно посмотрели друг на друга.

— Неужели боитесь, что с одной обессиленной женщиной не справитесь? — язвительно произнесла я почти по слогам, четко проговаривая каждую букву.

Эффект получился такой, как я и ожидала. Знание черт человеческого характера, особенно таких предсказуемых, как у этих двоих, не раз мне помогало. Слабохарактерные люди всегда дико боятся показать свою нерешительность и страх перед чем-то. Поэтому их можно развести на что угодно. Хоть с крыши попроси спрыгнуть — сделают, даже не подумав, зачем это надо.

— Серега, развяжи ее, — словно отрывая кусок от сердца, сказал Олег.

Серега нехотя стал развязывать веревки, очевидно, каждую секунду ожидая удара с моей стороны. И правильно делает, значит, неплохо обо мне информирован. А то смешно смотреть на каких-нибудь амбалов, когда их лица вытягиваются от удивления и боли после проведенной мной парочки приемов. И почему мужчины всегда наивно полагают, что женщина слабее их? Пусть не силой, но хитростью любая представительница прекрасной половины человечества может легко обезвредить накачанного культуриста. Что ни говори, а изобретательности умным женщинам не занимать, голова всегда работает в правильном направлении.

После того как оковы были сняты, я решила окончательно обнаглеть, чтобы довести своих похитителей до нужной кондиции.

— Пока вы меня не накормите, ничего говорить не буду, — безапелляционно заявила я.

— Еще чего, обойдешься, возиться с тобой… — видимо, Олег не до конца растерялся и сохранил жалкие остатки мужской гордости. — Говори, где дневник, а то хуже будет!

«Ха, угрожать мне вздумал! Посмотрим, кому в конечном итоге будет все-таки хуже», — подумала я, сохраняя на лице каменное выражение, показывая, что со мной нельзя обращаться подобным образом. В комнате снова воцарилась тишина. Было слышно, как на соседней даче пьяные люди, вероятно, съевшие весь шашлык, затянули тоскливую русскую народную.

Наконец, после минуты молчания, разбавленной завываниями отдыхающих по соседству, терпение у Никифорова лопнуло, и он, нервно прикуривая сигарету, пробормотал:

— Серег, приготовь что-нибудь, а то ведь и вправду ничего не скажет…

«Ты думал, я шутки шутить буду? Не на ту напали, голубчики», — я усмехнулась с чувством собственного превосходства. По лицу Олега можно было понять, как трудно дались ему последние слова. Не хотел он показывать, что пляшет под мою дудку.

Я без приглашения села за стол и безапелляционно заявила:

— Я тоже хочу курить.

Никифоров посмотрел на меня как на врага народа номер один. Если бы взглядом можно было убивать или, по крайней мере, калечить людей, от меня бы и места мокрого давно не осталось. Видимо, не ожидал он такого поворота событий не в свою пользу. Надеялся, что я до смерти перепугаюсь его и буду молить о пощаде, ползая со связанными руками и ногами на коленях по грязному полу.

Насупившись, он молча протянул мне сигарету. Потом кинул на стол зажигалку, очевидно, полагая, что поднести ее к моей сигарете будет уже слишком. Ну что ж, спасибо и на этом, могу и сама прикурить.

Я, насколько позволяли обстоятельства, удобно расположилась на большом стуле. Надо из всего извлекать пользу. Теперь хоть обстановка не кажется такой удручающей, как в подвале гаража. Меня даже дрожь пробрала от одного воспоминания о пребывании в том мрачном помещении.

Спустя несколько минут напряженной тишины в комнату вошел Серега с подносом, уставленным всякой всячиной. Ого, полчаса назад я даже представить не могла, что все так обернется. Сергей, заметив замешательство босса, стал намного любезнее. И правда запал он на меня, что ли?