Никифоров отвез меня домой, а сам поехал заниматься оформлением «новых» документов, которые, впрочем, ничем не будут отличаться от настоящих, главное — сумму необходимую передать. Вот тут-то я и поняла, что поторопилась с разговорами о встрече старых друзей, то есть Ступникова и Никифорова. Документы будут готовы минимум через четыре-пять дней, а за это время можно тысячу раз успеть наговорить чего-то лишнего, а потом, не успев опомниться, оказаться в центре разборок. К тому же неизвестно, как отреагирует Ступников на предложенное Никифоровым примирение. Нет уж, лучше отложить эту не совсем приятную беседу до лучших времен.

Я сварила себе кофе. Употребление этого, хоть и любимого, напитка, несомненно, оставит след на моем здоровье. Но что поделаешь, если моему привередливому организму ничто так не помогает сосредоточиться на работе, как кофе и сигареты. Вооружившись старой записной книжкой и телефоном, я расположилась на диване и набрала номер морга. Мне может не повезти, причем крупно, если мой приятель уже не работает в этом месте.

В трубке послышался заспанный, несмотря на ранний вечер, и какой-то надтреснутый голос.

— Здравствуйте, а могу я услышать Игоря Федорова? — спросила я, изо всех сил стараясь быть как можно вежливее. Мало ли какое настроение у только что проснувшегося человека?

— Какого еще Федорова? — недовольно пробурчал голос. — А-а-а, Игоря Владимировича?

Честно говоря, отчество при нашем знакомстве я не спрашивала. Но человек на том конце провода, не дав мне опомниться и раскрыть рот, продолжил:

— Нету его, в отпуске. Может, передать что?

— Ничего, спасибо, до свиданья, — скороговоркой произнесла я и положила трубку, не дожидаясь дальнейших распросов.

Представляю, как вытянулось бы лицо у этого старичка, или кто там со мной разговаривал, когда бы я сказала, что хочу купить труп какого-нибудь бездомного и безродного. Хотя они, наверное, привыкли к подобным шуткам со стороны бездельников-ребятишек. Сама в детстве на телефоне висела, знаю. Причем, помню, искренне удивлялась, почему раздраженные люди говорили: «Девочка, хватит баловаться». Шутки свои я прекратила, когда в один не очень прекрасный день к моим родителям заявилась недовольная дамочка и потребовала, чтобы их дитя перестало ей звонить и спрашивать, в баню оно попало или куда. Уж не знаю, как дамочка узнала адрес, но после полученной от родителей выволочки желание мучить людей таким образом у меня пропало.

«Так, повезло мне или наоборот? Даже и не знаю», — размышляла я, закуривая очередную сигарету. Что же я не спросила, когда отпуск у Игоря закончится! Придется звонить домой, если он, конечно, не переехал. Я решительно набрала домашний номер Федорова. Мне в очередной раз не повезло, и трубка ответила длинными гудками. «Не твой сегодня день», — съязвил внутренний голос.

Не успела я положить трубку на аппарат, как запиликал мой сотовый. «Наверное, Олег», — подумала я и помчалась в коридор за сумкой, из которой и раздавались звуки. Но это был не Олег. К моему огромному удивлению, звонила Надежда Сергеевна, которая, как только услышала мой голос, сразу разрыдалась. «Что там еще могло случиться?» — думала я, пока она пыталась удержать всхлипы и более-менее связно и внятно что-то мне сообщить. В конце концов Надежда Сергеевна сумела произнести:

— Таня, случилось такое горе… — и опять разрыдалась.

Я не на шутку встревожилась. Что-то с Дмитрием Александровичем? Неужели…

— Максим покончил с собой! — прокричала в трубку женщина, собравшись из последних сил.

Меня словно громом поразило. От удивления и неожиданности я даже, по-моему, рот раскрыла и стояла так довольно долго. Когда я вновь обрела дар речи, то еле-еле смогла вымолвить:

— Я сейчас приеду, где вы?

— Ой, да дома я, дома, Таня. Умоляю, приезжайте быстрее. Я этого не вынесу! — и она снова разрыдалась.

«Как некстати все произошло, очень странно», — думала я, запрыгивая в машину и на ходу застегивая пиджак.

Надежда Сергеевна встретила меня прямо на пороге, стоя у распахнутой настежь двери. Она, по всей видимости, не могла находиться в комнате, да и вообще в квартире одна. Женщина немного успокоилась, лишь изредка всхлипывала и вытирала розовым носовым платочком распухшие от слез глаза. В квартире витала сразу заметная атмосфера напряжения и непоправимости произошедшего. Терпеть не могу «сталкиваться» с покойниками, хотя в моей работе приходится. Куда бы я ни шла, чем бы ни начинала заниматься, везде меня преследовал дух смерти. По крайней мере, мне так казалось. Издержки профессии.

Несмотря на растерянное состояние, я все-таки успела обратить внимание на то, что в принципе тут и делать больше нечего. Кругом уже поработала милиция. Они же и тело увезли в морг. Бедная Надежда Сергеевна! За сегодняшний день ей столько пришлось пережить… Зайти в дом и увидеть труп родного сына… Не свалиться рядом с ним без чувств — уже подвиг. А потом расспросы-допросы милиционеров, когда хочется молчать. Точнее, даже не хочется, просто слов нет и мыслей тоже. А сил хватает лишь на то, чтобы тупо наблюдать за происходящим в собственной квартире.