— Понятно, — мягко прервала я. — А как вы сами считаете, почему он пошел на такой шаг?

— Я не знаю, не понимаю этого. — Было заметно, как тяжело ей говорить. — Если бы я знала, Таня… Я виню себя, но…

— Вы его любили?

— Я к нему привыкла, — сказала женщина со вздохом.

— Вы разделяете мнение Сергея, что Алекса кто-то подтолкнул к этому? — Лада молча кивнула. — Вы знали, что ваш муж болен?

— Болен? — Лада тревожно подняла брови.

— Пантелеев мне сказал, что у вашего мужа была ранняя стадия рака.

Лада ничего не ответила, но и так по ее виду было понятно, что ей ничего об этом не было известно, так же, как, по-видимому, и Сергею.

— Болезнь была в начальной стадии, — попробовала я ее успокоить. — Пантелеев сказал, что ваш муж мог прожить еще как минимум лет десять. Поэтому не думаю, что это могло послужить причиной… Лада, скажите мне, пожалуйста, в последнее время, может быть, вы замечали, что его кто-то шантажирует, угрожает? Какие-то странности в поведении вашего мужа были?

— Странности были в моем поведении, — горько проговорила она. — Все это было связано с появлением его сына. А Саша проявлял большое терпение по отношению ко мне.

— Другой вопрос. Извините за него, но все же… Артур Гафизов. — В этом месте Сергей метнул на меня выразительный взгляд. — Какие вас с ним связывали отношения?

— Я понимаю, что вы хотите знать, и даже предполагаю, откуда у вас этот интерес. Игорь Владимирович, не так ли? — Она невесело усмехнулась. — Если кого и можно было заподозрить, то именно его, потому что Артур, несмотря на его чувство ко мне, которое ни для кого не является секретом, очень уважал моего мужа, а потому подозрения необоснованны. Для Артура Саша был учителем, и, наверное, чувство его ко мне — это просто проекция уважения и восхищения, которое Артур испытывал к Саше. Думаю, что нежные чувства Сережи, — она мягко улыбнулась и приласкала Сергея взглядом, — продиктованы тем же.

— А Пантелеев?

— Нет, для него Саша не был учителем и подобного чувства не вызывал. Я думаю, что они скорее были соперниками, чем друзьями.

Я посмотрела на Сергея.

— Тогда как вы объясните отношения Артура и Сережи?

— По-моему, то же самое мальчишество, — пожала плечами Лада и улыбнулась. — Мальчики не могут без соперничества. Это у них в крови. Мне кажется, все мужчины озабочены поисками соперника, а найдя его, всю жизнь с ним состязаются.

Сергей покачал головой и проворчал:

— Можно подумать, женщины не соперничают!

— Не отвлекай нас, — попросила я его с улыбкой. — Лада, а почему вы просили Сергея не отказываться от президентства?

— Потому что фонд — это Сашино детище, и я не хотела бы, чтобы он перешел к кому-то постороннему. Это скорее личное, понимаете?

Я кивнула.

— Знаете, что странно в этом деле? — произнесла я после паузы. — Ничего не могу понять про этого человека, про Алекса, — пояснила я. — Хотя я кое-что знаю о нем. У меня нет версий, кроме одной — он сделал это сам.

— А я настаиваю, что его к этому подтолкнули! — решительно проговорил Сергей. — И потом, что случилось с Григорьевым? Уж кто-кто, а Иван Иванович никогда не был склонен к самоубийству, большой был жизнелюб!

— А вот, кстати, — вспомнила я. — Лада, что вы делали с десяти до половины одиннадцатого вечера?

— У меня был Артур, — просто ответила она.

— Ладно, — вздохнула я. — Расследование мы, конечно, попробуем продолжить. Спасибо за помощь. Уже поздно, я поеду. — И поднялась.

— Таня, ну ты же только что сказала, что у тебя нет версий и ты не видишь перспектив, — высказался Сережа.

— Версии — дело наживное, — ответила я. — И потом, мне думается, что смерть Григорьева напрямую связана с нашим расследованием. Может быть, благодаря ей что-то и прояснится. Она сама по себе подозрительна. Но сейчас я ухожу. День выдался крайне тяжелый, нужно немного передохнуть. Не провожай, — улыбнулась я Сереже. — Когда вы уезжаете в Москву?

— Мы пробудем здесь по меньшей мере еще пару дней, — ответил Белостоков. — Или столько, сколько понадобится для расследования.

— Что же, это правильное решение, — поддержала я. — До свидания.

Я попрощалась и вышла из номера. В голове царила полная неразбериха, и хотелось только одного — спать. Буквально на автопилоте я добралась до дома и рухнула в постель, мгновенно погрузившись в сон.

Утром меня разбудил телефонный звонок. Часы показывали начало десятого, но я с трудом покинула постель и добрела до аппарата.

— Иванова, — вяло пробормотала я в трубку.