Следы смоет дождь

Аннотация
— Сколько стоит ваш букетик?— Шестьдесят.— Да вы с ума сошли, — спокойно сказала я. — За три неопознанных цветочка? Как они, кстати, называются?— Садовые васильки...

Глава 1 — Сколько стоит ваш букетик? — Шестьдесят. — Да вы с ума сошли, — спокойно сказала я. — За три неопознанных цветочка? Как они, кстати, называются? — Садовые васильки. — Тридцать, не больше, — я уже повернулась боком, всем своим видом показывая, что почти ушла. — Ну бери, доченька, — смилостивилась бабулька и недовольно крякнула. Я торжественно пристроила букет под мышкой и пошла дальше по рядам. Мне надо было купить еще и фруктов. Вообще-то я очень редко посещаю больницы, но сегодня пришлось: там лежала Светка — моя подруга и по совместительству великий парикмахер. Она недавно сломала ногу и теперь вынуждена была пребывать в столь приятном заведении. Я представляла, как ей тяжело, поэтому и решила ее навестить. Навстречу мне два парня везли каталку с тюками белья. Я не стала мучиться и спросила их, где находится четвертое отделение, куда определили Светлану. Они с большим удовольствием показали и уставились на меня с любопытством. Ну, естественно, когда еще они увидят столь привлекательную девушку, как я. Скромность, может быть, и украшает, но я к тем, кто так считает, не отношусь. Я знаю себе цену и то, какое впечатление произвожу на людей, особенно на представителей мужского пола. А какое впечатление способна произвести высокая, стройная блондинка, хорошо одетая, спортивного вида? Естественно, сильное. Но самое главное при этом — то, как себя ощущаешь. Ведь известно, как ты сам к себе относишься, так и воспринимают тебя окружающие. А я отношусь к себе очень даже хорошо, и уверенность, исходящая от меня, не позволяет причислить меня к обыкновенным людям. — Привет, — я заглянула в палату и сразу увидела немного бледное лицо Светланы. — Привет, — искренне обрадовалась она. — Я так рада видеть тебя. Я прошла, присела на край кровати и поцеловала подругу в щеку. — Сколько еще намерена здесь оставаться? — Да обещали на той неделе выписать. Дома буду долечиваться. А ты сама как? Что у тебя нового? Рассказывай. Мне так скучно здесь, что просто сил больше нет. Я посмотрела по сторонам. В палате стояло пять кроватей, и две из них были свободными. Кроме Светы, здесь еще лежали старушка и молодая девушка. Старушка спала, повернувшись к стене, а девушка печально смотрела в потолок, и не было в ее глазах никакого интереса к жизни, как мне показалось. — Весело у вас тут, — заметила я. — И врагу не пожелаешь. — Света немного привстала, насколько ей позволяла ее сломанная нога. — Бабулька либо спит, либо ноет, а девушка Ксения молчит все время. У нее, представляешь, друг на машине взорвался. — Где это он умудрился? На мине подорвался? — спросила я только потому, что этот вопрос, как видно, интересовал Свету. Мне же друг девушки Ксении был абсолютно безразличен. — Нет. Его таким образом убили. Его взорвали в машине, — пояснила подруга. — Вот она и лежит такая вся. — Он ей женихом приходился? — Да нет. Просто друг. — А она что, рядом в машине сидела? — Да не знаю я подробностей, — недовольно сказала Света. Видно, ей показалось неуместным вдаваться в тонкости. Ее просто возмущал сам факт произошедшего. — Это только тебе все до мелочей подавай, а я посочувствовать человеку и так могу. — Не обижайся, — остановила я ее, — у меня просто привычка такая. Сама ведь понимаешь. Профессия обязывает. — Эх, испортит тебя твое ремесло, — вздохнула Светлана. — Ну ладно, ты мне про себя расскажи, — сменила я тему. — Да что я? Лежу, скучаю. Книжек столько перечитала, сколько за всю жизнь не видела. За окном такая погода! Осень золотая, а я тут вот… — А ты стихи пиши, — предложила я. — У тебя получится. Про осень. Про томление и грусть. — Все бы тебе смеяться, — лицо Светланы повеселело. — Хочешь соку? У меня здесь столько всего… Мне все не съесть, не выпить. Еще и ты фруктов принесла. А цветы очень красивые. Как называются? — Васильки, — смутилась я. — Ты права, они очень милые, на небо похожие. — Вот и тебя на лирику потянуло, — сказала Света. Мы еще посидели, поболтали. Незаметно подошло время обеда, и я отправилась домой. Уходя, я еще раз посмотрела на девушку Ксению — она так и продолжала неподвижно лежать. Погода и в самом деле стояла замечательная. Время дождей еще не наступило. На улицах было свежо и ярко от разноцветной листвы. Пахло этими листьями и кострами. Солнце почти не пряталось за тучи — бабье лето. Я всегда мечтала об отпуске осенью. Как-то так получается, что почти все мечтают отдохнуть летом — поехать куда-нибудь на природу, покупаться, позагорать. Но это так банально. Может быть, поэтому в последнее время я хотела отдохнуть осенью или даже зимой, например, на лыжной базе. Хотя вовсе необязательно куда-нибудь ехать. В данный момент я уже отдыхала, поскольку работы не было, и, кажется, в ближайшее время буду заниматься тем же — только бездельем. Я специально пошла по парку, чтобы от души насладиться картиной осени. По аллеям сновали туда-сюда молодые мамаши с младенцами в колясках, бабушки с ребятишками постарше. Иногда проходили мужики с бутылками пива. Жизнь шла своим чередом. Приятно было ощущать, что торопиться некуда и проблем никаких нет, но где-то в глубине сознания все-таки сидела небольшая заноза. Видимо, у меня характер такой: мне постоянно надо чувствовать загруженность, свою необходимость. Вот нет сейчас работы, и я как бы и рада, но… тоскую, хотя боюсь сама себе признаться в этом. Поэтому и работу я выбрала себе такую неспокойную: я — частный детектив. Кому-то может показаться, что дело это не для слабого пола, но я придерживаюсь совершенно другого мнения. Женщина с соответствующей профессиональной подготовкой гораздо успешнее справится с расследованием, чем мужчина. Ведь женщина, кроме логики, часто пользуется еще и интуицией, которая у представителей сильного пола отсутствует почти начисто. По своему опыту знаю: именно интуиция очень сильно помогает делу. Гораздо больше, чем представляют мужчины. И с другой стороны: кто заподозрит в симпатичной хрупкой женщине такого рода специалиста? Да никто, что также упрощает выполнение задания. Впрочем, меня совершенно не интересует мнение остальных. Главное, чтобы мне хорошо было, а как там другие — это их проблемы. Мне захотелось пива. Я зашла в летнее кафе и купила кружку. С большим удовольствием выпила пиво, выкурила сигарету, а уж потом отправилась домой. * * * Свету выписали. Я иногда заходила к ней домой, и мы устраивали девичьи посиделки. Работы у меня все еще не было. Меня этот затянувшийся выходной радовал и огорчал одновременно: я начала скучать по своим частнодетективным будням. Труднее всего приходилось дома, когда я оставалась совсем одна. Даже стали приходить в голову совсем уж странные мысли: не заняться ли мне вышиванием или вязанием. Но, подумав, решила все же не утруждать себя. Руки, может быть, я таким образом займу, а что делать с головой? Ей тоже нужна работа, она от безделья страдает гораздо больше, чем все остальное. И вот однажды, ближе к вечеру, когда я томилась от безделья перед телевизором, позвонила Света. Я сморщила было нос, представив, что сейчас она будет снова зазывать меня пойти к кому-нибудь в гости, а мне эти походы по знакомым тоже уже надоели. Но Светка заговорила о другом. — Ты помнишь ту девушку, — спросила она, — что лежала со мной в одной палате? Ксению? — Ну? — лениво откликнулась я. — Она хочет с тобой поговорить. — С чего это вдруг? — Мы с ней болтали после того, как ты ко мне приходила, и я рассказала ей, что ты у меня частный детектив. Ты уж прости, не могла удержаться. Я ведь горжусь тобой, вот и тогда похвалилась. Так вот сегодня Ксения позвонила и сказала, что ей нужна твоя помощь, но ей неудобно сразу самой звонить. Она попросила меня сперва с тобой связаться. Ну, что скажешь? — Да я не против. — Очень хорошо. Она девушка милая, добрая. Спасибо. Ты сама позвони ей, ладно? — Света продиктовала мне номер телефона и попрощалась: — Спасибо еще раз. — Пока не за что, — ответила я, повесила трубку и задумалась. Ну вот, дождалась — работу подкинули. Настроение повышалось с каждой минутой. Я даже запах азарта почувствовала, если можно так выразиться. Что ж, тогда за дело! Я набрала номер телефона Ксении, и мы договорились, что она сейчас ко мне приедет. Я быстренько прибрала в квартире, вымыла посуду и поставила чайник на плиту. Через полчаса раздался звонок в дверь. Ксения выглядела не такой бледной, как в больнице, но ужасно напуганной. То ли меня она так боялась, то ли дело было серьезное. — Проходите, Ксения, — я пригласила ее войти и предложила: — Может быть, для удобства и простоты мы сразу перейдем на «ты»? — Хорошо. — Она села на диван. Я принесла из кухни кофе и поставила поднос на маленький журнальный столик. — Рассказывай, что тебя беспокоит. — Я поймала себя на мысли, что разговариваю совсем как врач. А что? В каком-то смысле меня можно сравнить с медиками. Я ведь, как и они, помогаю людям. — Ведь Света говорила уже, наверное, про меня… — Девушка сильно волновалась и явно не знала, с чего начать. — В больнице я лежала, потому что пострадала при взрыве. Нет, начну с другого. — Ты не волнуйся, — подбодрила я Ксению, — говори как тебе удобно, я пойму. И не торопись. А я буду иногда задавать вопросы, ладно? Так тебе легче будет. Девушка кивнула головой, немного помолчала и начала свой рассказ. — У меня был один друг. Его звали Игорь. Чуть больше двух недель назад его машина вместе с ним взорвалась. Я в тот момент шла к ней, и поэтому мне тоже немного досталось. — А что ты там делала? — Мы договорились с ним встретиться. Он увидел меня, помахал рукой и сел в машину. Я подошла уже довольно близко и увидела: Игорь закрыл дверь, и следом — взрыв. С ранениями я и лежала в больнице. Уж не знаю, кто желал ему смерти. Милиция так ничего и не выяснила. Мне, конечно, жаль Игоря, но дело совсем не в этом. Получилось так… Буквально вчера погиб еще один мой друг, Николай. — Каким образом? — Его нашли в подъезде. С пробитой головой. — При этих словах на глазах Ксении показались слезы. Она как могла сдерживала их, но, видно, горе было сильнее, и девушка все-таки расплакалась. Я не стала ей ничего говорить, просто спокойно ждала, когда ей полегчает. Минуты через три Ксения взяла себя в руки. — Его убили. Стукнули по голове чем-то тяжелым. — Орудие убийства нашли? — спросила я. — Нет, кажется. — Хорошо. — Я встала и взяла со стола сигареты. — Послушай… Вот ты обратилась ко мне — ты думаешь, что эти смерти связаны между собой? — Честно говоря, не знаю. Просто мы связаны между собой, поэтому мне все это не нравится. — Вы вместе дружили? — спросила я и закурила. — Да. У нас компания из пяти человек. Мы знакомы еще с детства. И до сих пор, хоть работаем в разных местах, постоянно встречаемся и поддерживаем друг с другом связь. А тут такое… Просто не знаю, что мне делать. Быть может, это все случайность, но ведь милиция ничего конкретного сказать не может. Я и решила воспользоваться случаем и попросить тебя, чтобы ты мне помогла узнать, почему это произошло и кто убил. — Ксения помолчала мгновение, а затем добавила: — И зачем. — Я понимаю. — Если это все не разъяснится, мне будет очень плохо. Мне надо знать. — Ты знаешь, сколько я беру за работу? — Да, мне Света сказала. Я заплачу сколько потребуется. Я работаю менеджером, неплохо зарабатываю. Если что, другие наши помогут. — Ты мне расскажи пока хоть в общих чертах про Игоря и Николая. Они работали вместе или нет? Что-то их связывало? Общее было что-нибудь? — Не знаю, — сказала Ксения. — Кроме того, что мы дружили, больше ничего особенного не было. Ну, они машину вместе купили, одну на всех. Николай, Игорь и Олег еще. А больше ничего не припомню. Вот эта машина и взорвалась. — Опиши мне Игоря и Николая. Кратко, — попросила я. — Игорь окончил юридический. Был нотариусом. А Николай в телефонной компании работал. Встречались мы все вместе, редко кто по отдельности виделся. — Неужели вы дружите с самого детства? И до сих пор? — подивилась я. — Да. Мы раньше жили в другом городе, а после школы вместе приехали сюда, учились в разных местах, но встречались довольно часто. Особенно с Олегом, — произнеся последние слова, Ксения слегка покраснела. — Вы с ним больше чем друзья? — догадалась я. — Да, мы хотели пожениться. Вот только еще не определились когда. — А что Олег говорит по поводу случившегося несчастья? И кто там еще у вас пятый?.. — Павел. Нет, ребята ничего понять не могут. Но почему-то совершенно не считают, что это связано именно с нами. Я тоже понять не могу, у нас ведь никаких общих важных дел не было. Совпадение? Олег и Павел тоже хотят знать правду, но они не такие, как я. Они пытаются скрыть свой страх, поэтому и не обратились к специалисту. А может, надеются, что милиция докопается до правды. А мне вот очень страшно, и ждать я не хочу. — Хорошо, Ксения, мы с тобой еще не раз встретимся. Сразу обговорить все детали не получится. Ты сейчас лучше дома посиди и все хорошенько припомни. На всякий случай вспомни какие-нибудь необычные события, происходившие с вашей пятеркой. Конечно, нельзя исключать и такую возможность, что случившееся на самом деле просто совпадение. Случайность, как ты говоришь. Тогда мне надо будет знать, где ребята работали. А там уж я сама буду искать. — Значит, ты согласна? — спросила Ксения. — Да. Не волнуйся, все будет хорошо. Очень скоро, надеюсь, смогу сообщить тебе, в чем дело. — Спасибо. Ох, мне даже легче стало, — слегка улыбнулась Ксения. — Ну, я пойду. Тогда завтра увидимся, и я расскажу все, что вспомню. — Ладно, приходи ко мне с утра. Я буду тебя ждать, — сказала я. — А то сегодня уже поздно. — Да, конечно, я, честно говоря, устала. Ксения накинула свой легкий плащ и вышла. * * * Интересное получается дельце. Две смерти — связаны они или нет? Хотя сейчас гадать — дело бесполезное. Вот когда соберу факты… Ну а пока можно «косточки» кинуть. Я подошла к серванту, где на полочке в замшевом мешочке лежали мои драгоценные друзья. Драгоценные не в смысле их материальной ценности, а в другом. Они — мои самые верные советчики. И когда передо мной встает вопрос, который не поддается логическому решению, то стоит мне только обратиться к ним — и дело почти сделано. Они никогда еще меня не обманывали, и, думаю, такого не случится и в будущем. Мои гадательные «косточки», наверное, чувствуют, как бережно и с какой любовью я к ним отношусь, поэтому и не подводят. Я вынула три двенадцатигранника и с чувством благодарности кинула их на ровную поверхность стола, предварительно мысленно задав вопрос. А волновало меня сейчас одно — правильно ли я сделала, что взялась за это дело? Выпала комбинация чисел 10+18+27, означало это следующее: «Вы найдете огорчения и горе там, где искали забаву». Я возмутилась про себя. Неужели я ищу забаву? Нет! Я всегда отношусь к делу очень серьезно. И к этому тоже. Странно, что «кости» мне такое сказали. Видимо, за время перерыва, пока я ими не пользовалась, они либо также устали от безделья, либо думают обо мне немного иначе. В любом случае, ясно одно — предстоят огорчения и горе. Вот уж чего не хотелось бы… Но моя работа так или иначе связана с горем. Ведь если ко мне обращаются, значит, людям пришлось туго. Не стоит об этом забывать. Немного обиженная, но все-таки не лишенная здорового энтузиазма, я легла спать. Завтра начнется моя настоящая жизнь — работа, без которой я себя не мыслю. Значит, надо скорее это завтра приблизить. А во сне время летит незаметно. Глава 2 Ксения не заставила меня ждать — пришла к девяти, как мы и договаривались. К этому времени я успела как следует выспаться, позавтракать и выкурить свою утреннюю сигарету. Но ничего нового она мне не сказала. Я просто взяла у нее адреса ее друзей, а также адреса их мест работы и нужные телефоны. Попросив ее теперь уже четко, на бумаге, записать все важные события со школьного возраста, я отправила девушку домой. Попросила об этом не случайно. На самом деле многим людям на бумаге писать проще, чем вспоминать устно. Лично меня это, конечно, совсем не касается, у меня, наверное, ум по-другому работает. Я могу как в уме, так и вслух и на бумаге четко выстроить все нужные мне события. Причем, когда я начинаю специально, целенаправленно вспоминать что-то, я даже припоминаю то, о чем никогда и не задумывалась. Это профессиональное. А Ксения, видимо, была из тех людей, которые толком рассказать про свое детство не умеют. Именно про свое детство. Спроси я ее про работу или про магазины, погоду, она все четко рассказала бы и объяснила. А если учесть, что у нее произошла трагедия, то, вероятно, сосредоточиться на изложении вслух ей трудно, а проще сесть и все записать. Как школьное сочинение написать. Вот я и прибегла к такой хитрости, дав девушке конкретное задание. Опять же, бумаге можно доверить даже то, что постороннему человеку при непосредственном общении сказать трудно. Дисциплинирует бумага. Стараешься вспомнить все точно, с подробностями. В общем, остановились мы с клиенткой на этом способе — на сочинении. Ксения ушла, а я решила поехать на место работы Игоря, а потом Николая. Возможно, конечно, опасения Ксении, будто убийства связаны с их компанией, не напрасны. Но все равно побывать там, где работали убитые, и поговорить с их коллегами надо. Кто знает, вдруг причина случившегося отыщется именно там. Игорь Садомцев, окончив юридический институт, работал нотариусом в частной нотариальной конторе. Туда я и отправилась. Контора занимала несколько комнат на первом этаже пятиэтажного жилого дома, который был очень удобно расположен — в центре города, около дороги. Здесь явно не бедствовали, во всяком случае, ремонт сделали шикарный. Меня встретила молоденькая секретарша с очень красивым голосом. — Меня зовут Татьяна Александровна Иванова. Я частный детектив и занимаюсь сейчас расследованием убийства вашего товарища, — сообщила я для начала. Узнав, по какому вопросу я пришла, она отложила свои бумаги, предложила мне стул и приготовилась меня слушать. — Расскажите мне про Игоря, — сразу же попросила я. — Что он был за человек, как с другими людьми ладил, что вообще у вас говорят про его смерть? Вас как зовут? — Анжела, — ответила девушка, немного ошарашенная таким напором с моей стороны. — Вы знаете, нас всех просто шокировала его смерть. Игорь Викторович был очень хорошим человеком. Внимательным, никогда ни с кем не ссорился, много работал. Никто из клиентов ни разу на него не пожаловался. Он у нас был одним из лучших специалистов. — Я, конечно, понимаю, что про тех, кто умер, плохо не говорят, но если вы можете что-либо вспомнить, то, пожалуйста, не упустите ничего. Чем именно он занимался? — Ну как? Документы различные составлял, которые требуют подписи нотариуса. Завещаниями занимался. — Недоброжелатели у него были? — Нет. Он никому плохого не делал. У нас тут одна старушка только к нему и ходила. Умел он разговаривать и выслушивать. — Но ведь не может быть так, чтобы у человека совсем не было если не врагов, то хотя бы завистников или людей, которые в чем-то с ним не соглашались. — Ну, он, конечно, ссорился или спорил с кем-нибудь. По работе или по любому другому вопросу. Но ведь из-за этого не убивают, я думаю. — Девушка совсем смутилась и не знала, что еще мне сказать. — А здесь есть еще кто-нибудь, с кем я могла бы поговорить? — Я окинула взглядом офис. — Конечно. Сейчас на месте наш директор, но я думаю, он не сможет вас принять. Он очень занят, — стала вдруг оправдываться Анжела. — Я не займу у него много времени, — продолжала настаивать я. — Думаю, что с ним вам лучше не говорить, — тихо произнесла девушка, как-то скромно замявшись. — Это почему же? — Дело в том, что Сергей Валентинович не очень ладил в последнее время с Игорем Викторовичем. Не то чтобы не ладил, просто отношения у них стали напряженными. — А поточнее? — заинтересовалась я. — Я слышала совсем недавно, что они разговаривали в кабинете у директора на повышенных тонах. Но при всех оба держались так, как и всегда. То есть никак. У них всегда были прохладные, чисто деловые отношения. И после того разговора такими и остались. Я просто слышала громкие голоса. Но думаю, что Сергей Валентинович не захочет говорить об этом. Он после смерти Игоря Викторовича не особо горевал. Деньги, конечно, помог собрать на венок и всякое другое, но холодно к этому отнесся, можно сказать. И ничего не говорил. — Но, может, он просто человек такой, неэмоциональный? — спросила я, чтобы разговорить секретаршу еще больше. — Наверное, — только и сказала она. — Но все равно у Сергея Валентиновича сегодня много дел, и я думаю, что он не станет с вами разговаривать. Если только как-нибудь потом? — Тогда договоритесь, пожалуйста, с ним. Пусть время назначит. Я оставлю вам свою визитку, а вы позвоните мне потом. Договорились? Только обязательно. Мне очень надо поговорить с вашим начальником. — Конечно, я поняла. Все сделаю, не волнуйтесь, — сказала Анжела и встала меня проводить. Но возле двери я снова повернулась к ней и спросила: — А что вы знаете про смерть Садомцева? Мне было интересно узнать мнение коллег о гибели нотариуса. — Игорь Викторович утром ехал на работу. И около дома взорвался в машине, как только ее завел. Больше ничего не известно. Милиция этим делом занимается, но результата пока нет. Они и к нам приходили. Тоже, как вы, спрашивали. Ну а что сказать? Я вообще не понимаю, кому он мог помешать. — А не было такой версии, что он погиб случайно? Что убить хотели другого? — Да нет, — пожала плечами Анжела, — машина вроде его. Во всяком случае, он всегда на ней ездил. — А про личную жизнь Садомцева вы что-нибудь знаете? — Нет. Совсем ничего. Мне кажется, что у него и девушки не было. Всегда один. На работе иногда задерживался. Друзья были. К нему один приходил довольно часто. Олегом его, кажется, зовут. — А в конторе не осталось личных вещей Садомцева? — с маленькой надеждой спросила я. — Нет. Все забрал следователь. — А вы не запомнили случайно, как его зовут? — Мельников. Я только фамилию запомнила. — Спасибо. — Я взялась за ручку двери и попрощалась. У меня появилась надежда: кажется, дело ведет мой добрый друг Андрей Мельников. Он не раз выручал меня из опасных и сложных ситуаций, помогал мне информацией. Конечно, фамилию Мельников редкой не назовешь, но если это на самом деле Андрей, то, возможно, мне удастся узнать данные, известные милиции. Я вышла на улицу, села в свою «девятку» и набрала на сотовом телефон друга. — Андрюха, ты? Привет. Иванова тебя беспокоит. — Привет, Татьяна, — обрадовался Мельников. — Давно не звонила. Рад. Вспомнила старого товарища. Ты просто так или по делу? — Ну ты, как всегда, все сразу просекаешь… — Я совсем не удивилась, потому что на самом деле выходило чаще всего так, что встречались мы именно «по делу», когда проблемы поджимали. — Ты сейчас свободен? Подъехать можно? — Давай. — Еду. Пропуск мне закажи. — Ага. В кабинете Мельникова было так накурено, что я, заядлая курильщица, почти задохнулась. А сидел он, между прочим, один. Значит, над чем-то мудреным размышляет, раз так много курит. Делом занимается. — Ты чего, уморить себя хочешь? — Я подошла к окну и открыла его настежь. — Ну, присаживайся, говори, что у тебя, — не отреагировал на мои слова Андрей. — Я по поводу взорвавшейся машины. Убийство Садомцева Игоря Викторовича. Помнишь такое? — Ясно. Ты что, этим делом занимаешься? — Мельников снова закурил, с интересом поглядывая на меня. — Кто же твой клиент? — Это сообщать я тебе не обязана, — улыбнулась я, — но ты мне должен помочь. — Хитрая какая. Ты, значит, не обязана, а я должен. — Андрей весело рассмеялся. — Только сказать мне тебе нечего. Взрывное устройство сработало от зажигания. Кстати, серьезное взрывное устройство. Но сейчас такие времена, что купить можно практически все, сама знаешь, а продавцов не найдешь. Сгорело все, и труп неузнаваем — пожарные не сразу подъехали. Кому понадобилось убивать, неизвестно. — Не густо, — протянула я. — Вот-вот, — покивал Мельников. — Я очень рад, что ты тоже этим убийством заинтересовалась. Значит, мы его до ума доведем, а то висит камнем. — Что бы вы в своей милиции без меня делали? — шутливым тоном спросила я. — И не говори! Мхом бы наверняка заросли, если бы не было на свете Тани Ивановой. — А вот еще одно происшествие, — не дослушала я его шутливые дифирамбы. — Пименова Николая в подъезде по голове стукнули. Что по этому делу у тебя есть? — Ты что, Иванова, сразу на двух клиентов работать умудряешься? Не тяжело тебе? — Мой клиент считает, что эти убийства связаны, — ответила я. — Вот это уже интересно. А ну давай выкладывай, — приготовился слушать меня Андрей. — Мне выкладывать пока нечего, я только сегодня приступила. Информацию собираю. — А твой клиент как считает — убийства один и тот же человек совершил? — Нет, просто убитые друзьями были. — Это еще не повод. Хотя, конечно, возможно. Знаешь, у нас еще несколько глухарей висит… Так, может, я тебе папку дам, а ты посмотри, вдруг еще друзей найдешь, заодно и займешься. Красота! — Разбежался. Мы своих друзей знаем, — засмеялась я. — Короче, могу сказать следующее. Свидетелей по убийству Пименова нет. Убили его поздно вечером, он из кафе возвращался, с коллегами праздник какой-то отмечал. Орудие убийства не найдено. Никаких зацепок, ничего такого, что помогло бы нам. Семьи у него не было. Мама в другом городе живет. — В каком? — В Мырине. Она тоже ничего сказать не может. — Все понятно. — В комнате немного проветрилось, и я решила покурить. — Но если что-то новое будет, то ты про меня помнишь, да? — Ну, конечно. Без разговоров. — Слушай, а вы на работе у Садомцева личные вещи забирали? Там есть что-нибудь интересное? — Да почти ничего. Вот только… Знаешь, люди обычно держат у себя в столе какие-то записи, книжки, что ли, записные, опять же справки. Ну, всякую дребедень. А у этого все чисто. Даже слишком. Такое ощущение, будто он готовился к смерти. Или хотя бы к тому, что кто-то будет смотреть его стол. Ну, ты понимаешь… — Да? — удивилась я. — Чистота идеальная. Все аккуратно разложено: карандаши, ручки, бумаги, бланки — все, что надо для работы. А личного ничего. Хотя бывают, наверное, такие, у которых всегда и везде порядок, но я таковых в своей жизни не встречал. Вот загляни сейчас в мой стол. — Андрей открыл тумбочку и заглянул в нее. — Рваные записки, железки непонятного назначения, стакан, пробки, огрызок карандаша, стержень пустой, старый полиэтиленовый пакет, сигареты россыпью, из пачки высыпались, таблетки от головной боли — чего только нет. И никакого порядка. И это мне, заметь, не мешает. Я всегда знаю, где что искать. — Ну так это тебе. Ты у нас человек, можно сказать, творческий. — Да ну тебя. Я дело говорю, а ты смеешься. А у того, второго, дома хоть и нет идеальной чистоты, но и зацепиться не за что. Никаких странных документов… — Ни оружия, ни наркотиков, — перебила я Андрея. — Ладно. С тобой разговаривать просто невозможно. Ты покури, а я сейчас чайник поставлю. Будем баловаться моим растворимым кофе. Я знаю, ты его не любишь, но ведь у тебя с собой нет хорошего? — Мельников посмотрел на меня. — Придется пить что есть. Мы выпили кофе, поболтали еще про свои житейские дела, и я откланялась. Теперь пора было мне наведаться на место работы Николая. Но я заранее была почти уверена в том, что и там мне новых сведений не дадут. Сидят себе в конторе обычные люди, ни в чем не замешанные, как большинство честных людей. Что про таких скажешь? Но поехать туда все равно надо. И я поехала. Николай Пименов работал в компании по установке телефонов. Работа его заключалась в разъездах по организациям и даже по отдельным адресам. Неспокойная работенка, однако. Сотрудник, с которым Николай больше всего общался, рассказал мне, что Пименов был человеком исполнительным, обязательным, честным и очень веселым. Весь коллектив его любил за потрясающее чувство юмора. Шутил он всегда и везде, даже когда бывало очень трудно. Он умел всех рассмешить, но никого не обижал, не подкалывал, а большей частью шутил над собой. Про его личную жизнь никто ничего толком не знал. Вроде была девушка, но Николай никого с ней не знакомил. Просто иногда говорил о ней. Вот, собственно, и все. Убийство, считали здесь, произошло скорее всего по ошибке. Не хотят люди верить, что смерть грозит таким простым людям, как они сами. Страшно, поэтому и кажется, что вышла ошибка. Говорить с матерью Пименова, я думаю, тоже бесполезно. Она живет в другом городе и вряд ли знает подробности жизни Николая вдали от родных мест. Можно предположить, что он ей писал письма, весьма сомнительно, что он рассказывал в них про свои проблемы. Даже наоборот. Мы ведь частенько скрываем от родителей неприятности, опасаясь лишний раз их побеспокоить. По себе знаю. Я предупредила коллегу Николая, что еще загляну, если назреют новые вопросы, и распрощалась с ним. Что я имела на данный момент? Да ровным счетом ничего. Совершены два убийства. Потерпевшие были знакомы друг с другом, но встречались не часто, а когда виделись, то своей компанией. Убили их неодинаково и с небольшим промежутком времени. Можно предположить, что действовал один человек, но это только в том случае, если убийства действительно связаны каким-то образом с их компанией друзей-земляков. Тогда и причина, видимо, одна. Но точно так же можно допустить, что одного приятеля убил один человек по одной причине, а другого — другой, и совсем по другой причине. Тогда почему так нервничает Ксения? Ну да, они же оба были ее друзьями. Сразу потерять двоих… Сложновато. Пока видимых врагов нет. Да и невидимых вычислить трудно. А если их на самом деле два? Как же я тогда буду расследовать эти убийства? Потребуется значительно больше времени, да и заниматься двумя разными делами параллельно гораздо сложнее. Надо, пожалуй, всерьез взяться за одно, а когда расследование будет закончено, можно и к другому приступить. Только как объяснить все это Ксении?.. Интересно, кстати, будет почитать ее «сочинение» — то «домашнее задание», которое я ей задала. Оно может пролить свет на происходящее. Позвонить, что ли, Ксении? Или уже к вечеру? Ладно, потом. Сейчас поеду поговорить с оставшимися друзьями — Павлом и Олегом. Я так и подумала — с «оставшимися». И мне вдруг стало не по себе. Неприятная мысль мелькнула где-то на задворках сознания и исчезла, оставив неприятный осадок. Видно, дельце будет еще то… А еще я подумала вот о чем: может ли быть замешана во всем этом Ксения? Она, между прочим, была на месте первого преступления. Хотя… Ведь это именно она пришла ко мне с просьбой расследовать убийство ее друзей. С другой стороны — чем не способ отвести от себя подозрения? Нет. Скорее всего, она тут ни при чем. * * * Павел работал хирургом в отделении экстренной хирургии. Но сегодня была не его смена, так что я могла спокойно с ним поговорить у него дома. Я взглянула на адрес, запомнила его и поехала. Он жил в пятиэтажном доме старой постройки. В таких домах очень высокие потолки, и мне это всегда нравилось. Я даже подумывала о том, чтобы купить себе подобную квартиру, но все никак не было времени этим заняться. Впрочем, мне и в моей девятиэтажке неплохо. А потом, если переселяться, то придется делать ремонт, да еще множество бытовых проблем возникнет. А мне всегда не до них, потому что жителям Тарасова довольно часто требуются услуги частного детектива. Случалось иногда такое: я не успевала еще закончить одно дело, а ко мне уже обращались с другим. Самое интересное, что людям и отказать нельзя — в нашем городе с такими специалистами, как я, напряженка. Вот и кручусь как белка в колесе. А когда выдаются свободные деньки, тут же начинаю тосковать по работе — замкнутый круг. Так что не судьба мне, видно, купить новую квартиру. Я еще раз посмотрела на дом и, вздохнув, вошла в подъезд. Мои шаги гулко отдавались коротким эхом. Я поднялась на третий этаж и позвонила в дверь. — Здравствуйте, вам кого? Открывший был приятным молодым человеком огромного роста и очень нехилого телосложения. Настоящий богатырь. Широкие плечи, большие руки. Интересно, как он умудрялся делать операции своими ручищами? — Мне нужен Павел Мыльников, — сказала я. — Это я. — Я частный детектив, Иванова Татьяна. Ксения Смолькина попросила меня заняться расследованием дела об убийстве ваших общих друзей, и мне надо с вами поговорить. — Проходите. По огромному коридору мы прошествовали в дальнюю комнату, которая оказалась кухней. Павел, кажется, только что обедал, на столе стояли тарелки и другая посуда. — Я, кажется, некстати? — спросила я. — Ничего. Спрашивайте, я вас слушаю. Сейчас чаю согрею, хотите? — Спасибо, не откажусь. — Я присела на табуретку, осматривая просторную кухню. — В общем, у меня только один вопрос. Вы можете что-либо сказать по поводу этих случаев? Что вы сами думаете? — А что я могу думать? Мне очень жаль. Но я не разделяю мнение Ксении, что эти убийства связаны с нами. Мне кажется, дело в чем-то другом. Но я не знаю в чем. Мы встречались с ребятами, но они не говорили о своих личных проблемах, никто из нас не рассказывал о себе. Ну, если только в общих чертах. В основном мы вспоминали старое и просто радовались встрече. — Но если у человека на душе тяжело, то он все равно будет стремиться к тому, чтобы об этом рассказать, — мне хотелось вывести его на более откровенный разговор. — Неужели ничего не проскальзывало? Даже озабоченности не было, когда вы встречались? — Я не видел, — сказал Павел. — Все было как обычно. Колян шутил, Игорь был спокоен и внимателен, особенно к Ксении. Ну и все. — Маловато, — сказала я, принимая чашку горячего чая. — Но вы не думаете, что подобное может коснуться непосредственно вас? Я правильно поняла? — Совершенно правильно. Потому как у нас не индийское кино, в котором убивают друзей и друзей их друзей. Мне что-то в такое не верится. Да и причины не вижу. У меня, например, денег больших нет, никаких тайн, бриллиантов и тому подобных ценных вещей тоже. Кому может быть выгодна моя смерть? — Ясно. Ну ладно, если что надумаете или узнаете, то позвоните мне, пожалуйста, — вновь попросила я и оставила Павлу свою визитку. — Конечно, если будет что сказать. Павел Мыльников проводил меня до двери и пожелал успешного расследования. Теперь мне надо было ехать к Олегу. Таганов работал на заводе металлических конструкций обыкновенным мастером. Правда, зарабатывал он, по словам Ксении, неплохо. К тому же зарплату, далеко не нищенскую, не задерживали. Помню, когда Ксения говорила об Олеге, то щеки ее покрывались предательским румянцем. Впрочем, она же сразу сообщила, что они с Олегом собирались пожениться. Время подходило к концу рабочего дня, народ уже начал расходиться. Узнаю ли я на проходной этого самого Олега, если он вот сейчас появится? Вообще-то Ксения мне принесла фотографию, где она снята с Олегом, но я не была уверена, что узнаю ее жениха среди рабочих, спешащих с завода после смены по домам. Я оставила машину на стоянке и вошла на проходную. У меня имелся телефон Таганова, к счастью, я застала его в цехе и предупредила, что стою и поджидаю его на выходе. Ждать пришлось около десяти минут. Через вертушку прошел очень интересный молодой человек и, заметив меня, двинулся мне навстречу. — Приятно с вами познакомиться, — огорошил он меня первой же фразой. — Спасибо, — немного, от неожиданности, растерялась я. — Меня зовут… — Татьяна Иванова, — Олег снова опередил меня. — Я знаю, мне Ксения сказала, можете не объяснять, что к чему. Я в курсе дела. — Ну что ж, тем проще. Нам поговорить надо. Давайте у меня в машине? — внесла я предложение. Мы сели в мою «девятку». Олег закурил, предварительно вежливо спросив разрешения. А потом произнес фразу, которую я уже ожидала: — Я, собственно, ничего не знаю, — но буквально через минуту Таганов все же поделился своими мыслями и чувствами. — Все кажется каким-то нереальным, будто это страшный сон. Сколько живу, со смертью близкого человека, слава богу, не приходилось сталкиваться. А тут две смерти. Причем не просто смерти — убийства. Сразу двоих друзей потерял. Мне кажется, до конца я этого еще не осознал. — А вы не замечали в последнее время в поведении Игоря и Николая ничего странного? — спросила я. — Да нет. Игорь был немного серьезнее обычного. Но он всегда усердно относился к своим делам, и, наверное, на работе что-нибудь произошло. А говорить никто ничего не говорил. — А что вы вообще можете сказать о вашей компании? Мне Ксения говорила, но очень отрывочно. — Дружили мы еще с детства, в школу вместе ходили. Наш родной город — Мырино. — Я уже поняла, — я вспомнила, что мать Николая живет в этом городе. — Дружили, а потом вместе в Тарасов приехали. Решили здесь, на новом месте, жизнь строить. Игорь в юридический поступил, Павел в медицинский, Ксюха в экономическом училась. Только мы с Николаем образования не получили, но все равно устроились. А потом я заочно техникум окончил. — А как часто вы видитесь? — На праздники собираемся, на дни рождения или если кто захочет нас собрать. Как получается. Почти всегда вместе. Редко выходит, что кого-то нет, мы стараемся выбрать день и час, чтобы все были свободны. Старались, — поправился Олег. Разговор, из которого я мало что нового почерпнула, подошел к концу, и я спросила: — Вам куда ехать? — В сторону центра. — Ну тогда, может, я вас подвезу? — предложила я и завела машину. На дороге в этот час было очень много автомобилей, и на мосту мы попали в пробку. Я ужас как терпеть не могу стоять на дороге и ждать, когда путь освободится, передвигаясь при этом со скоростью три метра в час. Сейчас хоть пассажир у меня был. Олег рассказывал про свою работу, про Ксению, про решение пожениться. И очень жалел, что на свадьбе не будет их друзей-земляков. Наконец мы проскочили место, где машины никак не могли разъехаться, поскольку на дороге лежал перевернувшийся грузовик. Это как же его угораздило? Я осторожно объехала грузовик и сразу прибавила скорость. У остановки Таганов попросил его высадить. На прощание я взяла с него клятвенное обещание позвонить мне, если у него появится хоть какая-то новая информация. На этом и расстались. Ну что? Теперь можно спокойно подумать. Только вот думать пока практически не о чем. И все-таки я взяла на себя смелость предположить, что убийства между собой не связаны. Ну нет между ними никаких ниточек, кроме разве той, что потерпевшие были друзьями. Но ведь это действительно могло быть случайным совпадением. Значит, надо снова побывать на работе Игоря и Николая и искать там. Кстати, директора нотариальной конторы надо проверить, поговорить с ним. Секретарша, помнится, сказала, что у Сергея Валентиновича с Игорем отношения не очень хорошими были, а кроме того, они и поссорились в кабинете. Интересно, чего это они не поделили? Ладно, вот сама с директором познакомлюсь, составлю собственное мнение о нем, а тогда уж и действовать буду. По ситуации. А пока надо заехать домой, поесть нормально, а то весь день на ногах да на голодный желудок. А еще, думаю, пора бы к «косточкам» обратиться за советом. Первым делом, как только переступила порог дома, я кинулась к шкафу, где лежали мои драгоценные помощники. Я вынула их и стала думать над тем, как сформулировать вопрос, с которым можно к ним обратиться в данный момент. И решила, что главный вопрос для меня — связаны убийства между собой или нет. Пожалуй, на этом и остановлюсь. Я кинула «косточки» на ровную поверхность стола. Потом посмотрела на цифры — 33+20+4 — «Если вы не хотите понапрасну мучиться тревогами, не ищите сейчас решения волнующей вас проблемы». Очень хороший ответ. Значит, не надо искать решения моей проблемы. Замечательно. А что же мне делать? Плыть по течению? А вдруг оно заведет меня не в ту сторону? Я положила «кости» на место и решила хорошенько перекусить. Редкий случай — холодильник был просто завален продуктами — я недавно посещала магазин. А так как путешествия по магазинам не самое мое любимое занятие, то я всегда покупаю побольше, чтобы как можно реже возникала необходимость снова отправляться за покупками. Есть хотелось сильно, и я не могла ждать, когда что-то сварится. Достала жареную курицу и положила ее в микроволновую печь — разогреваться, тем временем сварила себе кофе. Потом поела и села курить. Глава 3 — Таня? Это Смолькина. Мне надо с тобой встретиться. — Приезжай. Она повесила трубку. Странно, голос у нее был очень встревоженный. Может, случилось что? Она даже не сказала, по какому поводу хочет встретиться. Не хотела терять времени? Спустя минут сорок приехала Ксения. Она была в вечернем платье, с праздничным макияжем и держала маленькую дамскую сумочку в руке. — Привет, — удивленно посмотрела я на нее. — Ты куда-то собралась? — Пойдем со мной, очень тебя прошу, — заговорила, волнуясь, Ксения. — Дело в том, что мне позвонили — мужской голос, тихий, но грубый. Этот человек сказал, чтобы я была сегодня в ночном клубе «Диверсия». Он сам меня узнает. — Ничего себе. И ты не знаешь, кто это? — Похоже, события начинают развиваться. — А как он объяснил причину встречи? — Никак. Он и разговаривать-то со мной не стал. Сказал только, чтобы я пришла. Это якобы в моих интересах. А мне страшно одной. Вот я и подумала тебя пригласить. Не откажи, а? Конечно, за мой счет. — Да не переживай ты так! — Я видела, как Ксения дергается. У нее даже руки дрожали от волнения. — Сейчас я соберусь, и сходим, посмотрим, что там к чему. Я налила Смолькиной кофе, вручила сигарету, а сама пошла приводить себя в порядок. Надо было хорошо выглядеть, все-таки в ночной клуб пойдем, не в парк погулять. Я надела серый брючный костюм, накрасилась чуть интенсивнее, чем обычно, и мы вышли на улицу. На своей машине ехать не было никакого смысла, поэтому мы прошли на Первомайскую и стали ловить такси. Вскоре одна машина остановилась, и водитель сказал, что таких красивых девушек может довезти даже бесплатно. Конечно, мы резко отказались от таких авансов и от услуг нахала. Только минут через двадцать мы наконец подъехали к клубу «Диверсия». Не дав Ксении опомниться и посопротивляться, я затащила ее внутрь помещения. То ли организация здесь серьезная, то ли само название обязывает, но нас сразу стали проверять на наличие запрещенных предметов. И только затем пропустили к кассе, чтобы мы оплатили вход. Потом мы с Ксенией прошли в зал. Там было очень накурено и громко играла музыка. Кто-то танцевал, другие сидели за столиками или за стойкой бара. На нас никто внимания не обратил, кроме одного молодого человека. Но он, подойдя, всего лишь поинтересовался, чего мы желаем. Услышав в ответ, что нам нужен столик, он провел нас к одному в самом углу и испарился. Разместились мы очень удачно и стали ждать официанта с меню. Ксюша испуганно оглядывалась по сторонам, неловко вжимаясь в стул. Если бы я не знала о звонке, то могла бы подумать, что девушка первый раз в таком заведении. Но нет, скорее всего, она именно боялась встречи с человеком, который звонил ей, и тот телефонный звонок действительно сильно ее напугал. К нам подошла высокая официантка, с улыбкой подала нам меню, и мы сделали заказ. — Смотри по сторонам, — сказала я Смолькиной, чуть повысив голос, чтобы перекричать музыку, — вдруг увидишь что интересное. Может, знакомых своих или друзей. И тогда обязательно незаметно предупреди меня. — Мне кажется, что все на нас смотрят. Особенно вон те мужики, — девушка глазами показала, какие именно мужики ее смущают. — Не обращай внимания, — махнула я рукой, — с такими один разговор. Это явно не те, что тебе звонили. А интересное тут местечко… Ладно, будем дальше наблюдать и присматриваться. Мы сидели уже около часа, и ничего особенного не происходило. Люди приходили, ели, танцевали, пили и уходили. Я даже стала сомневаться, а был ли звонок, о котором говорила Ксения. Понимая, что, сидя на одном месте, многого не увидишь и что нас тоже могут не увидеть, я предложила спутнице пройтись по клубу, зайти в другие залы. Мы поднялись на второй этаж, где располагалась бильярдная. Народ там был другого сорта: более богатый, более самоуверенный, спокойный и даже медлительный. — Посмотри, кто-нибудь тебе знаком? — спросила я у Ксюши. — Да нет вроде. Никого. Да я и не знаю, на кого смотреть. А вдруг это бандит какой мне звонил? Я никогда в жизни не видела никого подозрительного. Может быть, он выглядит, как совсем обычный человек? Я не разбираюсь в этом. Кого мне высматривать-то? — бормотала Ксения. — Но ты же взрослая девушка! — удивилась я. — Неужели ты не можешь определить хотя бы, кто на тебя смотрит? Кто постоянно попадается тебе на глаза? Нельзя же быть столь легкомысленной и инфантильной. Ксения посмотрела на меня с таким непониманием, унынием, но в то же время и с возмущением, что я на некоторое время потеряла дар речи. Мне стало чуть-чуть стыдно. Действительно, чего это я пристала к бедной девочке? Я привыкла из-за специфики моей работы, что периодически сталкиваюсь со всякими негодяями и прочими отрицательными элементами. Но ведь не у всех жизнь такая. — Прости, что так напрягла тебя, — сказала я уже другим тоном, — давай выпьем что-нибудь? — Я хочу уйти отсюда. — Нет, сейчас выпьем по пятьдесят граммов водки, и ты успокоишься. Надо все-таки узнать, в чем дело. Кто тебя пригласил и зачем. Мы подошли к стойке бара и заказали водку. Ксении легче не стало. Тогда мы выпили еще по пятьдесят граммов. После этого девушка немного расслабилась. Я же умела быть начеку даже при большом количестве выпитого спиртного. Дело всегда на первом месте. О нем я забыть не могла никогда. Вот и сейчас Ксения начала что-то без умолку болтать, а я внимательно смотрела по сторонам. Сколько мы тут уже сидим, а к нам еще никто не подошел. Может, я смущаю звонившего? Значит, надо оставить девушку одну, а самой отойти. * * * — Слушай, тебе придется посидеть немного в одиночестве. Не возражаешь? — предложила я. — А я пройдусь и осмотрюсь немного. — Ладно, — Ксения уже без сопротивления согласно махнула рукой. — Только недолго, пожалуйста. Я переходила от одного стола к другому, делая вид, что очень интересуюсь игрой. Мне было, конечно, интересно, но мысли сейчас были совершенно о другом. Краешком глаза я осматривала каждого человека, что находился здесь. Иногда смотрела в упор, если чувствовала, что на меня слишком пристально глядят. Это самая лучшая защита — нападение. Открытие это сделали задолго до моего рождения, зато пользоваться им будут во все времена. Не забывала я посматривать и на Ксению, которая продолжала сидеть у стойки. Мое лицо было совершенно непроницаемо. Это как раз для такого случая, несмотря на то что на мне был вечерний костюм. Некоторые посетители клуба могли бы подумать, будто я довольно экстравагантная особа, но подойти ко мне не решались даже те, кто провожал голодным взглядом. Мне приятно было видеть эти взгляды, но еще приятнее было осознавать, что попытки познакомиться со мной, если таковые все-таки будут предприняты, заранее обречены на провал. Ни с кем знакомиться я не собиралась. Тут мое внимание привлек один мужчина. Ничего особенного в нем не было, но он почти в упор смотрел на Ксению, и мне это не понравилось. И я уставилась на него, как баран на новые ворота. Но не подходила, просто наблюдала. Он сделал незаметный жест, и возле него мгновенно оказался молодой человек непробиваемой и невозмутимой наружности. Интересующий меня мужик что-то шепнул ему на ухо, и парень нахальной походкой направился к Смолькиной. В одно мгновение я переместилась к ней. Я подошла одновременно с бугаем. Выражение моего лица ничего хорошего никому не сулило. — Привет, красавица, — обратился к Ксении тип, кинув на меня взгляд и жуя жвачку, что меня просто взбесило. — Пойдем со мной. Кое-кто имеет большое желание с тобой переговорить. — Пусть сам подойдет, если ему надо, — вмешалась я, загородив собой изумленную Смолькину. — Нет, — причмокнул парень, — вы, наверное, не поняли. Он приглашает ее к себе, — он смерил меня взглядом с ног до головы, — и она должна принять его приглашение. — А если не примет, что будет тогда? — наглости в этот момент мне было не занимать. — Зачем так ведешь себя? Я и не к тебе обращаюсь вовсе. Ты ищешь неприятности? — А ты? — нахально спросила я. Тип ничего мне не ответил, только еще раз смерил меня взглядом, а потом отошел. Но я знала, что на этом представление не окончено. Оно, можно сказать, только начинается. Первый мужик выслушал все сказанное ему парнем. Ни одно движение не выдало того, как он это воспринял. Он даже бровью не повел! Молодой спросил что-то, а тот только кивнул, не поднимая глаз от своего бокала, который держал в руке. Бугаистый тип, который уже разговаривал с нами, снова приблизился своей пляшущей походкой. Я приготовилась к нападению. Но его не случилось. Парень прошел мимо, слегка задев меня плечом, но при этом смиренно извинился. Я оглянулась на него и фыркнула: — Осторожней, кретин! Первый тип на нас больше совсем не смотрел. «Странно, что он так легко отказался от своего желания, — подумала я. — А может, не отказался? Тогда чего ждет?» Теперь мне стало обидно, что ничего не произошло. Вдруг это именно он зазывал сюда Ксению? Ну тогда он вряд ли отступится от своего плана. Но по-прежнему ничего не происходило. Хоть сама к нему подходи. И я подошла бы, наверное, но мужчина, интересовавшийся Смолькиной, вдруг поднялся и ушел, даже не посмотрев в нашу сторону. И это как раз в тот момент, когда я почти смирилась с мыслью, что придется самой заводить с ним разговор. Мне эта мысль даже понравилась, а тут — облом. Да, определенно, мне сегодня не очень-то везет. А Ксения сидела, опустив глаза, и смотрела в рюмку, где снова плескалась водка. Потом я решила, что это, видимо, не те, кто нам нужен. Вернее, не те, кому мы нужны. А если уж совсем точно сказать — не тот, кому Ксения нужна. — Какая ты смелая, — рядом со мной села женщина в вечернем платье, совершенно не обратив внимания на Смолькину. — Почему? — спросила я. — Ты хоть знаешь, от кого к тебе подходили? И ты, похоже, имела наглость отказать. Так просто это тебе не пройдет. Он не прощает обиды. — Да кто же этот он? Говори, пожалуйста, яснее, — я стала догадываться, про что говорит эта женщина. — Глупая. Закажи мне выпить, — она уже делала знак бармену, не дожидаясь, когда я отвечу. — Рассказывай все, что знаешь, — медленно, но сердито сказала я. — Ого! — присвистнула дамочка. — Мы такие крутые? — Вы подошли ко мне, я так понимаю, чтобы сказать что-то. Или просто денег на выпивку нет? — Первый раз тебя вижу. Ты кто? — совсем не обиделась она. — Какая разница? Послушайте, это вы ко мне подошли, а не я к вам. Так что, будьте добры, или говорите, или оставьте меня в покое. Или вы его боитесь? — Я с ним не воюю, чего мне бояться? А вот у вас неприятности очень даже могут быть. — Так кто же он? Видимо, женщина не то хотела от меня услышать. Она предполагала, что я испугаюсь и, быть может, буду просить у нее помощи. А тут оказалось, я еще и на нее «наехала». Но ничего — она меня все равно предупредила, поэтому я буду начеку. Могло, кстати, случиться и так, что ее специально послали ко мне, чтобы снабдить нужной им информацией. — Тот, кому отказывать не следует. — Только и всего? — Я улыбнулась и развела руками, давая понять, что разговор окончен. Видимо, это какой-то местный воротила, раз его хорошо знают и «уважают». Значит, на самом деле не тот, кого мы поджидаем. Такие не прячутся и ничего не боятся. Они думают, что мир специально для них придуман и все будет именно так, как они того захотят. У нас же совсем другой случай — таинственный незнакомец. Я взяла Ксению за руку, и мы спустилась на первый этаж, чтобы найти дамскую комнату. Уходить пока из клуба мы не собирались, надо еще здесь повертеться. Если нас поджидают, то пусть наберутся терпения. Смолькина вошла в кабинку, а я посмотрела на себя в зеркало. Там я увидела свое отражение. Да, на фоне посетителей, разодетых в пух и прах, я выглядела как инопланетянин на чужой планете. Слишком элегантная одежда и суровое выражение лица — не скажешь, что я явилась в клуб, чтобы отдохнуть. Мы с Ксенией вышли и решили еще раз напоследок пройтись по заведению. И тут к нам подошла наша официантка и вручила Ксении записку. — Вам просили передать, — сказала она. — Кто? — Я сразу стала оглядываться, пытаясь разглядеть в толпе человека, который бы в данную минуту смотрел на нас. — Я не знаю. Он мне ничего не сказал. — Опишите его, пожалуйста. — Интересный молодой человек. Серьезный и интеллигентный. Ну, симпатичный. — Официантка задумалась. — Ничего такого особенного в нем нет. — Где он? — спросила я, одновременно заглядывая в записку. — Уже ушел. Он как только отдал мне листок, так сразу и вышел. Даже попросил, чтобы я подождала, когда он выйдет, и только потом передала ее этой девушке. — Спасибо. Девушка отошла. Я еще раз перечитала текст. Буквы были такими неровными и покореженными, что сразу стало понятно — записку писали левой рукой. «Живи тихо, и все будет хорошо», — значилось на листке. — Что ты можешь на это сказать? — спросила я у Ксении. — Не знаю. — А я, кажется, догадываюсь, — медленно произнесла я. — Кажется мне, во-первых, что человек, писавший записку, тебе знаком. Потому как почерк свой изменил. Значит, боялся, что ты можешь узнать его. Это раз. Обращение на «ты» также говорит о вашем знакомстве. Когда знаешь человека, то не задумываясь говоришь ему «ты». А сказать он тебе хочет, чтобы ты не задавалась вопросами и не думала ни о чем. Две смерти подряд наводят на некоторые размышления, но тебе прозрачно намекают, что лучше об этом не думать. И тогда тебя не тронут. — Это угроза? — Лицо Ксении побелело. — Возможно. Но не будем думать о плохом. В принципе, если он знает, что ты его знаешь, значит, он и не собирался показываться тебе на глаза. То, что он задумал, он сделал. Считай, что встреча состоялась. А тот придурок, который к тебе приставал… Просто ты кому-то понравилась. Недоразумение, можно сказать. — Хорошо бы. А то я сильно напугалась. — Думаю, теперь мы можем уйти. — Я взяла Смолькину за руку и повела к выходу. Однако я помнила, что говорила мне женщина. Шли мы не быстро, но и не медленно. И хоть не оглядывались, я все равно была готова к тому, что на нас могут напасть в любое мгновение. Мы прошли через охрану, потом вышли на улицу. Ничего не происходило. Свежий ночной воздух ласково обдувал меня со всех сторон. Я махнула рукой и остановила проезжающее такси. — Мирный переулок, — назвала я адрес Ксении, толкнула ее в салон и сама плюхнулась на заднее сиденье. Не успели мы проехать и пятидесяти метров, как на дорогу выскочили два парня и стали размахивать руками. Водитель резко затормозил. — Подвези, приятель… — крикнул один, и, не дождавшись ответа, парни уселись в машину. Первый к нам на заднее сиденье, а второй впереди. — Прокатимся, девочки? Я почувствовала неладное, еще когда они на дорогу выбежали, а теперь поняла: вот оно. То, чего я ожидала. — Что надо, мальчики? — спокойно спросила я. Главное, не показывать страха. А если учесть, что я действительно не боялась, то моя фраза прозвучала более чем убедительно. — Мы никуда не едем, — сказала я водителю. — С вами поговорить хочется, — положил мне руку на плечо один из парней. — Руку убери, придавлю. Что за разговор? — Важный и серьезный. Водитель не знал, что делать. Мужики велели ему ехать вперед. Он посмотрел на меня, и я решила пока не спорить, дав знак двигаться. Мужичок ехал по дороге, все время оглядываясь на нас. Видно было, что очень испугался. Я понимала, что в салоне справиться с парнями не смогу, для этого мне надо выйти на улицу. И дядечку жалко — вон как переживает, даже пот на лбу выступил. — Мальчики, давайте выйдем и спокойно поговорим на улице, зачем при чужих людях выяснять отношения? — предложила я. — И девушке вон плохо. Зажали ее совсем. — Тормози, шеф. Приехали, — хрипловатым голосом пробасил типчик, который был пополнее. Машина остановилась, и мы по очереди вышли. Все, кроме Ксении. Она хотела вылезти, но я запихнула ее обратно и велела не высовываться. Потом я наклонилась к окну и громко сказала водителю: — Пять минут подождите, пожалуйста. Я только переговорю и вернусь. Мужчина за рулем как-то непонятно покрутил головой. То ли он не хотел ждать, то ли был согласен. Я так и не поняла. Но машина не уехала, а продолжала стоять. Мы с «мальчиками» отошли в сторонку. Я молча смотрела на них, ожидая, что они скажут. Но они, видимо, решили обойтись тоже без слов. Толстенький первым замахнулся на меня и хотел ударить по лицу. Я перехватила его руку и резко потянула ее вниз, при этом чуточку развернув. Он завыл и стал выворачиваться. В это время на меня напал второй. Я оттолкнула от себя первого и занялась следующим. Со мной справиться не так-то легко. У меня черный пояс по карате, между прочим. Только об этом я на улицах не трублю. В общем, эта драка доставила мне большое удовольствие. Я с воодушевлением работала руками и ногами. Пусть знают, гады. Разговор у них, видите ли, сопляки. Давно я не разминалась таким образом. Поэтому с трудом остановилась, когда почувствовала свою победу. Мне, конечно, хотелось еще им наподдать, но здравый смысл говорил, что не стоит связываться со всякими неизвестными личностями. Надо быть осторожней. — Так что вам надо? — спросила я одного, загнув ему руку так, что он присел. — Кто вас послал? Говорите! — Нам уже ничего не надо. Езжайте, девушки, мы вас не тронем. — Отвечайте на поставленный вопрос, — надавила я. — Да так, — сказал тот, что в полуприседе маячил передо мной, — один попросил с вами хорошо разобраться. Но мы и не думали. Просто вы нам понравились. — Ага, нашли дурочку. Говорите, что тому надо? — Я ногой, не отпуская первого, пнула второго. — Ты еще не понял, что ко мне лучше не приближаться? — спросила я у него. — Извините. Первый вывернулся, пока я отвлеклась на второго, и они оба, дружно сверкая подошвами своих дорогих ботинок, бросились за угол. Сначала я подумала, что надо бы их догнать, но потом вспомнила про Ксению и решила уделить внимание ей. Не торопясь я подошла к ожидавшей меня машине, села и посмотрела на водителя. — Мирный переулок? — спросил он. — Точно. Я довезла Ксению до дома. Мы поднялись к ней, и она угостила меня горячим чаем. — Странная все же записка. Для того чтобы сказать тебе это, не надо было назначать встречу в ночном клубе. Было бы достаточно просто позвонить. — Да, — поддакнула Смолькина. — Значит, он хотел тебя увидеть для чего-то. А то зачем бы все эти сложности? — предположила я. — Ты думаешь? Что-то мне не по себе… — Зря не переживай, — не надо было пугать Ксению еще больше. — Я уже ни о чем думать не могу. Я так устала, — сказала Ксения, — что мне все равно. — Тогда я поехала, а ты ложись спать и отключи телефон. Кстати, а «сочинение» ты мне написала? — вспомнила я. Смолькина отдала несколько листков бумаги, проводила меня до двери, и я спустилась вниз. Поймала машину и поехала домой. В своей квартире я первым делом забралась в ванну. Налила горяченькой воды, щедро плеснула душистой пенки и расслабилась. Ни о чем думать не хотелось. Тем более что сегодняшнее свидание не получилось, только записку получили. Жаль, не удалось увидеть, кто же это намекает Ксении на то, что лучше все забыть. Я потянулась к сигаретам, достала одну и прикурила. Только кофе мне здесь не хватает. Мысль о кофе заставила меня поторопиться и покинуть столь удобное и, я бы даже сказала, прекрасное место. Я завернулась в махровый халатик и пошла на кухню. Только после чашечки кофе я отправилась спать. Я легла и тут только вспомнила о листках, которые отдала мне Ксения. Надо почитать, что она там написала. И как я про них забыла? Я встала, босиком добежала до сумки, что валялась в коридоре, вынула записи и снова залезла под теплое одеяло. Прочитала я «сочинение» быстро. Общей картины у Смолькиной так и не получилось, писала Ксения сбивчиво, с одного перескакивая на другое. Но кое-что все же было интересно. И я, конечно же, смогла выстроить логическую цепочку. Итак. Жила-была, как мне уже было известно, вся их пятерка в городе Мырино. Там они родились, учились в школе. Кстати, в школе именно их пятерка дружила с классной руководительницей, некой Зинаидой Петровной Никитиной. Они часто собирались у учительницы и просиживали за разговорами целые вечера. К сожалению, сообщала Ксения, учительница умерла от рака легких. Только телеграмма о ее смерти где-то затерялась, поэтому друзья не смогли поехать на похороны. Узнали обо всем позже — мать Николая в письме написала. Когда друзья окончили школу, то вместе же переехали в Тарасов. Но об этом мне Олег немного рассказал. А теперь с Ксениными записями получилось следующее. Приехали все, стали поступать кто куда. Игорь Садомцев пошел учиться в юридический, потом стал нотариусом. Николай не учился, а сразу по знакомству устроился в телефонную компанию и работал там до последних событий. Олег и Павел поступали в медицинский, но Олег не поступил. Тогда он пошел в техникум и, окончив его, стал работать на заводе. А Павел выучился и сейчас хирург. Сама Ксения училась в экономической академии. Стала менеджером широкого профиля. Тоже работает. Единственно интересным из того, что вспомнила Смолькина, было то, что Олег одно время не общался с Павлом — поссорился с ним, именно потому, что не смог поступить в медицинский. Долгое время ребята не разговаривали и не встречались, но потом их отношения наладились. Правда, Ксения написала об этом вскользь, но я ведь умею читать между строк и делать нужные и правильные выводы. Зато не забыла Смолькина написать, что ухаживали за ней практически все ребята. Но она отдала предпочтение Олегу. Хотя замужество предлагали и Игорь, и Николай. Ну а последнее общее событие — покупка машины. Покупали трое, сложившись, — Николай, Игорь и Олег, но чаще всего ездил Игорь. Другие тоже пользовались, но крайне редко. Игорь обещал ребятам выплатить их долю, чтобы взять ее себе с полным правом. Вот события, которые, по мнению Ксении, были важными и могли рассказать мне об отношениях этой пятерки. Я еще раз все перечитала, но больше интересного ничего не нашла. Уж и не знаю, пригодится ли мне все это, но надо положить «сочинение» на видное место. Пойду-ка я по другому направлению и выясню сначала все про работу парней. Я сходила еще на кухню, покурила, а потом решила перед сном бросить «кости». Ведь они сегодня как-то странно ответили на мой вопрос, ничего не прояснив. На этот раз я думала только о том, что меня ожидает в будущем, стараясь не спрашивать, верной ли дорогой я иду. Несколько раз подкинув в кулаке «кости», я рассыпала их на столе. Мне не надо было каждый раз за расшифровкой обращаться к книге. Я и так почти все сочетания помнила наизусть. На этот раз у меня аж мороз побежал по коже — такой точный получился ответ. Выпала комбинация чисел 33+19+8. — «Вас ожидает чья-то ранняя смерть». Только этого мне не хватало! Может, ответ в переносном смысле? Иногда мои советчики именно так и поступают: говорят образно. Но в любом случае такое предостережение ничего хорошего не обещает. Ночью мне снилось, что я лежу на операционном столе и мне должны делать операцию. Несложную, но я все равно волнуюсь. И я чувствую, что она закончится очень плохо. Вижу лица хирургов, сестер и анестезиологов, наполовину закрытые масками. На головах у них чепчики. А у стены стоит молодой человек — вроде бы знакомый, но не могу вспомнить, кто он, — и мило улыбается. Мне делают укол, и я проваливаюсь, хотя из последних сил пытаюсь зацепиться за свое сознание. Последнее, что я увидела, — улыбка того самого человека. Но кто он? Глава 4 С утра я опять поехала в нотариальную контору. Секретарша Анжела, позвонив по телефону, сказала, что Сергей Валентинович согласен встретиться со мной. Когда я появилась в дверях, она тут же связалась с ним по селектору и, получив положительный ответ, пригласила меня войти. Я думала увидеть этакого монстра, судя по тому, что говорила Анжела, но ожидания не оправдались. Передо мной сидел очень даже симпатичный мужчина лет под пятьдесят. Он был подтянутым и свежевыбритым. Кроме этого, на его лице сияла такая доброжелательная улыбка, что я просто не могла не улыбнуться в ответ. — Сергей Валентинович Мальцев, — он встал и протянул мне руку. Я пожала ее, почувствовав силу и в то же время некоторую нежность. Меня словно током прошибло. Есть такие мужчины, на которых реагируешь молниеносно. Видно, Мальцев именно из таких. В их присутствии начинаешь ощущать себя настоящей женщиной, красивой женщиной. От одного взгляда такого человека есть опасность растаять, как снегурочка над костром. Я попыталась собрать свои мысли в кучку и сосредоточиться на деле, ради которого сюда заявилась. Сергей Валентинович, видно, понял, какой эффект произвел на меня, поскольку обратился ко мне слегка заигрывающим тоном: — Буду очень рад, если смогу быть вам полезным во всех отношениях. Это уже, конечно, наглость — прямым текстом говорить мне про всякие там отношения. Но с другой стороны, если наладить с ним более тесный контакт, то возможностей узнать про Игоря у меня будет больше. И должна же я наконец немного пофлиртовать, я так давно этим не занималась. Итак, я сделала невинное личико и обратила чуть туманный взор на человека, который сидел сейчас передо мной. — Я бы хотела побольше узнать про вашего бывшего работника Игоря Садомцева. Вы же знаете, что с ним случилось? — Да, это очень печальная история, мне жаль. Но не знаю, чем могу помочь. Вы спрашивайте, а я буду отвечать, — наклонился в мою сторону Сергей Валентинович. — Каким он был человеком, по вашему мнению? — задала я самый простой вопрос. — Нормальным человеком, — ответил Сергей Валентинович. Он наклонился к селектору и попросил Анжелу принести две чашки кофе и конфеты. Потом снова посмотрел на меня. — Обычным. Работал хорошо. По этому вопросу у меня не было к нему претензий, а в его частную жизнь я не вмешивался и не знаю, как у него там. Личными переживаниями — со мной, по крайней мере, — никогда не делился. М-да, интересно: кажется, будто он весь на виду был, а получается, что ничего про него и не известно. — А с коллективом как он уживался? — А что с ним уживаться? — воскликнул директор, улыбнувшись несколько пренебрежительно. Но потом убрал с лица улыбку и спокойно ответил: — В принципе хорошо. Только работа у него такая, что коллектив особенно ему и не нужен был. Он сам по себе: отдельный кабинет, свои дела, свои клиенты. Разговаривал со всеми обычно, друзей здесь не имел. — А где имел? — поинтересовалась я. — У него старые какие-то друзья были. И то узнал я об этом не от Игоря, а от одного человека, который к нему приходил. Кажется, его имя Олег. Вот он мне и сказал, когда я встретил его в коридоре и спросил, к кому он. Олег тогда ответил, что он очень старый и добрый друг Игоря. Я, помню, немного удивился такой формулировке. Но тут как раз Садомцев вышел из кабинета, увидел Олега и очень обрадовался ему. Прямо как брату. Я никогда Игоря таким не видел. Вот и все, что мне известно о его друзьях. Олег тогда еще что-то говорил о других друзьях, но я не успел всего понять — появился Игорь и пригласил его войти. — А фамилию Олега вы не знаете? — Я подумала, что надо проверить, тот ли это Олег. — Он вообще-то назвался, но я не запомнил. — Может быть, Таганов? — Не знаю, — с сожалением ответил Сергей Валентинович, — я и не старался ее запоминать, даже и не слушал хорошо. Уж простите старика. «Какой же вы старик!» — захотелось воскликнуть мне, но в последний момент я поняла, что именно на эту фразу и рассчитывал мой собеседник. Не дождется. Скажу что-нибудь другое. — Прощу, — просто ответила я и заметила, как брови Мальцева поползли наверх. Видимо, никто еще не отвечал так на эту его явно заготовленную фразу. — А была ли у Игоря девушка? — перевела я разговор. — Про это мне совсем ничего не известно. Вы лучше либо у Анжелы, либо у друзей его спросите. — Вы ссорились с Садомцевым? — Хотя директор и вызывал у меня симпатию, но этот вопрос все равно задать надо было, а кроме того, и не стоило забывать, что Сергей Валентинович еще пока находится под подозрением. — Очень редко. Нам принесли кофе, сливки и коробку шоколадных конфет. Мальцев взглядом отпустил Анжелу и предложил мне чашечку. Сам распаковал коробку, потом протянул мне. — Но бывало такое? — не отставала я. — А с кем не бывает? Вот скажите мне, Татьяна, вы со своим начальником никогда не ссоритесь? — У меня нет начальника. Я могла бы соврать, но Анжела, наверное, уже рассказала своему директору, что я частный детектив, так что попадать впросак из-за подобной мелочи совсем не хотелось. — Значит, с подчиненными? — И таковых у меня нет, — с улыбкой ответила я. — Не может быть! Вы, как я понял, в милиции работаете? — Нет. Я — частный детектив. — Да что вы говорите? Неужели? — откинулся на спинку стула то ли от удовольствия, то ли от удивления Сергей Валентинович. — Вы? И частный детектив? — А что? Не похожа? — Вы меня, Танюша, удивили. Такая красивая женщина — и частный детектив. Вы, наверное, очень самостоятельная и умная? — Конечно, — я и бровью не повела. — Очень приятно. А вы мне телефон не оставите? Вдруг понадобятся ваши услуги, я тогда позвоню. Я протянула Сергею Валентиновичу свою визитку. — Только я дорого беру, — предупредила я серьезным, деловым тоном, стараясь, чтобы он не рассудил этот разговор по-своему. — Двести долларов день плюс расходы. — Ну конечно, я понимаю. — Мы, кажется, немного отвлеклись от темы. — Я поставила чашку на столик и выпрямилась. — Так случались ли у вас с Садомцевым ссоры? Если да, то по какому поводу? — Только по работе, — так же серьезно ответил мне Сергей Валентинович. — А что именно было причиной? — Я так понимаю, что вы меня подозреваете? — немного настороженно спросил Мальцев. — Просто хочу знать, была ли у вас причина желать зла Игорю Садомцеву. Вот и все. Хотя я прекрасно понимаю, что если она и была на самом деле, то вы никогда не признаетесь в этом. — Это точно, — улыбнулся чуть натянуто директор. — Но у меня таковых причин не было. Все наши разногласия мы решали сразу. Никогда не ругались перед коллегами. Я вообще ни с кем в присутствии коллектива не ругаюсь. Честно говоря, совсем не люблю ругаться. Больше мне сказать нечего. По этому делу. А вообще… мне очень хочется поужинать с вами. «Экая откровенность. Сразу за дело берется», — подумала я про себя, но решила, что упускать возможность еще раз побеседовать с начальником Игоря в более дружественной обстановке не помешает. Слишком мало я узнала о погибшем. Может, в неофициальной атмосфере Мальцев будет менее сдержанным на воспоминания? А потом мне пришла в голову совсем гениальная мысль. Надо ночью залезть в этот кабинет и все тут хорошенько рассмотреть. Охранник на входе всего один стоит, да он для меня и не проблема. Но сначала надо сделать разведку, а продумывать саму операцию буду потом. Точно, так и сделаю. Приняв решение, я сразу преобразилась, и во взгляде у меня появились хитрые огоньки. А чтобы совсем выбить Мальцева из колеи, я демонстративно медленно облизнула губы. — Что ж. Можете пригласить меня на романтический ужин, — нисколько не смущаясь, заявила я. Лицо Сергея Валентиновича просветлело. Видимо, ему было очень приятно, что я на него клюнула. Ведь именно так он подумал. Но мне все равно — пусть думает что хочет. Я пришла сюда не по этому поводу, и свои проблемы решу сама, без помощников. Правда, используя некоторых из присутствующих при необходимости. Охранника я себе представляла — где он стоит и что делает. Теперь стоило выведать, остается ли кто-нибудь здесь в кабинетах или охраняется только вход в контору. — Было бы чудесно, если бы мы поехали вечером к вам домой, — мило сказала я, прекрасно осознавая, что домой он меня не пригласит. Наверняка у него есть жена и дети. Да и я не собиралась. — Да, наверное, чудесно, — замялся он, — но мне не очень удобно. Лучше в другом месте. — Может быть, здесь? У вас замечательный диванчик и обстановка располагающая. Телевизор опять же есть. — Здесь? — удивился Мальцев. — Ну, не знаю даже. — Что, по вечерам здесь все охраняется? — невозмутимо спросила я. — Внизу да. Здесь просто закрыто, но у меня есть ключи. — Ну так что ж? — Мне кажется, что это все-таки не самое лучшее место для встречи, — решительно сказал Сергей Валентинович. — Сходим в ресторан, а потом видно будет. — Ну, — скривилась я. — Мне рестораны так надоели… Хотелось домашней обстановки, так, чтобы никого вокруг не было. Тихо, спокойно, уютно. Если не хотите, то я, конечно, не настаиваю. — Нет, почему же… — начал возражать Мальцев. Но я уже сделала вид, что обиделась. Пока мы разговаривали, я успела рассмотреть замки и их количество. Потом я встала. — Жаль, что вы не оправдали моих надежд, — с упреком сказала я. — Но я ведь не отказываюсь! — Поздно. Я уже передумала. Развернувшись с грациозностью кошки, я направилась к выходу. — Можно пойти в клуб. Там нам найдут уединенное место, — предложил он, когда я была почти у двери. — В клуб? — Да. Там очень мило. Я сделала вид, будто размышляю, хотя твердо знала, что ни в какой клуб не пойду. — Нет, в следующий раз. — Я вышла и закрыла за собой дверь. * * * Только я села в машину, как зазвонил сотовый. Это была перепуганная Ксения. — Мыльникова убили, — пробормотала она сквозь слезы. — Как? — Я тоже испугалась. Неужели убили? За что? Бедный Андрей. Мы же с ним только что виделись… — Отравили, кажется, — сообщила Смолькина. — Я так и знала, что еще кто-то из наших погибнет. Я подумала: почему Ксения говорит «наши»? Она ведь Андрея не знает, наверное. — А ты с ним разве знакома? — спросила я. — Таня, ну ты чего? Павел Мыльников, который хирургом работает. Работал… У меня отлегло от сердца. Вот оно что! Захлебываясь слезами, Ксения говорила невнятно, и я было решила, что убит Андрей Мельников, мой милицейский друг. — Поняла, — медленно сказала я, и до меня дошло, что дело-то в принципе осложняется. — Слушай, сейчас я к тебе приеду, а пока никому не открывай. И я поспешила к Ксении. Она сначала спросила из-за двери, кто это, и только потом открыла мне, и то потихоньку, сначала оставив дверь на цепочке. Да, девчонка совсем напугана. — Откуда ты узнала об убийстве? — спросила я, переступив порог. — Мне с его работы позвонили. Павел не пришел на работу, а у него сегодня серьезная операция. Вот и послали к нему домой медсестру. Дверь его квартиры была открыта, она вошла и увидела, что он мертвый лежит. Вызвала милицию. Там у него стол был накрыт, водка стояла. А так как никаких других признаков смерти не было, то решили, что он отравился. Стакан был один, но я же знаю: один Павел никогда не пьет. Он вообще пьет только по особенным случаям. Значит, у него кто-то был, а потом свою рюмку убрал. И вот еще. Сегодня утром я стала прослушивать свой автоответчик, и послушай, что я там обнаружила. Смолькина перемотала пленку и включила автоответчик. После гудка я услышала голос: «Ксюха, привет, это я. У меня для тебя есть одна потрясающая новость. Если ты придешь и будет еще не поздно, то приезжай ко мне. Я тебя обрадую». — Это Павел? — спросила я, сама уже поняв, что это именно он. — Да. Видишь, он хотел сообщить мне что-то важное и радостное. Но получилось совсем наоборот. — Девушка снова начала плакать. — Успокойся. Нам сейчас нельзя впадать в панику, — сказала я задумчиво. Я подошла к телефону и набрала номер Андрея Мельникова. — Привет, это Татьяна. У нас, кажется, появился еще один труп? — Что ты имеешь в виду? — хотел уточнить Андрей. — Мне сегодня с утра позвонил мой клиент и сказал, что убит Мыльников. Я сначала не расслышала, решила, что речь идет о тебе. Фамилии-то похожи. В общем, долго жить будешь, Андрюша. Так вот, оказалось, к счастью, что я ошиблась. К твоему и моему счастью. А вот клиенту не повезло. — Я старалась говорить тихо, чтобы Ксения меня не слышала. — Да. Были мы сегодня у одного. Павел Мыльников, точно. Он что, тоже из друзей? — Ты быстро схватываешь. На самом деле и Садомцев, и Таганов, и теперь вот Мыльников — были друзьями. — А сколько их всего? Что нам ожидать? — Типун тебе на язык. Их пятеро, но я постараюсь не допустить больше смертей, — заявила я. — Ты мне скажи лучше, что с ним произошло. — Эксперт на первый поверхностный взгляд сказал, что он, возможно, отравился водкой. Взяли бутылку и его стакан на экспертизу. Потом будет ясно наверняка. Пока только догадки. — Он был один или пил с кем-то? — уточнила я. — По следам — один. Но все равно складывается ощущение, что был с ним кто-то еще. И наверняка знакомый, раз Мыльников его впустил и сел с ним за стол. — Сразу могу сказать, что мы со Смолькиной вечером были вместе, — сказала я, вспоминая слова Павла на автоответчике. Он хотел сообщить радостную новость. Интересно, какую? — Андрей, я тебя очень прошу: как только будет что-нибудь новое известно, позвони, пожалуйста, мне. — Обязательно. Ну что, Иванова? Ты берешься и за это дело? — Я так понимаю — да. Если все эти три смерти связаны, — а очень похоже на то! — то достаточно будет найти убийцу одного, и он же окажется убийцей остальных. Только вот причины я пока не вижу. Ладно, пока. — Пока. * * * Я положила трубку и подошла к Ксении. Она сидела на диване, закрыв лицо руками, и плакала тихо, но с отчаянием. — Я подозревала, что это случится, — сказала она мне. — Почему? За что на нас такая напасть? А дальше? Меня и Олега ожидает такая же участь? — Ксения, ты должна подумать. Кто может желать вам всем пятерым смерти? Постарайся. Ты понимаешь, как это важно? — Я все понимаю! — вскочила Смолькина. — Все понимаю, но я не знаю. Мы никому дорогу не переходили. Тем более — впятером. — Ну, может, не впятером. Быть может, это касается только их троих? Такое тоже может быть. Так что раньше паровоза не беги. — Конечно. А когда будет известно, троих это касается или всех? Когда и нас убьют? Тогда, действительно, можно будет говорить абсолютно точно. — Перестань, я этого не допущу, — спокойно сказала я, но мои слова девушку все равно не успокоили. — Просто какой-то страшный сон, — говорила сама себе Ксения. — Надо только проснуться, и все встанет на свои места. Да, надо только проснуться. Я сходила на кухню и принялась рыться в шкафах и в холодильнике. В нижнем столе я обнаружила бутылку коньяка, взяла ее и стакан и понесла в комнату. — Выпей, — я протянула Смолькиной стакан, — и быстрее приходи в себя. Нам с тобой надо хорошенько подумать. Ты же понимаешь, что мне одной понять причину происходящего очень трудно. Я, конечно, могу до всего дойти сама, но на это уйдет много времени. А если ты подумаешь и расскажешь мне даже то, что, на твой взгляд, совершенно неважно, я смогу расценить это с профессиональной точки зрения и выйти на убийцу. Мне нужна твоя помощь. — Не знаю. Я на самом деле не знаю, почему, — твердила Ксения. Я снова подошла к телефону и набрала номер Олега Таганова. — Олег? Это Иванова Татьяна. Срочно приезжайте к Ксении. Очень надо. Отпроситесь, возьмите за свой счет… Как хотите, но чтобы через час вы были здесь. — Что случилось? — Приедете — узнаете, — коротко ответила я и положила трубку. Я налила Ксении еще коньяка. — Ты уже звонила Олегу? Он знает? — Нет. Только тебе, — ответила она. — Значит, не в курсе. Ладно. Он сейчас приедет, а то тебя одну оставлять страшно. — Я подошла к шкафу и увидела там фотографию, на которой была снята вся дружная пятерка. Троих из них уже не было в живых. Мурашки поползли у меня по спине, хотя я не отношусь к людям легко пугающимся. Мне много пришлось повидать в жизни, и меня трудно удивить. Тем не менее мне тоже стало не по себе. В голову на данный момент совершенно ничего не лезло. Было только одно — убили Павла. Игоря и Николая я никогда не видела. Мне, конечно, было жаль их, но только чисто по-человечески. А с Павлом я встречалась. И, наверное, если бы была чуть поумнее и порасторопнее, то смогла бы предупредить его смерть. Но не получилось. Хотя здесь не только моя вина. У меня просто нет никакой информации. Убийца умен, на каждую жертву выходит по-своему. А я никак не могу найти причину, по которой ему понадобилось уничтожить трех человек. Без нее невозможно понять, чего ожидать в будущем. На улице стало пасмурно. Наверное, пойдет дождь. На небе сгущались тучи, в комнате потемнело. Я включила свет и села рядом с Ксенией. Теперь она не плакала, но сидела тихая и измученная. — Никогда не думала, что со мной может такое произойти, — сказала она. — Все будет хорошо, — произнесла я дежурную фразу, так как больше ничего в голову не приходило. Очень скоро раздался звонок в дверь. Я открыла. На пороге стоял напуганный Олег Таганов. — Что случилось? — был первый его вопрос. — Проходите, Ксения сама все расскажет. — Я провела его в комнату. Олег подлетел к заплаканной Ксении, сел рядом, обнял ее и стал расспрашивать. Она сказала ему, что убит Павел. — Не может быть. — Олег не сразу поверил в то, что сообщила ему Смолькина. — Как убили? Когда? — Вчера поздно вечером или ночью, — ответила Ксения. — Кажется, его отравили. — Но этого не может быть! — настаивал он. — За что? — Таганов посмотрел на меня, ища у меня ответа. — Ничего сказать не могу. — Я опустила голову. — Но ведь вы занимаетесь этим делом, — стал укорять он меня, — не так ли? — Так, конечно, но кто же знал, что убийства не закончились… Я просто искала ответ на вопрос, кто убил Игоря и Николая. И никак не ожидала, что случится еще и это убийство. — И что нам делать? Наверное, надо уехать куда-нибудь. — Олег посмотрел на Смолькину. — Может, на самом деле уедем? Вдруг это и нас касается? Ксения снова заплакала. Я предпочла оставить их одних. Глава 5 Я поехала домой, чтобы хорошенько, без посторонних, подумать о том, что произошло. Получается — смерти связаны действительно со всей пятеркой друзей-земляков. Пока я ехала, пошел дождь и разошелся не на шутку. Пробежав всего метров пять от машины до подъезда, я промокла до нитки. Дома я быстро скинула всю грязную и мокрую одежду и встала под душ. Потом, завернувшись в огромное махровое полотенце, подошла к окну и стала любоваться разыгравшейся стихией. По асфальту текли такие реки, что казалось, еще немного, и они смоют все стоящие у обочины машины. Как все-таки чудесно — стоять в теплой комнате и смотреть за окно на опустевшие мокрые улицы. Особенно если ты только что оттуда, но уже успела согреться. А тебя еще кофе ждет. Крепкий, ароматный. Кинув прощальный взгляд на стихию, я прикрыла шторы, включила свет и отправилась на кухню. Там я сварила кофе, сделала несколько бутербродов, взяла листок Ксении, где она написала про друзей, и уселась на табуретку с сигаретой. Надо еще раз изучить информацию, что дала мне Смолькина. Теперь буду все усилия направлять в одну сторону. Но в принципе ни в чем быть уверенной нельзя. Может получиться так, что насолил убийце кто-то один, а расплачиваются невольно все. Кто знает? Есть еще и другое предположение, но мне очень неприятно о нем думать. Вот компания, к примеру. Людей из нее начинают убивать. Именно из нее. Легко можно предположить, что убийца — член этой компании. Он убирает своих, поскольку они ему чем-то мешают. Тогда что у меня получается? Их, оставшихся в живых, всего двое. И это либо Смолькина, либо Олег. Что ж, разберем и этот неприятный вариант. Ксения, во-первых, на убийцу не похожа, а во-вторых, она наняла меня, чтобы я раскрыла дело. Если предположить, что убивала она, то либо она совсем дурочка, либо совершенно не понимает, на что я способна. А способна я на многое. Еще не было такого дела, которое бы я не раскрыла. Олег? Все может быть. На него, кстати, больше всего падает подозрений. И если верить записям Ксении, то можно проследить некие ниточки, которые связывают его с остальными, причем с каждым по отдельности. После школы Олег и Павел одно время были в ссоре из-за того, что Олег не поступил в вуз. Тут как повод возможна застарелая месть. Ксения имеет давнюю симпатию к Олегу, но ее еще любили Николай и Игорь. Следовательно, Олег мог ревновать. Чем не мотив. И еще — Николай, Игорь и Олег вместе сложились и купили машину. Но чаще других на ней ездил Игорь. Еще один повод? Но если убийца Таганов, тогда Ксении тоже может грозить опасность. С другой стороны, он любит ее и хочет на ней жениться. Зачем же ему убивать? Нет, все-таки для убийства, тем более тройного, нужен очень весомый повод, а то, что я перечислила, — мелочи. Тогда кто? Тем не менее надо присмотреться к Олегу хорошенько. Выяснить, есть ли у него алиби на все дни, когда были совершены убийства. И Ксению для очистки совести надо проверить. Впрочем, вчера она была со мной. А потом, я думаю, не могла она в том состоянии, в котором я ее оставила, пойти и убить Павла. Кстати, он ей звонил. Жаль, не сказал, про какую радость хотел сообщить. Эх, хотя бы намекнул… А если бы она была дома, то, вероятнее всего, поехала бы к нему, и тогда кто знает, как повернулись бы события. Возможно, и Павел, и Ксения остались бы живы. А может, наоборот — досталось бы и Смолькиной. Дождь за окном барабанил по карнизу, навевая мрачные мысли. Настоящий холодный осенний дождь. В такую погоду выходить на улицу совсем не хочется. Приятно сидеть в теплом доме, пить чай и думать о прошедшем лете, вспоминать, рассматривать фотографии. А тут надо искать выход. И торопиться, потому что промедление подобно смерти. В любом смысле. Быть может, мне стоит побывать в городе Мырино? Жаль, что учительница умерла. Но быть может, ее соседи смогут что-то расказать. Вдруг убийства совершены на давней почве? Там, наверное, тоже говорят об этих трех трагедиях и предположения строят. Точно. Хорошая идея. Прямо сейчас и отправлюсь, только надо Ксению предупредить. И, кстати, спросить ее мнение насчет моей идеи. Может, присоветует что-либо. Я подняла трубку телефона и набрала номер Смолькиной. Не сразу, но она взяла трубку. — Да? — Привет, это снова Татьяна Иванова. Знаешь, мне бы хотелось съездить в ваш город детства. В Мырино. Что ты думаешь по этому поводу? — А что я могу думать? Если надо, то надо. — Ты как себя чувствуешь? — спросила я. — Ничего. Олег пошел в магазин и в аптеку, будет меня кормить и лечить. — От чего? — не поняла я. — Да валерьянки купит, — пояснила она. — А ты не знаешь, что-нибудь уже известно о Павле? — Пока нет. — Татьяна, я могу дать тебе ключи от моей квартиры в Мырине. Можешь там остановиться. А то после дороги тебе даже передохнуть негде будет. — Спасибо. Это было бы очень кстати. Я, как соберусь, заеду к тебе. Ты никуда не уйдешь? — Нет. Буду сидеть дома. Я уже позвонила на работу, сказала, что не приду. Так что заезжай, буду ждать. — До встречи. — Положив трубку, я встала и стала собираться в путь. Вещей много мне брать совсем не нужно. По моим предположениям, ехать до Мырина на машине около четырех часов, а то, быть может, и меньше. И если Ксения предоставит мне квартиру, то совсем хорошо — не надо будет искать место, где переночевать или просто остановиться. По дороге надо не забыть купить карту, а то я дороги не знаю. Можно было бы, конечно, отправиться на электричке, но на своей машине как-то удобнее, не зависишь от расписания и от всего прочего. Я сделала себе бутерброды, сварила кофе и захватила на всякий случай «косточки». Потом я снова поехала к Смолькиной. Олег был там. Он пытался накормить Ксению обедом, а она отпиралась. Говорила, что ей кусок в горло не лезет. Я взяла у нее ключи от квартиры и записала ее адрес, а также бывший адрес учительницы и поехала. Карту купить также не забыла. Я надеялась вернуться в Тарасов либо ночью, либо под утро. Но в народе говорят, что загадывать ничего нельзя, поскольку когда загадываешь, то получается все не так, как хотелось бы. Поэтому я особо не думала, что буду делать в чужом городе, с кем хочу увидеться, — положилась на русский «авось». Путь не представлял никаких трудностей, и найти Мырино, поселок городского типа, было тоже нетрудно. Просто ехала в указанном направлении по шоссе, и все. Вот только на дорогу ушло целых пять часов. Я бы могла добраться и быстрее, если бы за окошком моей «девяточки» не было так красиво. Деревья стояли все золотые, небо чистое, как будто отмытое дождиком. Солнышко светило, пейзажи открывались один чудеснее другого, и у меня сразу же поднялось настроение. Вот я и ехала не спеша, наслаждаясь окружающим миром и дорогой. Первым делом, прибыв в незнакомый мне город, я поехала на квартиру Ксении. Сразу было видно, что там давно никто не жил. Интересно, почему Смолькина не продала ее или хотя бы не попробовала сдать квартирантам? Правда, квартира на самом деле оказалась совершенно не квартирой, а всего лишь обыкновенным кирпичным домом с несколькими комнатами. Но дом был добротный, не разваливающийся, крепкий, и в нем наличествовали все коммунальные удобства. Я бросила вещи и первым делом решила отправиться по адресу учительницы Ксении. Но очень скоро я поняла, что своими силами это мне не удастся. Сколько я ни спрашивала дорогу, быстро начинала блуждать и заезжала в какие-то тупики. В голову пришла банальная идея — поймать частника, местного жителя. Стоило только рукой махнуть, и передо мной остановилась легковушка. — Подвезти? — Окошко открылось, и оттуда на меня глянул лысый дядька. — Ага. — Я села и только потом показала адрес, записанный на бумажке. — Знаете, где это? — Обижаешь, — хмыкнул водитель и лихо газанул. — Ты не здешняя? — Да. — А что в городе нашем делаешь? — На прогулку приехала. — Ну и как тебе? — Хорошо. — С кем ужинать будешь? — не отставал лысый мужик, который, видимо, собирался ко мне приклеиться. — Надеюсь, одна, — коротко ответила я. — Оба-на! Здорово! Ты всегда так вечера проводишь? — А что? Ты давай на дорогу смотри, — не выдержала я. — Да я ее, родимую, как свои пять пальцев знаю, — хохотнул мужичок. — А ты вон какая диковинная, да еще блондинка. Люблю блондинок. Приехали. Он притормозил, спросил, ждать меня или нет, на что я ответила отрицательно, получил свои деньги и уехал. Подойдя к дому учительницы, я обнаружила его заколоченным. Он находился на краю улицы и… как-то выделялся. Трудно было сказать, что в нем такого особенного, но ощущение при взгляде на дом охватывало какое-то странное. Я встала перед домом и долго смотрела, решая, к кому из соседей пойти, чтобы поговорить об учительнице. Тут, на мое счастье, из соседнего домишки вышла не очень старая женщина, и я помчалась к ней. — Здравствуйте! — еще издалека остановила я ее. — Скажите мне, пожалуйста, ведь здесь жила Зинаида Петровна Никитина? Женщина странно на меня посмотрела. Так обычно смотрят на незнакомых людей. Я просто уверена, она тоже сразу поняла, что я не из этого города. — Жила, — тихо отозвалась женщина, — а вы кто ж будете? — Я знакомая Ксении Смолькиной. Она давно училась у Зинаиды Петровны. Я журналистка, и мне хотелось бы написать статью о Никитиной. Не могла бы я с вами поговорить? И знаете, столько времени уже прошло с ее смерти, а Ксения все еще переживает, что не смогла приехать на похороны. До сих пор эта мысль ей спокойно спать не дает. Я чувствовала, что слегка перегибаю палку, но, с другой стороны, такое ведь тоже бывает. — Знаю я Ксюху. Вы из Тарасова, что ли? Они ведь все туда подались? — Да. — А что хотите? О чем разговаривать-то? — Вы, наверное, всю жизнь рядом с Никитиной жили. И многое знаете. Говорят, она была очень хорошим педагогом. Дети любили ее и часто бывали в ее доме? Расскажите все, что вам известно. — Ничего особенного мне не известно. — А ничего особенного и не нужно. Мне просто хотелось бы понять, каким человеком была учительница. Вот что важно. Мы стояли примерно полчаса, и женщина рассказывала о Зинаиде Петровне. Действительно, она помнила, что ходили к ней дети. И Ксению с мальчишками вспомнила. Но вот ни о каких конфликтах не знала. Ничего такого в те времена не случалось. В общем, разговор получился очень милым, но пользы особой не принес. Я поняла, что напрасно приехала сюда, поэтому, забрав из дома Ксении свои вещи, поехала назад в Тарасов, даже не перекусив. Глядя перед собой на дорогу, я ехала и думала: а что, собственно, ты, Таня Иванова, хотела? Чтобы тебе рассказали, будто корни этих преступлений лежат тут, вон на той полочке? Да, были у Никитиной любимые ученики. Они дружили, и Зинаида Петровна ими гордилась. И все. Ей было семьдесят восемь лет, кажется. Болела она в последние свои годы много и умерла. И не знала она о том, что трое ее учеников, таких молодых и здоровых, погибли один за другим столь трагически. Да, глупо было надеяться, что в Мырине я найду ответы на свои вопросы. В Тарасов! Немедленно возвращаться в Тарасов. И надо проверить кабинет Мальцева. Не довела я этого дела до конца. Пока я ехала, все думала, как мне это сделать. И, кажется, в голове у меня сложился пусть не оптимальный, но все-таки неплохой план. Но претворять его в жизнь начну завтра. Сегодня я уже устала. * * * Утром я первым делом поехала к Мельникову. — Привет. Я к тебе за информацией. — Я села на стул с серьезным видом. Андрей не удивился и полез за бумагами. — Я так понимаю, — сказал он, — тебе интересно узнать, что произошло с Мыльниковым? — Совершенно верно. — Его отравили цианистым калием. Скорее всего подсыпали в бокал, потому что в бутылке яда не обнаружено. Он почти не мучился. — Павел был один? — Скорее всего, нет, — Андрей повертел ручкой. — Хотя точно сказать нельзя. Единственное, по чему можно судить о госте, это то, что еды много. Причем все полуфабрикаты, как будто не готовились к празднику заранее, а просто спонтанно купили еду по дороге. В шкафу один фужер чистый, в нем даже капелька воды осталась. Из чего можно сделать вывод, что кто-то его помыл недавно. Все остальные, за исключением того, из которого пил Мыльников, — запыленные. Ими давно не пользовались. — Ясно. Слушай, Андрей, а где можно взять цианистый калий? Ведь его нет, насколько я понимаю, в свободной продаже… — Конечно. Но он может быть в серьезной химической лаборатории. Для опытов разных нужен. А с другой стороны, ты сама знаешь, что сейчас достать что-либо, если очень нужно и есть средства, не проблема. — А отпечатки? — Есть и чужие, то есть не Мыльникова. Но на эти пальчики у нас ничего нет. Они у нас не числятся. — Когда точно он умер? — поинтересовалась я, чтобы потом спрашивать, кто что делал в этот момент. — Часов в одиннадцать, в половине двенадцатого. Я закурила сигарету. — Значит, говоришь, что Мыльников тоже друг? — Теперь Андрей приступил к расспросам. — Да. — Ты уж мне расскажи, чей друг и чего там у них. Баш на баш. — Собственно, мне ничего и не известно. Короче, жили пятеро друзей. Все они из города под названием Мырино. — Никогда не слышал такого города. Он далеко? — поинтересовался Мельников. — Да нет, не очень. В нашей области. Так вот. После школы они перебрались в Тарасов и обосновались здесь. Учились и потом начали работать. И вот теперь получается так, что троих из них уже нет в живых. Первый — Игорь Садомцев. Он в машине взорвался. Потом погиб Николай Пименов — его убили в подъезде. И вот теперь Павел Мыльников. Отравили. — Остаются еще двое? Кто они? — Ксения Смолькина, именно она и наняла меня, и Олег Таганов. Они собирались пожениться. Она работает менеджером, а Олег на заводе мастером. — Понятно. А что ты сама по этому поводу думаешь? — А что думать? Не знаю. Я вот вчера наведывалась в это самое Мырино. Там учительница жила, с которой у этой пятерки были очень хорошие отношения. Но она умерла. Старенькая уже была. Вот теперь и думай. — А давно? — Полгода назад. Получается, что умерла она самая первая. Если, конечно, каким-то образом все смерти связаны. Этого я понять пока не могу. — А какие-нибудь подозреваемые есть? — не отставал Андрей. — Игорь с начальником незадолго до смерти поругался. Мне секретарша сказала. Но не знаю… Вот хочу к нему наведаться. — Наведайся. Давай, может, мы кого проверим… Хочешь? — А что? Андрюш, попробуй узнать что-нибудь про Олега Таганова. Мне, конечно, не верится, что это мог сделать он, но чем черт не шутит. Может, найдете чего. — А сама Ксения? — Думаю, нет. Она так расстроена. Думает теперь, что и до нее очередь дойдет. Боится. — Надо думать. Я бы тоже боялся. Ну а вдруг это все именно она затеяла? — Я понимаю, что ты должен всех подозревать и проверять, но мне кажется, все-таки она здесь ни при чем. Какой смысл ей тогда нанимать частного детектива? — Может, она просто не знает про твои подвиги? — предположил Андрей. — Должна знать, моя подруга очень хорошо ей меня расписала. — Короче, помогу чем смогу. А алиби у них есть? — Ксения была позавчера вечером со мной почти до часу, а с Олегом я еще не говорила. Узнав все, что было нового, про смерть Павла Мыльникова, я поехала к Ксении. Позвонила в дверь. Мне открыл Олег в махровом халате. Значит, он здесь ночевал, если до сих пор ходит в таком виде. — Привет, я к вам, — поздоровалась я. Мне предоставили тапочки и провели в зал. Ксения сидела в кресле и смотрела по телевизору новости. Увидев меня, она улыбнулась. — Чем занимаешься? — присела я на диван. — Да вот — ничем. Сижу, бездельничаю. Но завтра точно пойду на работу. Не могу в четырех стенах находиться. Так еще хуже. — Правильно. — Что-нибудь выяснилось про Павла? И как в Мырино съездила? — Слишком много вопросов сразу, — запротестовала я. — Давай по порядку. — В Мырине мне ничего нового узнать не удалось. А вот Павла Мыльникова отравили. Цианистым калием. — Значит, все-таки отравили. — Ксения отвернулась. Несколько минут она боролась со своими эмоциями, потом, справившись со слезами, повернулась и заявила: — Все это очень подозрительно. «Ничего себе — подозрительно, — подумала я. — Это ужасно». — Олег, ты что делал позавчера вечером, с одиннадцати до двенадцати? Или даже с десяти. — Я в гараже торчал. У одного знакомого машина сломалась, и я ее чинил. Правда, в одиннадцать я уже освободился и поехал домой. Так что получается — алиби у меня нет? Ты ведь именно его проверяешь? — Да. А где находится гараж? — На Первой Дачной. Я прикинула: оттуда до дома Мыльникова можно добраться за полчаса. Получается, если бы Таганов захотел, то запросто мог успеть убить Павла. — Это плохо. Но ты подумай. Кто-нибудь тебя видел? — настаивала я. — Да нет. Приехал домой и спать лег. — А телефон у тебя есть? — Есть. — Он с автоответчиком? — Нет, — ответил Олег. — Жаль. А тебе Ксения уже сказала, что было у нее на автоответчике? — Да. — Ты не знаешь, что Павел мог иметь в виду? — Мне было интересно послушать мнение Таганова на этот счет. — Не знаю. Он вообще не любитель шутить таким образом. Значит, на самом деле была у него для Ксении радостная новость. А сюрпризы он любит, поэтому сразу и не сказал. — Олег тоже выглядел испуганным, почти как Смолькина. — У вас, кстати, есть какой-нибудь общий для всех знакомый? Чтобы вы все пятеро его знали? Или знакомая? Здесь, в Тарасове. — Есть, конечно, люди, которые нас знают. Их много. Коллеги по работе, соседи Ксении. В магазине книжном у нас продавец знакомый. Да разве всех сейчас вспомнишь? Но ты, наверное, имеешь в виду такого, кого можно подозревать? — переспросил Олег. — Пусть не подозревать. Но такой человек, который имел бы со всеми вами дело, — пояснила я. — Я понимаю, что подозревать очень трудно, особенно знакомых. Начинаешь вспоминать одного, другого, и кажется, что это точно не они. Но как раз такие люди чаще всего и остаются безнаказанными. Дела не раскрываются, а все потому, что они не отпетые мошенники, а обыкновенные на первый взгляд люди. — Наша секретарша с работы знает всех наших, — вступила в разговор Ксения. — И еще один сотрудник. Иван. Он тоже видел всех нас. Но я не представляю себе, каким боком они могут иметь отношение к нашему делу. Они, наверное, и не помнят, как кого зовут. — Все равно. На всякий случай скажи мне их имена. Я с ними переговорю, — попросила я. — Секретарша Люда, а тот коллега — Иван Петрович. — Хорошо. Я поехала, а вы тут поаккуратнее. Смотрите, чтобы еще чего не случилось. Я подала знак Ксении, чтобы она меня проводила. В коридоре, пока я одевалась, я задала ей вопрос: — Ты только не обижайся и не пугайся. Как ты думаешь, Олег может иметь к этому отношение? — Ты что! — возмутилась Смолькина. — Как ты могла такое подумать? Нет. Он никогда бы не стал убивать. — Я понимаю, ты давно его знаешь. Но, Ксения, бывают обстоятельства, которые могут очень сильно изменить человека. Послушай, ты мне сейчас ничего не говори, но просто присмотрись к нему, поспрашивай, что он думает обо всем этом… — попросила я и быстренько вышла. * * * Я села в машину и поехала в фирму Смолькиной, чтобы поговорить с секретаршей и Иваном Петровичем. Это дело совсем загнало меня в тупик. Столько смертей, и ни одной нормальной зацепки. А могло случиться так, что убийца сначала убил одного по своей причине, а потом, пытаясь прикрыть себя и отвести от себя подозрения, стал убивать друзей? Мы теперь думаем, будто это связано с пятеркой, а связи-то практически и нет. Или вдруг маньяк какой объявился? Одним словом, все страшно туманно. Секретарша Люда оказалась очень болтливой девушкой. Она встретила меня чуть ли не с распростертыми объятиями, будто я ее давнишняя подруга и мы давно не виделись. Я немного опешила от такого приема, но останавливать ее порыв не стала, а то человек обидеться может. Она повела меня в какую-то дальнюю комнату, которая была оборудована под кухню. Я как раз попала на послеобеденное время. Все уже поели, и ей надо было все убрать и помыть посуду. Заодно Люда решила напоить меня чаем с бутербродами, за что я была ей, честно сказать, очень признательна. Стоя около раковины, она успевала многое: мыть посуду, смотреть, чтобы я разместилась с удобством, подставлять мне пепельницу и отвечать на вопросы сотрудников, которые иногда заглядывали в дверь. Я представилась подругой Ксении и предупредила, что сегодня она не придет, но обязательно выйдет завтра. А объяснила свой визит тем, будто хочу помочь Смолькиной и побольше разузнать. Мое объяснение не вызвало у Люды подозрений — видимо, она как раз и была из породы тех людей, представительницей которой я прикинулась. Она очень хорошо понимала, что можно любопытствовать и без видимых причин, а просто так, из интереса и желания побольше узнать. Поэтому Людмила с удовольствием согласилась поговорить со мной. Пришлось не разочаровывать ее и строить из себя глупую и наивную особу, которую хлебом не корми — дай посплетничать. — Ну и что ты, Люда, думаешь о том, что произошло с друзьями Ксении? — спросила я ее, беря со стола огромный бутерброд с колбасой, сыром, салатом, помидорами и чем-то еще. — Это просто кинофильм, — без всякого сочувствия в голосе, а скорее всего воспринимая случившееся как небольшое развлечение за чужой счет, ответила девушка. — Так странно и необычно. Мне Ксения все рассказала. Помню, когда первый, Игорь его, кажется, звали, взорвался на машине, мне тогда еще показалось: все как по телевизору показывают. А потом такое началось! Еще одного в подъезде убили, а вот теперь доктора. А ты, кстати, не знаешь, как его кокнули? — Люда, — наконец не выдержав, перебила ее я, — а ты и с Ксенией так разговариваешь? — Как так? — закрыла кран Люда и присела за стол. — Ты же должна понимать — у нее большое горе. А ты говоришь «кокнули». Она расстроиться может. — Она меня знает, — не смутившись, ответила девушка, — я всегда так разговариваю. — Ясно. — Так как его… убили? — Его отравили, представляешь? — Я вспомнила, что должна играть роль идиотки. — Подсыпали ему в водку цианистого калия. Ты, кстати, водку пьешь? Этот вопрос сделал то, чего не сделали разговоры об убитых. Наверное, она тут же представила, как ей подсыпают в водку отраву и как она, умирая, корчится в муках. Лицо девушки исказилось. — Пью. Немного. — Это без разницы — много или нет. В рюмку сыпанут, и все, кранты. С первого глотка. — Какой ужас! Что ж теперь, водку совсем не пить? — тихо спросила она. — Почему же не пить? Пей. А если водку пить не будешь, то могут в чай насыпать или в воду минеральную. А минералка газированная всасывается быстрее. Эффект лучше, — без зазрения совести пугала ее я. — И зачем ты мне все это рассказала? — заныла Люда. — Я теперь и спать не смогу. — Правильно, опасно спать. Лучше всегда быть наготове. Ну ладно, сейчас не об этом разговор. Ты, может, слышала что, вдруг секрет какой знаешь. А, кстати, Мыльников на работу не звонил Ксении? — Мыльников? Это тот, кого отравили? — Да. — Как же он мог звонить, если его нет в живых? — испуганно сказала Люда. — Я имею в виду — до смерти своей. — Я чуть не рассмеялась ей в лицо. Надо же быть такой недалекой. — Не знаю. Кто-то спрашивал Ксению, но не назвался. Позавчера, уже к концу рабочего дня, — стала вспоминать секретарша. — А что он сказал? — Да ничего. Спросил Смолькину. Я ответила, что ее нет. Он сказал — жаль. А голос у него был веселый. Я еще пошутить решила, говорю: «А я не подойду?» Он рассмеялся и ответил, что нет. Что он не знает, как меня можно удивить, а как Ксению — знает. Странно так говорил. — И все? — с надеждой спросила я. — Все. Положил трубку и больше не звонил, — Люда развела руками. — Слушай, Ксения мне говорила, что есть у вас некто Иван Петрович. Он здесь сегодня? — Я допила чай и закурила. — Здесь. Он всегда здесь, — недовольным голосом сказала Люда. — Наверное, он тебе не нравится. Ты как-то неласково говоришь о нем. — Я пустила дым в потолок. — Мне все равно. Просто не люблю, когда люди свой нос суют туда, куда не следует. «Ага. Не любишь, а сама так делаешь», — подумала я. — Он что у вас, такой любопытный? — Ужас! Все ему надо, во все разговоры встревает. Житья нет. И не скажи ему ничего, а то обидится. Но потом все равно лезет, — Люда махнула рукой. — Тебе он нужен? — Поговорить хотела. — Идем, провожу. Мы вышли в коридор и вошли в один из кабинетов. Там стояло три стола, за которыми сидели мужчины. У одного из них был такой вид, что я сразу подумала, это именно он — Иван Петрович, самый любопытный человек в мире. — Иван Петрович, к вам девушка, — тоненьким голоском прожурчала Люда и вышла с обиженным видом. — Вы ко мне? — посмотрев поверх круглых очков, переспросил мужчина. — Если вы Иван Петрович, — постаралась улыбнуться я. — Именно я. Давайте выйдем, в коридоре спокойно поговорим, — оглянулся он на своих коллег. Мы встали у окна в коридоре. Ивану Петровичу на вид было лет пятьдесят, но я подозревала, что на самом деле ему может быть и меньше. Видимо, он совсем не заботился о своей внешности, так как был в обычном стареньком свитере и потертых джинсах. На голове творческий беспорядок, из которого осыпалась перхоть. И как такого на работе терпят? Неужели нельзя кого поприличнее нанять? — Слушаю вас, — вывел меня дядька из состояния некоторого оцепенения. — Я к вам по серьезному делу, — начала я, подумав, что будет, наверное, лучше, если я скажу ему правду и буду разговаривать деловым тоном. Люди такого типа очень любят быть полезными, тем более что считают себя знающими про всех и вся. И когда они действительно могут помочь следствию, то лучше их не найдешь. Правда, от них потом отвязаться сложно, так поговорить они любят. — Я из милиции, — я показала свое старое и просроченное удостоверение работника прокуратуры, которым часто пользовалась в подобных случаях, — и хотела бы поговорить с вами о друзьях Ксении. — О, конечно, вы обратились по адресу. Я их очень хорошо знал, несколько раз видел, — абсолютно серьезно ответил Иван Петрович. — Что именно вас интересует? — Расскажите мне все, что знаете, — не стала я задавать наводящих вопросов. — Видел я, как к Ксении Павловне приходили ее друзья. Не сразу все, а по одному. Хорошие молодые люди, ничего сказать не могу. А потом еще как-то мне пришлось ездить к Смолькиной домой, документы срочно отвезти, а там как раз все и сидели. Я тоже с ними немного посидел. Самым серьезным и деловым у них был Игорь. Это тот, который нотариусом работал. Видный такой, симпатичный, и сразу понятно, что он человек дела. Не как лоботряс Коля. Этот все время смеялся и анекдоты рассказывал. Кстати, мне показалось, что все они глаз на Ксению положили, но я в личные дела не суюсь, конечно. — Но вы знаете, кто Ксении нравится? — Олег, — кивнул головой всезнающий Иван Петрович. — Тоже парень неплохой. Но Игорь мне все равно больше других нравился. Я даже, когда с ним познакомился, решил, что завещание обязательно у него составлять буду. Но не пришлось, не успел. — А остальные? — спросила я. — Медик среди них был. Павел, кажется. Тот в облаках витал. Наверное, о своей медицине думал. Большущий такой мужчина, никогда и не подумаешь, что он врач. Больше на грузчика какого-то похож. — А Ксения вам не говорила, враги у них были? — Они сами друг другу враги. Ни за что не поверю, что они столько лет дружат и никаких ссор у них не было. Такого не бывает. Все хотят выгоды. Наверное, от совместной выгоды и дружили, — со знанием дела заявил Иван Петрович. — Ну почему вы так думаете? Вот у вас, к примеру, есть друзья? Настоящие? — Нет, — без всякого сожаления ответил мой собеседник. — И не надо. Лучше иметь врагов, чем друзей, которые потом тебя и убьют, когда удобный случай подвернется. — Вы думаете, что убийца среди них? — Да. — Но их осталось только двое — сама Ксения и Олег, — напомнила я Ивану Петровичу. — Ну так почему не он? Я не удивлюсь. — Они же любят друг друга. — Тем более. Глава 6 Разговор с Иваном Петровичем выбил меня из колеи. Я изо всех сил гнала от себя мысль, будто убийцей может быть Олег, а тут, пожалуйста: человек почти уверен, что это именно он. Да еще тем более он, раз они с Ксенией друг друга любят. Скорее всего, именно эту причину — любовь — Иван Петрович и предполагает как мотив к убийству. Из-за любви много преступлений совершило человечество. Но только когда действительно существовала угроза самой любви. А тут-то что? Ксения его любит, больше ни на кого не смотрит. Зачем? Не верится мне, будто можно убить троих только потому, что они якобы интересуются твоей девушкой, особенно если все они — твои давние друзья. Ладно, об этом подумаю потом, а сейчас мне надо приготовиться к запланированному тайному визиту в нотариальную контору. И как же мне лучше туда проникнуть, чтобы поискать что-нибудь полезное для дела? Я собрала все, что может мне пригодиться, оделась соответствующим образом и поехала туда, на место. Скоро заканчивается рабочий день. Я прошла мимо охранника, потом секретарши, сказав, что я к Сергею Валентиновичу, села в коридоре на стул рядом с какой-то старушкой и молодой девушкой и стала прикидывать. Спрятаться в туалете и подождать, пока все уйдут? Это очень долго. Но вечером я в любом случае не смогу пройти мимо охранника. Надо прятаться точно где-нибудь здесь. Но в таком случае мне придется ждать утра, чтобы выйти так же незаметно. В принципе это можно пережить. По времени контора должна была закрыться через полчаса. Что ж, надо искать укромный уголок. Все необходимое у меня с собой. Но сначала надо зайти к директору, вдруг потом секретарша спросит его, как прошел разговор со мной. Она же меня видела и уже знает, кто я. Поэтому я, как была, в джинсах и куртке, так и постучалась в кабинет к Мальцеву. — Вечер добрый, — сказала я, — вот, снова к вам в гости. — Татьяна, рад вас видеть! «Еще бы, — подумала я, увидев, как расцвел директор, — думает, поди, что я снова пришла на романтический ужин его приглашать. Какой наивный». — Вот, зашла по дороге. Мимо проезжала. Время до автобуса еще есть, а мне деться некуда. — А куда вы собрались? — Да в Мырино еду. Слышали когда-нибудь про такой город? — не зная, что наврать, сказала я. — Конечно. Игорь Викторович, когда жив еще был, тоже в этот город к какому-то клиенту ездил. Так что известно мне такое место. Я чуть дар речи не потеряла. Вот это новость! Значит, Садомцев ездил в свой город, причем к клиенту. Очень интересно. — А вы не знаете, к кому? — осторожно спросила я, подойдя к окну и внешне не выказывая особого интереса к вопросу. — К старикашке одному. — А что у них там, в Мырине, своих нотариусов нет? — Есть. Но Садомцев сказал, что вроде как к знакомому. Странно. Хотя чего странного? Игорь был из того города, вполне естественно, что у него там остались знакомые. — Ну что ж. Мне надо идти, — сказала я. — Кажется, скоро дождик начнется. Не промокнуть бы. — А как же… — Я к вам после поездки еще загляну, — быстро пообещала я и вышла. Секретаря на рабочем месте я не обнаружила. Наверное, отошла куда-нибудь. Но так даже и лучше — она может подумать, что я ушла, когда ее не было. Я снова пошла по коридору, теперь в поисках какого-нибудь места, подходящего для того, чтобы спрятаться. Никаких кладовочек, никакого другого открытого помещения не было. Пришлось все-таки топать в туалет. В дамской комнате было несколько кабинок. Кроме этого, была еще одна закрытая дверь, где, вероятно, уборщица держала свои тряпки и швабры. Вот там-то я и решила разместиться. Главное, не пришла бы какая-нибудь габаритная тетка с метлой и не выгнала меня. Я быстро подобрала ключик к закрытой двери. Это не составило труда, поскольку замок был очень простеньким. Его можно было открыть и шпилькой, а уж моими отмычками и подавно. Я вошла внутрь и закрылась. Хорошо, замочек был не навесной, а врезной, было бы заметно его отсутствие. Конечно, помещение не номер люкс, но какое-то время переждать можно. Я села на стул, предварительно сняв с него ведро и постелив газетку, которую взяла из стопочки, которая лежала в углу. Теперь мне предстояло затаиться и ждать. Сидела я таким образом четыре часа. В десять мое терпение лопнуло, и я решила показаться на свет божий. Техничка так и не пришла. Я осторожно открыла дверь и вышла в коридор. Было не очень темно, так как в окна попадал вечерний свет с улицы. К тому же я привыкла к темноте и поэтому видела прекрасно. Я подошла к двери, где находился кабинет Мальцева. Слегка гремя отмычками, я начала подбирать нужную. Так как я уже большой специалист в этом деле, то не прошло и минуты, как я уже входила в комнату. Конечно, мне не хочется, чтобы кто-нибудь подумал, будто я такая бессовестная: лезу во все закрытые двери, и ничто меня остановить не может. Совесть у меня есть. Просто когда дело касается действительно важных вещей, то мне приходится забывать, что такое вот, например, проникновение в чужой оофис в принципе незаконно. Но, в конце концов, я же не собираюсь никого грабить. Только посмотрю, и все. Здесь хранились всякие документы. Вон сколько шкафчиков, и даже сейф есть. Кроме этого, была еще дверь в другую комнатку, которую я ни разу не видела открытой. Наверное, там прячут самое интересное. У той двери было два замка. Пока сидела у Мальцева, я уже успела с ними ознакомиться, поэтому сейчас было проще. Тем не менее пришлось немного помучиться, но я их все-таки открыла. Теперь — лишь бы не зря оказались все мои переживания и старания. Жалюзи были закрыты, и поэтому в маленькой комнате было темно. Я, конечно, включать свет не стала. Зачем рисковать лишний раз? Хотя вообще-то отношусь к риску более чем хорошо. Я включила фонарик. Искать шкаф и сейф не было необходимости — они были на виду. Кроме того, я возлагала большие надежды и на компьютер, который стоял здесь на столе. Хорошо, догадалась взять на всякий пожарный случай дискетку. Вот и выдался такой. Я включила компьютер и, пока он загружался, осмотрела ящички стола. Потом случайно глянула на экран и увидела надпись, которой больше всего боялась, — «Enter password». Значит, надо вводить пароль. Неужели все зря? Так и уйду ни с чем? Какие обычно бывают пароли? Имена, фамилии, даты, выражения. Я попробовала написать слово «Мальцев», хотя была на сто процентов уверена, что это не сработает. И не сработало. Стала думать, какой пароль ввела бы я. Но в голову лезла такая ерунда, что я плюнула на это дело и выключила компьютер. Ладно. Буду искать в столах и шкафах, благо их здесь достаточно. Я полезла в стол, вынула папку с бумагами, спокойно села в кресло, включила настольную лампу, опустила ее вниз и принялась рассматривать найденное. Меня очень заинтересовало, к кому ездил в Мырино Игорь Садомцев. Быть может, здесь я найду ответ. На листках были фамилии, данные людей, какие-то номера и шифры. Я высматривала город Мырино и ничего с ним связанного не нашла. Таким же образом я просмотрела другую папку, но с тем же результатом. Следующая папка была именная. Я так поняла, что она заведена специально на одного сотрудника. Значит, и на Садомцева должна быть такая. Немного порывшись, я ее отыскала. Миниатюрным фотоаппаратом я сфотографировала все листочки, а потом села их просмотреть. Так и есть. Был один клиент из Мырина. Некто Василий Иванович Петров. Составлял завещание. Я записала адрес. Необходимость снова ехать в Мырино, скажем прямо, меня не порадовала. Но поговорить с ним надо. Освещая мягким светом фонарика пространство вокруг себя, я еще разок пробежалась взглядом по кабинету в поисках чего-нибудь, что можно посмотреть. Ничего, кроме сейфа, заперто не было, и я спокойно вынимала бумаги и рассматривала их. Вот только ничего, что могло бы еще заинтересовать меня, так и не обнаружилось. Затем поняв, что мне безумно хочется курить, я осторожно тряпочкой вытерла все, к чему прикасалась, вышла из комнаты, закрыла ее, потом и кабинет и пошла в курилку. По дороге туда мне пришла в голову гениальная мысль — побывать заодно и в кабинете Садомцева. Вышла в коридор и увидела на каждой двери таблички с именами тех, кто занимал данный кабинет. Но кабинета Садомцева не обнаружила. По всей видимости, табличку уже заменили, как заменили погибшего другим сотрудником. С другой стороны, Мельников говорил, в столе Игоря ничего не было. Как будто Садомцев знал, что его кабинет будут обыскивать. Кстати, если уж Андрей проводил обыск, то наверняка постарался узнать как можно больше. Ну что ж. Не судьба, значит. Пройдя до конца коридора, я вынула сигарету и, прикурив ее, на ощупь проверила наличие фотоаппарата в сумке. Потом спокойно принялась пускать дым в потолок, обдумывая ситуацию. Сейчас меня интересовало одно: что это за клиент из Мырина? И почему он обратился именно к Игорю? И почему Игорь Садомцев поехал туда? Делать, что ли, ему было нечего? Так, за размышлениями, я не заметила, как докурила вторую сигарету. Неужели с этим клиентом что-то может быть связано? А что, вполне вероятно. Да, надо снова ехать в Мырино и все проверять, на этот раз не торопясь и хорошенько. Я выбросила очередной бычок в мусорное ведро и подумала, где лучше провести остаток ночи. Конечно, удобнее всего было бы в кабинете Сергея Валентиновича, но там есть опасность сладко заснуть на мягком диване и пропустить час, когда приходят первые сотрудники. В коридоре тоже стояли стулья. Можно устроиться и на них, но тогда меня, если я просплю, и подавно сразу заметят. Впрочем, ничего лучшего мне все равно придумать не удалось. Не сидеть же снова в кабинке с ведрами. Тем более, раз уборщицы не было вечером, она непременно должна появиться утром. В любом случае до появления основной массы работающих надо будет где-то скрываться. «Кабинок мне не избежать», — уже засыпая на стульях, подумала я. * * * Проснулась я от лая собаки, доносившегося даже сквозь закрытое окно. Я размяла затекшие мышцы и решила посмотреть на так вовремя подавшее голос создание. Очень, кстати, милая собачка. Хорошо, что подняла меня. Спасибо. До прихода уборщицы я бродила где хотела. Потом посидела в туалете, затем переместилась в ту часть помещения, где она уже помыла. В кабинеты она не заходила — видно, ключи ей не доверяли. Скорее всего, убиралась она там, когда все уже были на местах. В общем, народ прибавлялся и не очень обращал на меня внимание. Спустившись вниз, я видела, как менялись охранники. Воспользовавшись общим невниманием, я спокойно покинула гостеприимную нотариальную контору. Конечно, я не выспалась, но время терять на сон мне не хотелось — надо ехать в Мырино. И желательно поработать там основательно, не так, как в первый раз. По дороге домой я заскочила к Ксении и снова взяла у нее ключ от квартиры, объяснив это тем, что у меня срочно появились в ее городе дела, связанные с нашим делом. Смолькина лишних вопросов не задавала, дала ключ и пожелала мне удачи. Прибыв домой, я первым делом приняла контрастный душ, чтобы сбросить с себя сонное состояние. Сварила кофе и немного посидела в своем удобном кресле, пуская дым в потолок. Докурив сигарету, я взялась за заветный мешочек. Надо посоветоваться с «костями». Правда, в последнее время они меня не очень жаловали, понятными ответами не баловали. Но обижаться не следовало, вполне вероятно, я сама не смогла их понять, правильно истолковать то, что они мне говорили. Как бы там ни было, я поболтала три «косточки» в руке и подумала о том, принесет ли моя поездка хоть какой-то результат, хотя прекрасно понимала, что и отрицательный результат также является результатом. Комбинация 3+20+25 означала — «Вы близки к успеху, но кто-то прилагает силы, чтобы помешать вам его достигнуть. Его действия напрасны». Этот ответ меня очень порадовал. Даже вдохновил на подвиги. Значит, я на верном пути. Но кто это хочет мне помешать? Хотя что тут думать? Конечно же, преступник. Ведь в его интересах сделать так, чтобы я ни о чем не догадалась. Но в конце концов его действия будут напрасными. Так говорят «косточки». И это замечательно. Я так обрадовалась, что сон с меня как рукой сняло. А до этого не помогли даже кофе с душем. Ну раз такое дело, то надо ковать железо, пока горячо. Я почувствовала прилив энергии и стала метаться по комнате в поисках нужных вещей. На улице сильно похолодало, и надо было найти мою теплую куртку. Кроме этого, взять в дорогу еды побольше — у Ксении холодильник, естественно, пустой, а по магазинам в чужом городе ходить мне совсем не хочется. К тому же сегодня, после бессонной ночи, мне понадобится двойная порция кофе, а его у Смолькиной, в ее пустом доме, наверняка нет. Тут зазвонил телефон. Это был Мельников. — Привет, красавица. Как у нас дела? Новенькое есть что-нибудь? — Мне порадовать тебя пока нечем, — быстро выпалила я. — Ты куда-то спешишь? — Андрей сразу просек мое настроение. — Да вот, в город детства наших героев собралась, — пояснила я. — Буду там искать ниточки, за которые можно зацепиться. — Ну, давай ищи. Звонить не забывай. Сотовый берешь? — Да. — Значит, связь есть. Удачи тебе. — Спасибо. Ты тоже сложа руки не сиди, — пошутила я, потому что прекрасно знала — уж кто-кто, а Мельников никогда не ждет, когда на него свалится с неба манна небесная. — Звони. Я тоже, если что, буду звонить. А уж по приезде обязательно. Я положила трубку, и мне стало совсем хорошо. Я почувствовала себя не одинокой в этом мире. На меня вообще редко нападает такое сентиментальное настроение. Я привыкла и работать одна, и жить одна. Бывают, конечно, мужчины в моей жизни, но их, как правило, далеко в душу и в сердце я не пускаю. А работать одной мне гораздо легче, чем, к примеру, группой. Наверное, потому, что не встретила я таких людей, которым могла бы доверять и на которых могла бы полагаться так же, как на себя, любимую. Когда ты одна, то знаешь, что все зависит только от тебя, все действия производишь сама, сама все рассчитываешь и планируешь. И за промахи винить некого, кроме себя самой. Так проще и легче. И, наверное, даже спокойнее. А сейчас меня вдруг накрыла волна нежности от сознания того, что кто-то мне помогает, что я кому-то помогаю и занимаюсь этим делом не совсем в одиночку. Хорошо, когда есть у кого спросить совета, есть кому поплакаться на жизнь свою, хоть и любимую, но трудную. И это сознание делало меня еще сильнее, еще целеустремленнее, еще злее. Недаром мне дали прозвище — Ведьма. Я и на самом деле ведьма. Особенно если меня достать. А этот убийца меня уже достал. На моей совести непредотвращенная смерть человека. Так меня давно никто не злил, как убийца трех друзей моей клиентки. Все, пора. Еду сейчас в Мырино и постараюсь выяснить все возможное. * * * Морозец был таким ощутимым, что мне даже пришлось некоторое время разогревать машину. Включив печку, я повозилась со своей «девяточкой», глотнула обжигающего крепкого кофе и почувствовала легкую тошноту. Наверное, от того, что не спала, а может, от переизбытка этого самого кофе. Придется срочно позавтракать. Дома о еде я думать не могла, поскольку была преисполнена наполеоновскими планами, а теперь вот поняла — без завтрака долго не протяну. Пришлось доставать из сумки бутерброды. Из моего подъезда вышел сосед, который живет подо мной. Любезный мужчина, если не считать наших с ним перепалок по поводу того, что я часто его затапливаю. Но чаще всего это случается не по моей вине. Сосед так странно на меня посмотрел, что я чуть не поперхнулась. Ну, сейчас я представляла собой зрелище не для слабонервных, а именно к этой категории людей относился мой дражайший сосед. Раннее утро. Я сижу тепло одетая, можно даже сказать, по-зимнему, в машине у подъезда, никуда не еду, набила рот бутербродами и жую. Что он мог подумать? Наверняка он считает меня самой непутевой женщиной в мире и решил, что я забыла ключи от дома. Но, естественно, помощь он предлагать не стал. Но и у виска пальцем тоже не крутил — и на этом спасибо. Мне бы не хотелось с ним сейчас объясняться. Я кивнула в знак приветствия, но сосед, ошарашенный, даже забыл поздороваться. Прощаю. У меня сегодня отличное настроение. Поев и почувствовав себя гораздо лучше, я аккуратно сложила все в сумку и пустилась в путь-дороженьку. Только сначала позвонила все же Ксении. Думаю, ничего страшного не случится, если я ее невзначай разбужу. Но она не спала. — Я в Мырино, а ты сегодня чем заниматься будешь? — Сегодня похороны Павла. Я совсем забыла тебя предупредить, — ответила Ксения. — Ну ничего. А его в Тарасове хоронить будут? — Решили здесь. — Держись там. Свяжемся. — Пока. Настроение мое немного испортилось. Но если бы я знала, что меня ожидает в пути, то, вероятнее всего, решила бы вообще не ездить или отправиться на поезде. Но куда подкладывать соломку, мы заранее знать не можем, и все случилось так, как случилось. Я выехала за город, и по трассе ехать стало гораздо легче. Машин было немного, а те, которые были, ехали ровно и слаженно. Я погрузилась в свои мысли и следила за дорогой только машинально. Тут передо мной возникла восьмая модель «Жигулей» с затемненными стеклами. Хоть я и ехала довольно быстро, «восьмерка» все же умудрилась меня обогнать. И вместо того чтобы вперед проехать, она стала плестись передо мной. Но как только я собиралась ее опередить, она прибавляла газу и снова вертелась впереди. Я предприняла несколько попыток вырваться вперед, но у меня ничего не получалось. «Жигули» не давали мне проехать и все время мешали. Я начала злиться. Номера были не тарасовские, и на всякий случай я решила их запомнить. Да они и так остались бы в моей памяти, так как машина постоянно вертелась перед глазами. Дорога пошла в гору. Не знаю, какая муха меня укусила, но я решила непременно обогнать зловредную «восьмерку». Я нажала на педаль газа и перестроилась в левый ряд. То, что обгон в таком месте запрещен, в тот момент меня мало волновало. Вот «восьмерка» уже близко. Вот я нагоняю ее и пытаюсь вырваться вперед, но тут она начинает вилять и закрывать мне дорогу. Я улучила момент и все же прорвалась. Та поехала за мной, как видно, не оставив мысли опередить меня. И тут я заметила, что навстречу нам несется огромная фура, а так как дорога была не очень широкая, то я поняла, что «восьмерке», которая почти поравнялась как раз со мной, разминуться с грузовиком будет негде. В голове стали прокручиваться варианты один страшнее другого. Тормозить я не стала, а решила, наоборот, прибавить еще скорости, чтобы мой преследователь смог вернуться в правый ряд. «Восьмерка» сзади резко затормозила, видно, тоже увидела встречную машину. Но было уже поздно, и она столкнулась с грузовиком. Фура со всей дури налетела на машину, протащила ее по своему ходу, а потом «восьмерка» отлетела в сторону. Отлетела, перевернулась и снова встала на колеса. Естественно, я сразу остановилась и вышла из машины. С фурой, конечно же, ничего не произошло, а вот машина моего «провожатого», который мне мешал на дороге, выглядела порядком помятой. После столкновения с грузовиком она выглядела просто плачевно. Я побежала к ней. Водитель фуры тоже мчался к «восьмерке». Мы приблизились почти одновременно. Лобовое стекло легковушки было разбито, и я увидела в салоне молодого мужчину, залитого кровью и зажатого смятыми частями машины. Он был без сознания. Я побежала назад к своей «девятке», схватила сотовый и стала вызывать «Скорую» и милицию из Тарасова, так как мы были к нему ближе. — Скоро приедут, — сказала я водителю грузовика. — Куда же его нелегкая несла? — задал мне вопрос мужчина, бегая кругами около потерпевшего и заглядывая со всех сторон в салон. — Это вы у него потом спросите, — ответила я. — Что нам с ним делать? Вытаскивать, наверное, не стоит, — предположила я. — Да и не сумеем, вон как машину покорежило. Тут специалисты нужны. На всякий случай я позвонила еще и в «Службу спасения». Если уж звать, так всех сразу, а то потом может оказаться поздно. Внешний вид потерпевшего внушал большие опасения по поводу того, выживет он или нет. Слишком много было крови, слишком странной была его поза… — Наверное, первую помощь оказать надо, — предложил водитель фуры. — Вдруг ему искусственное дыхание надо делать, а мы тут смотрим на него, как на подарок, и тронуть боимся. — Может, и надо. Но мы можем сделать еще хуже. Вдруг у него перелом позвоночника или шеи. Смотрите, как голова неестественно повернута. Тут мужчина из «восьмерки» открыл глаза, но взгляд его нельзя было назвать осмысленным. Он шевелил губами, пытаясь что-то сказать, и безумно смотрел прямо перед собой. — Вас как зовут? — спросила я у водителя грузовика. — Антон. — Я сейчас попытаюсь с ним поговорить, а вы, Антон, посмотрите, может, дверь открыть можно. Тогда нам на самом деле лучше его вытащить наружу. Я залезла на капот и приблизилась к лицу пострадавшего. — Вы меня слышите? — спросила я у него. В ответ непонятное мычание. — Вы слышите меня? Я попыталась взять его за руку и нащупать пульс. Но дотянуться до руки я не смогла. — Вы видите меня? — спросила я, потому что мне показалось, будто мужчина смотрит на меня. — Где я? Я прочитала этот вопрос скорее по губам, нежели расслышала. Ну хорошо, хоть соображать начал. Мужчина попробовал пошевелиться, но тут же скорчился от боли и прекратил свои попытки. — Не двигайтесь, — громко сказала я ему, — скоро приедут спасатели и помогут вам. И «Скорая». Вас отвезут в больницу. Потерпите немного. — Двери все заклинило, — сообщил подошедший Антон. — Только сзади открыть можно. Но нам все равно его через сиденья не вытащить. — Будем ждать, — решила я. Я не знаю, сколько времени мы дожидались помощи. Мне показалось, целую вечность. Первой приехала «Служба спасения». Из машины выбежали шустрые ребятки в спецодежде и начали суетиться возле разбитой машины. Потом подоспели «Скорая» и милиция, которая сразу взяла нас с Антоном на абордаж. Отвели в машину и стали расспрашивать, как все произошло. Я не стала рассказывать, что «восьмерка» преследовала меня и мешала. Просто сказала: она пошла на обгон, а тут показался грузовик. Мои слова подтвердил Антон. Работники дорожной милиции что-то замеряли, записывали, сверяли, осматривали повреждения, снова замеряли и записывали. Потом мы подписали кое-какие бумаги, и я в принципе оказалась свободна, так как в самой аварии не участвовала и была просто свидетелем. Но мне очень хотелось поговорить с потерпевшим. Пришлось разворачиваться и ехать назад в Тарасов — в больницу, чтобы там задать ему несколько вопросов. Конечно, могло быть и так, что все то безобразие, которое он устроил на дороге, было с его стороны просто игрой-заигрыванием. Он мог увидеть красивую девушку за рулем и поиграть с ней в «кто кого обгонит». Но что-то подсказывало мне совсем другой вариант. Во-первых, машина оказалась мыринской, а во-вторых — на игру то, что «восьмерка» творила, мало смахивало. Парень явно пытался меня разозлить и, как мне кажется, хотел, чтобы я попала в аварию. Но вышло иначе — сам пострадал. Но если он делал это нарочно, то тогда… он имеет непосредственное отношение к делу, которым я в данный момент занимаюсь. Ведь номера-то у него мыринские! А я не верю в простые совпадения! Первым делом в Тарасове я поехала в ту больницу, в которую отвезли раненого мужчину. Там я узнала, что он в очень тяжелом состоянии, сейчас идет операция и хирурги всеми силами пытаются его спасти. Не теряя времени, из больничного коридора я позвонила Мельникову: — Привет, дорогой. У меня к тебе просьба. — Я понял это сразу, — весело ответил Андрей. — Слушай, несколько часов назад на выезде из Тарасова была авария. Так вот, мне надо узнать имя потерпевшего. Я спрашивала у дорожников, но они не сказали. А мне очень надо. Узнаешь, Андрюша? — Зачем тебе это? — Дело в том, что он преследовал меня на дороге. Собственно, поэтому и попал в аварию. И мне надо знать, кто он такой. — Иванова, ты со мной никогда не рассчитаешься, — в шутку сказал Мельников, — у тебя всегда столько просьб ко мне. — Ничего, Андрей-царевич. Будет тебе и от меня польза. — Очень на это надеюсь. Думаешь, он с твоим делом связан или просто был красотой твоей сражен? — Мельников, хватит шуток, за дело принимайся. Красоты, конечно, мне не занимать, но не думаю, что из-за этого надо в лобовую на фуру бросаться. Смысла не вижу. — А тебе всегда смысл подавай… — Не буду больше тебя отвлекать. Звони, или я позже позвоню, — закруглила я разговор и отключилась. К регистраторше подошла какая-то медсестра и о чем-то с ней говорила. Потом дежурная показала на меня, и медсестра — или это была врач? — подошла ко мне. — Вы знакомы с тем человеком, который попал в аварию? — спросила она у меня. — Мне сказали, что вы ждете окончания операции. — Да, я жду. Но потерпевшего я не знаю, — честно сказала я. — Я свидетель, и мне хочется узнать, как он себя чувствует. — Неважно. Состояние нестабильное. У него сильное повреждение головы, и мы не знаем, выкарабкается он или нет. — Так серьезно? — не поверила я своим ушам. Я, конечно, подозревала, что мужчина пострадал сильно, но чтобы до такой степени… А если он умрет, мне никогда не узнать о его намерениях. Это в мои планы не входило. Может, и неприлично так рассуждать, когда человек на волосок от смерти, но никакой симпатии после всех выкрутасов на дороге он мне не внушал, поэтому я так и думала. В другой ситуации я вовсе не такая эгоистичная, но не сейчас. — А документы при нем были? — спросила я. — Нет. Привезли его без документов. Я думала, вы знаете, кто он. А так теперь даже неизвестно, как родственникам сообщить, — будничным тоном сказала медсестра. Похоже, она тоже особой скорби не проявляла. — Мне кажется, он не из нашего города, — высказала я свое предположение. — Еще лучше! — воскликнула девушка и, неопределенно пожав плечами, двинулась дальше по коридору. — Когда кончится операция, — крикнула я вслед, — сообщите мне, пожалуйста. Я здесь подожду. — Хорошо, — кивнула, оглянувшись, она. Операция продолжалась довольно долго. Я даже сидеть устала. И по коридору ходить тоже. Наконец ко мне подошел мужчина в белом халате поверх голубой «пижамы». — Это вы с происшествия? — обратился он ко мне. Зачем спрашивать, ведь здесь никого, кроме меня, нет… — Он жив? — только и выдохнула я, глядя на его хмурое и недовольное лицо. — К сожалению, нет. Спасти его не удалось. Я повесила голову, но не оттого, что сильно переживала, хотя в глубине души мне было этого мужчину по-человечески жаль. Я просто обдумывала, что же мне делать дальше. И Мельников не звонит. Если документов нет, можно ведь и по номеру машины узнать, кому она принадлежит. Только я подумала об этом, как в кармане затренькал телефон. Объявился Андрей. — Ну что, кто он? — первым делом спросила я. — Александр Олегович Веретенников. Живет в Мырине. — Жил, — поправила я Андрея. — Умер уже. Я в больнице. — Жил в Мырине, — сразу исправился Мельников. — Работал там нотариусом. Боже мой! Что это весь народ в нотариусы подался? Работы, что ли, другой нет? — Что еще? — спросила я. — Да ничего. Я тебе не волшебник. Всего сразу узнать не могу. Ты просила имя, ты его получила, — вроде как обиделся Андрей. — Надо родственникам его сообщить. Скажи мне его адрес, пожалуйста, — попросила я. — Одесская, восемь, квартира шесть. — Спасибо. — Сейчас в больницу наши приедут, — предупредил Мельников. — Давно пора. Пока. Поговорить с водителем «восьмерки» не удалось. Но если подумать, что ему все-таки от меня было нужно? Если бы он хотел со мной поговорить, то просто дал бы мне знак остановиться, а он этого не сделал. Значит, беседа не входила в его планы. Тогда что? Поиграть захотелось? Или все-таки он нарочно провоцировал аварию? И хотел, чтобы в нее попала я? Тогда его действия можно расценивать как покушение на мою жизнь. Неудавшееся, слава богу, покушение, но это обстоятельство смысла не меняет. Получается, меня хотели убить. Убрать с дороги. Значит, я кому-то очень сильно начала мешать. А если предположить, что этот Веретенников и есть убийца? Ведь все может быть. Тогда надо срочно узнавать про него все и искать ниточку, которой он мог быть связан с пятеркой друзей-приятелей. Следовательно, все снова упирается в Мырино. Поездки туда мне не избежать, как я понимаю. Хорошо хоть, это не противоречит моим планам. Сразу все там решу. Но сегодняшние события настолько выбили меня из колеи, что я не решилась отправляться в путь заново. К тому же и день уже клонился к вечеру. Выйдя из больницы, я поехала к Смолькиной. Может, она что про Веретенникова знает? Надо поговорить. Ксения была дома одна. Она сидела над какими-то бумагами с работы — значит, немного отвлеклась от плохих мыслей. — Привет, — как можно бодрее поздоровалась я. Получалась эта бодрость с трудом — бессонная ночь, проведенная в фирме Мальцева, да еще дорожное происшествие давали о себе знать. Спать хотелось невыносимо, и силы таяли буквально с каждой минутой. — Привет, — грустно улыбнулась Ксения. — Ты по делу или просто зашла повидаться? — С Павлом простились? — Да. Я увидела, что Ксения сейчас заплачет, и решила поскорее перейти на нужную мне тему. — Я хотела спросить, знаешь ли ты Александра Олеговича Веретенникова. — Кого? — удивленно переспросила она. — Веретенникова из Мырина. — Знакомая фамилия, но вспомнить не могу, — Смолькина наморщила лоб и присела на диван. — Постарайся вспомнить. Это очень важно. — Я тоже села в кресло. — Слушай, у нас во дворе жил один мужик. Кажется, у него фамилия была Веретенников, но он был не Александром, а Петром. Точно. Мы его дядя Петя звали. А Александра я не знаю, — шмыгнув носом, ответила Ксения. — Ну, может, сын его? — Нет. Он был одинокий, точно. А брат у него был. Дядя Петя рассказывал. Но я никогда его не видела. Да он, кажется, и не появлялся у дяди Пети. — Ясно. Он жил с вами в одном доме? — уточнила я. — Кто? — Дядя Петя. — Нет, напротив. — А улица там какая? Случайно не Одесская? — Нет. Вишневая. — Понятно. Ладно, пошла я. — Может, кофейку выпьем? — предложила Ксения. Ей, видимо, не хотелось оставаться одной. — Нет, спасибо. Я домой. Если что, звони. Я села в машину и, стараясь больше ни о чем не думать, поехала в свою родную квартиру. Там я не то что есть, даже кофе пить не стала. А сразу бухнулась спать. Глава 7 Выспалась я нормально. Проснулась около девяти, потянулась и наконец почувствовала себя человеком. На самом деле, лучше недоесть, чем недоспать. Я выспалась, а как только вспомнила о еде, меня потянуло на кухню. Я вчера нормально так ни разу и не поела, поэтому решила устроить себе сегодня великолепный завтрак. Я поджарила тосты, сделала яичницу с зеленью, колбасой и помидорами, сварила кофе, открыла маленькую баночку болгарских маринованных огурчиков. Красота. Ко всему прочему достала сыр и холодную копченую курицу. Не спеша и тщательно пережевывая пищу, я поела, потом выпила две чашки кофе и закурила. Надо было снова собираться в путь. Надеюсь, сегодня меня ничто не остановит. Я в который раз собрала вещи, села в машину и поехала. Настроение было боевое. Кроме того, появилась новая информация, нужно проверить. Возможно, у меня наконец появится ниточка, которая и приведет меня к убийце. На этот раз в Мырино я добралась без всяких приключений. Сразу закинула вещи в квартиру Смолькиной и поехала для начала на Одесскую, поговорить с родственниками Веретенникова. Скорее всего им уже позвонили из Тарасова и сообщили о произошедшем с Александром. Но у меня теплилась надежда, что не все поехали туда. Кто-то да должен остаться дома. В таких случаях разговаривать даже удобнее. В большой компании люди боятся сказать лишнее — думают, что другим это может не понравиться. А в узком кругу частенько пускаются в откровения, и можно узнать весьма и весьма интересные вещи. Вот и номер восемь. Дом, который был мне нужен, находился в маленьком дворике. Уютный такой, чистенький, оранжевенький. Я, как его увидела, сразу детскую песенку вспомнила: «Оранжевое небо, оранжевое море, оранжевая зелень, оранжевый верблюд. Оранжевые мамы оранжевым ребятам оранжевые песни оранжево поют». Здесь все было замечательно. На скамейке у подъезда сидела одинокая старушка, а рядом бегал трехлетний ребенок. Я подошла и поздоровалась: — День добрый. Вы не подскажете, Веретенниковы здесь живут? — я показала рукой на подъезд. — Да, тута. А кто тебе нужен? — Даже и не знаю. Отец или мать Александра Веретенникова. Я из Тарасова. — Родители в твой город уехали. Беда с Шуркой случилась, — начала вытирать платком глаза старушка. — Я знаю. Вот, пришла поговорить. — Так нету сейчас никого. — Жаль, — я не собиралась уходить. — А вы сами знали Александра? — Конечно. Да ты присаживайся, дочка, — бабушке явно хотелось поговорить. — Хороший парнишка был. Жалко его. Такой молодой, жить да жить ему, а вот поди… Никто не знает, что нам на роду написано. — Да, — согласилась я. — Всем распоряжается судьба. — Парень он хозяйственный, добрый. Поможет, когда надо, — старушка намеревалась заплакать. Вот интересное дело. Старые люди плачут не так, как молодые. Не всхлипывают, не рыдают. Чаще всего у них просто текут слезы. Капают из глаз. Только платком вытирай. — У него, наверное, друзей было много? — не без интереса спросила я. — Конечно. И девушка была — Катя из соседнего подъезда. Она теперь убивается. Вчера с ней истерика случилась, как узнала, что Шурка того, погиб в катастрофе. А матери так вообще «Скорую» пришлось вызывать. Они с отцом сегодня с утра в Тарасов поехали. Теперь к похоронам готовиться надо. — А Катя в какой квартире живет? — В двадцать четвертой. — Понятно. Скажите, вы случайно не знаете, были ли у Александра друзья по имени Олег, Николай, Игорь, Павел. И девушка с ними еще — Ксения. — Ой, чего не знаю, того не знаю. Много к нему молодежи ходило. Разве всех запомнишь? А настоящий друг у него один был. Кстати, его Игорем звали. Но давно он уже не приходил. — Фамилию его не знаете? — Кого? — не поняла старушка. — Ну того Игоря, что к Веретенникову ходил. — А зачем мне фамилия? Здесь все друг к другу по имени обращаются. Не знаю, детонька. Красивый такой парень, серьезный, а больше ничего сказать и не могу. — Спасибо и на этом, — я встала. Старушка со своим внуком стали собираться домой. Мальчик ныл, что хочет еще погулять, но бабушка была непреклонна и обещала снова выйти с ним на улицу только в том случае, если он хорошо покушает горячих щей со сметанкой. Она так мило и аппетитно говорила об этих щах, что я буквально представила их себе. Однако, проглотив выступившую слюну, я пошла в соседний подъезд, ведь именно там жила девушка Веретенникова. Войдя в него, я услышала громкий шум — кто-то явно ругался. Были слышны женский и мужской голоса. Не было понятно, о чем именно у них речь, но голоса гремели в гулком подъезде так, что мне казалось, будто стекла звенят в подъездных окнах. Подойдя к нужной двери, я поняла, что шум идет из нужной мне квартиры. Я не стала стучать, а слегка приблизила ухо к двери. — Ты пойми, не мог он просто так попасть под колеса, — говорил женский голос. — Саша аккуратный. Он вечно в хвостах плетется, никогда обгонять не станет. У него характер не тот. Я ведь его знаю. — Хватит! Не желаю больше слышать о нем. Саша, Саша… У тебя что, свет клином сошелся на нем? Все! Чтоб ни слова больше. — За что ты его так не любишь? — А за что мне его любить? Что в люди выбился? А какими такими средствами, позволь тебя спросить? Весь тихий такой, правильный. Да только именно в таких омутах черти и водятся. Забудь про него. — Мужской голос стал более спокойным. — Все, надоело! Не надо за меня решать, что мне делать. С той стороны двери послышались торопливые шаги. Я быстро дернулась назад, и, когда дверь открылась, у вышедшей девушки должно было сложиться впечатление, будто я только что поднялась с последней ступеньки лестницы. А девушка, можно сказать, вылетела. Бросив на меня мимолетный взгляд, она собралась уже сбежать по лестнице, но я взяла ее за руку и спросила: — Ты Катя? — Почему-то у меня сразу получилось обращение на «ты». Не хотелось, наверное, официальности. — Ну, я. А что вам, собственно, от меня надо? — не очень приветливо спросила девушка, тряхнув головой и рассыпав по плечам белокурые пушистые волосы. Надо же! Похоже, она была натуральной блондинкой. Как ни крути, а все-таки всегда заметно — натуральная блондинка или крашеная. А сейчас по большей части наши блондинки — именно искусственные. А тут на тебе, такая красавица. Просто словами не описать, даже я была слегка ошарашена. Но только слегка. Я быстро взяла себя в руки и попыталась придать лицу выражение, которое вызвало бы к себе расположение. Что же мне сказать этой девушке с умными и пытливыми глазами? Она просто пронзила меня взглядом насквозь, и я поняла: если скажу, что я частный детектив и пришла узнать кое-что о жизни Веретенникова, то она просто не пожелает со мной разговаривать. Надо было придумать что-то более подходящее. Времени на размышления у меня не было, пришлось быстро сочинять на ходу. — Я к тебе поговорить про Сашу пришла. Я… знакомая Игоря, Сашиного друга, — наугад соврала я. — Садомцева, что ли? От удивления я чуть язык не проглотила. Надо же, как мне повезло. Нашлась-таки ниточка. — Да, Садомцева. Ты ведь знаешь, что с ним произошло, — опустив глаза, сказала я. — Да, — печально сказала Катя. — И что ты по этому поводу думаешь? — Я вот у тебя хотела кое-что спросить. Давай выйдем во двор, там поговорим. Мы спустились по лестнице. Катя предложила пройти в парк и поговорить там, чтобы нас никто не видел. А то потом разговоры пойдут. Хотя Катя их нисколько не боится, просто ей надоело все. Мы вышли из двора, перешли через дорогу и молча пошли туда, куда вела меня Катя. Я послушно двигалась следом — не хотелось спугнуть того настроя, который у нее сейчас был. И, кажется, она что-то обдумывала. Ладно, пусть все прикинет, а потом поговорим. Эх, и здорово же я придумала назваться подругой Игоря Садомцева. Даже сама не знаю, как так получилось и почему именно это имя всплыло у меня в голове. Садомцев уже умер, его нет. А может, стоило назваться подругой Олега, к примеру? Тогда можно было искать ту связь, отсутствие которой так долго тормозит расследование. Мне стало по-настоящему страшно, как только я подумала, какая связь может иметься между ними. Если все это затеял Олег Таганов, тогда он мог сговориться с Веретенниковым, чтобы тот меня припугнул или подставил под удар машины. То, что Саша был знаком с Игорем, — понятно. А вот знал ли он Олега? Да, надо было по-другому представиться. Не подругой Садомцева. Если Катя по рассказам Веретенникова знает, что я Таня Иванова, то получилось не совсем хорошо. Но она молчит, значит, все в порядке. Минут через пять мы свернули еще раз и вышли на большую площадь, с правой стороны которой был большой и очень красивый парк. Летом там, наверное, очень красиво. Стена деревьев. За ними даже не видно, что находится внутри самого парка. Сейчас, когда все листья окрасились в самые разные цвета, зрелище было просто великолепным. Этакий красно-оранжевый остров посреди почти однотонного по колориту города. Мы нашли свободную лавочку и сели. Катя посмотрела на меня очень внимательно, как бы прикидывая, стоит ли со мной говорить. И стоит ли мне рассказывать все, что она знает. Я почему-то не сомневалась, что знает она предостаточно, надо только суметь ее «раскрутить». Этим я и собиралась заняться. А для этого лицо надо сделать попроще. * * * А простым лицо должно быть для того, чтобы у собеседника и мысли не возникало, будто ты умнее его. Те, у кого есть какие-либо тайны, всегда думают, что они самые-самые, а вокруг них ходят одни простофили. И не надо их в этом разочаровывать, а то они замкнутся в себе и ничего говорить не станут. Может быть, я не права, отнеся Катю сразу к такому разряду людей, но тут уж манеру поведения мне, скорее всего, подсказала моя интуиция, а с ней у меня отношения хорошие. И если она что-то мне говорит, то я обязательно к ее советам прислушиваюсь. — Так что тебе надо? — Катя посмотрела на меня как бы вскользь. — Что ты думаешь по поводу этого всего? — спросила я, предложив Кате сигарету. Она с удовольствием ее взяла — видно, свои дома забыла, — прикурила от моей зажигалки и выпустила дым вверх. Я тоже закурила. — Игорь взорвался в своей машине, — сказала я, — теперь вот твой Александр попал в аварию. Кроме того, ты, наверное, слышала, что у нас в Тарасове погибли еще двое. То есть их, скорее всего, убили. Что ты думаешь? Может, ты знаешь что-нибудь такое, чего не знаю я? Надо вместе подумать. Вдруг опасность и нам угрожает? — Я сделала испуганное лицо. — Ты не боишься? Катя посмотрела на меня, как на глупую девицу, любящую впадать в панику при любой возможности. Конечно, она была не такой. Она была сильной. — Я думаю, что лично тебе ничто не угрожает, — сказала она спокойно. — Откуда такая уверенность? — как назойливая муха, пристала я. Даже за руку Катерину взяла. — Ты знаешь что-нибудь? — Как тебя зовут? — спросила Катя. — Таня, — тут я не стала врать. — Что-то я про тебя ничего не слышала, — улыбнулась Катерина. Девушка, что сидела сейчас передо мной, никак не вязалась с той, чей голос я слышала за дверью. А может, это и не она вовсе? Та очень беспокоилась и волновалась. Она переживала смерть своего любимого, а эта Катя даже улыбается. — Ты точно Катя? — спросила я. — А кто же? — Девушка тряхнула белокурой головой. Несомненно, у нее это хорошо получается. И, может быть, этим жестом можно свести мужиков с ума, но я-то не мужик. Чего она передо мной выделывается? — Давай так, — пошла я напролом. Мне надоело, что она сидит и играет со мной, как кошка с мышкой. Пора и свои коготки выпускать, а то совсем обнаглела девица. — Если ты знаешь что-либо по этому делу, то должна мне сказать. А если у тебя информации нет и ты просто пудришь мне мозги, то извини, мне время на тебя тратить не хочется. Поговорю с кем-нибудь еще, ты же не одна на свете. Больше всего мою собеседницу задела фраза про то, что она «пудрит мне мозги» и что у нее нет никакой информации. Разумеется, она у нее была, и Катерина попалась на мою удочку. — Нечего на меня наезжать. Уж кто-кто, а я знаю побольше некоторых. Просто мне не хотелось тебе все рассказывать. — Да нечего тебе мне рассказать! Строишь из себя умницу-красавицу, а сама только головой мотать, как лошадь скаковая, и можешь, — спокойно ответила я и достала себе сигарету. Кате я не предложила. Было видно, что она просто взбешена моим с ней обращением. И еще ей очень хотелось курить. И теперь она понимала, что зря начала так со мной разговаривать. — Ладно, скажу, что знаю, — грубо сказала она. — Дай мне тоже сигарету. — А волшебное слово? — решила поиздеваться я. — Пожалуйста, — скорчила рожицу Катерина. Я дала ей сигарету и приготовилась слушать. — О том, что Саша дружил с твоим Игорем, я узнала только тогда, когда Садомцев погиб. Помню, Саша, как узнал о смерти друга, очень изменился — так переживал. Тогда он мне и сказал, что есть у него в Тарасове хорошие друзья, и вот одного из них не стало. — А каких еще друзей имел в виду Александр? — как будто просто так спросила я. — Не знаю, — ответила Катя. — Вот о Садомцеве сказал. Они еще и в вузе учились вместе. А больше никого не упоминал. Я еще раз порадовалась за то, что мне в голову пришло именно имя Игоря. Назови я другое, Катя совсем не стала бы со мной разговаривать. — И что? — напомнила я о себе, так как Катя задумалась и замолкла. — А? Что? — как будто очнулась она от звука моего голоса. — Да, переживал. И с тех пор очень изменился. Стал угрюмым и со мной мало разговаривал. А раньше всегда делился, что у него на работе, что вообще нового. Но потом вдруг в какой-то день очень веселый пришел. Абсолютно трезвый и веселый. Мне даже странным это показалось. Я стала его спрашивать, но он ничего мне так и не сказал. Только твердил: «Друг вернулся, друг вернулся». А какой друг, я и не знаю. Я спрашивала, а он только смеялся и говорил, что это не моя забота. Мне даже показалось, он с ума сошел. — И что дальше? — Ну, ходил он так, ходил… А потом, перед своей последней поездкой, мне и говорит: «Надо мне съездить в Тарасов по делу важному, серьезному. Если кто спрашивать будет, скажи, что не знаешь, где я. Я быстро вернусь». — Ты так мне рассказываешь, будто сказку говоришь, — сказала я Катерине. — Чудно как-то. — В общем, остальное ты и сама знаешь, — закончила свое повествование Катерина. — Не вернулся он из этой поездки. В аварию попал. Только не пойму, что его на встречную полосу потянуло? Зачем он обгонять стал? — Кто теперь об этом сказать может? — произнесла я для поддержания разговора. — От судьбы не уйдешь. — Были у Саши моего дела непонятные, — сказала Катерина. — Хоть он это и скрывал, но я все равно чувствовала, а кое-что и слышала. Кроме того, на квартире нашей бывала и иногда того человека видела. Ну, с кем Саша дело имел. И вот что странно. Вроде как нравилось это Саше. Он почти постоянно в приподнятом настроении ходил. Деловой такой. — На какой квартире? — заинтересовалась я. — Мы с Сашей квартиру снимали. Правда, почти там не жили. Просто встречались и время проводили, а потом по домам расходились. Так вот на этой квартире я и видела того человека. — Описать его сможешь? — Тут вдруг до меня дошло, что я слишком серьезно начала с ней говорить. Вдруг Катя что-то заподозрит? Сначала дурочкой прикидывалась, а сейчас чуть ли не допрос веду. И я решила смягчить свой вопрос: — Вдруг он мне попадется, так хоть знать, кого бояться. — А почему ты решила, что его надо бояться? — сделала недоуменные глаза Катерина. — А разве не так? Я так поняла, что как только твой Саша с этим человеком связался, так все наперекосяк у него и пошло. — Кто знает… Саша мне говорил, что скоро хорошо жить будем. За границу поедем. Если бы не этот глупый случай, то, может, и сложилось бы все, — сказала Катя. — Разве ты не считаешь, что эта авария была не случайно? — задала я провокационный вопрос. — Нет. Мне, конечно, странно все это. Но ты сама подумай, разве можно такую ситуацию сделать неслучайной? Он же сам на обгон какой-то машины пошел. В машине один сидел, никто его не заставлял, не указывал. — Это, конечно, да, — согласилась я, — но все равно есть тут что-то неправильное. Разумеется, я не могла рассказать ей, что той машиной, которую Александр обгонял, была моя. А я почти уверена, все произошло не случайно. Надо постараться и Катю в этом убедить. — Посуди сама: человек он по сути своей спокойный, никогда не ввязывавшийся в авантюры, на дорогах вел себя примерно… и вдруг такая резкая перемена. Просто так подобное не происходит, — убеждала я Катерину. — Но он не был пьян, если ты это имеешь в виду. И наркотики тоже не употреблял, — сообщила Катя и попросила еще сигарету. — Но, кроме этого, могут быть и другие стимулы пойти на обгон. — Например, какие? — Катя никак не могла понять, о чем я ей толкую. — Вдруг он хотел, чтобы другой человек попал в аварию, а получилось, что он сам. — Да что ты такое говоришь? — изумилась Катя. — Ладно. Слушай, а на квартиру ту вашу сходить можно? — спросила я. — И с тем другом познакомиться… Ты знаешь, где его найти? — Я и не надеялась, что из этого моего предложения что-либо получится. — Он вообще-то там у нас и живет. Только собирался уезжать, — ответила Катя. — Что же ты раньше молчала? — Я аж вскочила с лавочки. — Поехали! Может, мы его еще застанем… Он из Тарасова? Я сразу стала задавать столько вопросов, что Катерина не знала, на какой из них отвечать в первую очередь. Наконец я немного успокоилась и решительно заявила: — Нам надо срочно поехать туда. — Хорошо. Пойдем. Здесь недалеко, если тебе очень надо, — невозмутимо посмотрела на меня Катерина. Я летела чуть впереди нее и постоянно оглядывалась на свою спутницу. Катя тоже спешила, но все-таки бежать не собиралась. Сердце мое замирало. Я боялась даже представлять себе, кого могу сейчас увидеть. Мне было вроде бы страшно, но, с другой стороны, я надеялась, что этот друг все-таки еще там. Как только в разговоре Кати мелькнула фраза о появившемся друге, мне стало понятно, что, скорее всего, этот друг и есть убийца. И ему зачем-то понадобилась помощь Александра. По крайней мере, относительно меня. А почему? И кто он, тот человек? — Ну, ты мне хоть опиши его, — попросила я Катю. — Как он выглядит? Может, у него есть приметы особенные. — Он что, бандит, чтобы приметы особенные у него имелись? — Это не зависит от профессии, — мне стало смешно. — Опиши. — Ну, симпатичный такой, серьезный. — А звать-то как? — Саша его при мне по имени не называл. Говорил, просто друг. Видимо, тот так просил, потому что и дома Саша имени не называл. Да мне все равно было. Я, знаешь ли, человек не любопытный. Я поняла, что ничего толкового сейчас добиться от Катерины не смогу, поэтому решила промолчать. Когда рот закрыт, и двигаешься быстрее. — Сюда, — показала рукой девушка, — сейчас за этот дом завернем, и, считай, пришли. Я старалась выглядеть спокойной, но на всякий случай решила все же приготовиться к тому, что сейчас, возможно, столкнусь с человеком, который не пожалел многих своих друзей. Хорошо, что я захватила с собой свой «макаров». Я сунула руку в карман и нащупала рукоятку пистолета. Может пригодиться сегодня, а то давно мы с ним в деле не были. Наверное, соскучился. Да и во мне азарт заиграл. Мы подошли к дому, вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. — Вот здесь, — показала Катя на дверь. — Ключи есть? — Да. — Открывай тогда, — стараясь не шуметь, сказала я. — Или лучше дай мне, я сама потихоньку открою. Я взяла ключ, засунула его в скважину и тихонько повернула замок. Он легко открылся. Я слегка толкнула дверь и прислушалась, одновременно показывая Кате, что надо держать рот на замке. Она меня не подвела. В квартире было тихо. Я не стала вынимать оружия, чтобы не напугать и Катю, и самого «друга» раньше времени. Мы просто потихоньку вошли, причем Катя шла первой. Ее Сашин друг знает и не испугается. Мы обошли всю квартиру, но она была пуста. — Наверное, уже уехал, — сказала Катя тихо. — В таком случае можно говорить и громче, — сказала я и решила еще раз, повнимательнее, осмотреть всю квартиру. На плите в кухне стоял чайник, и он был еще теплый. Значит, этот человек сегодня был здесь. Жаль, опоздали. Все было прибрано и чисто, никакого мусора. Видимо, он даже ведро мусорное вынес, не хотел утруждать хозяев. На столе в зале лежала записка: «Спасибо, Катя. Быть может, еще встретимся». Подписи никакой. Я положила записку себе в карман. — Кать, а как он отреагировал на смерть Саши? — все еще оглядываясь по сторонам, спросила я. — Он держался, как настоящий мужчина. Не плакал, но было видно, что ему тяжело. Что-то здесь не сходится. Я села на кресло и задумалась. Катя в это время вышла на кухню. Предположим, будто этот самый друг хотел, чтобы Саша меня, допустим, напугал, чтобы я куда не надо не лезла. Тогда вопрос — нужна ли ему была смерть Саши? Вроде бы нет. Если послушать, что говорит Катя, получается, Саша ждал больших денег, раз собирался за границу. А откуда эти деньги он мог получить? Ясное дело — от товарища, который объявился. Ой, ой, не потерять бы мысль… Что там про его появление говорила Катя? Будто бы он вернулся, что ли. Тогда еще вопрос: откуда он мог вернуться? Ничего не понимаю. Но меня настораживал еще и тот факт, что этот самый друг почему-то не захотел попугать меня сам. В самом деле, зачем ему с кем-то делиться деньгами из-за такой невинной просьбы? Тут либо—либо. Либо он знает, что я его знаю и могу угадать, кто он. Либо он знал, что машина Саши должна попасть в аварию. Но как это можно предугадать? Если только сговориться с водителем «КамАЗа»… Но только не в нашем случае. Авария была настоящая. Веретенников по глупости пошел на обгон и поэтому врезался в фуру. А может, эта случайность только на руку нашему убийце? Не пришлось убивать — сам умер. Боже мой! Это что же получается? Столько смертей… Но ради чего? Кажется, дело начинает проясняться — естественно, ради денег, ведь именно это убийца обещал Александру Веретенникову. Хотя, с другой стороны, убийца мог предложить помощнику большие деньги, а сам получил бы что-либо другое. А что «другое» может быть столь ценным? Но, сдается мне, речь идет об огромной сумме, раз из-за нее убили Садомцева, Пименова и Мыльникова, а теперь еще и Веретенников разбился. — Кофе будешь? Я повернулась и с удивлением посмотрела на Катерину. Я совсем о ней забыла. — Да, спасибо, — я взяла горячую чашку в руки. — Только ты мне что-то недоговариваешь, — вдруг сказала девушка, усевшись напротив меня. — Ты ведь не та, за которую себя выдаешь? В руке у нее был пистолет. И направляла она его прямо на меня. Глава 8 — Ты что? — Я чуть не бросила чашку, но вовремя вспомнила, что у меня в руках кипяток. — О чем ты говоришь? — Ты не подруга Игоря Садомцева. Хоть я его и не видела ни разу, но точно знаю, что никакой подруги у него не было. Он любил неразделенной любовью свою бывшую одноклассницу. Мне Саша говорил. — Какие глупости! Думаешь, Игорь все Саше рассказывал? Да, конечно, он любил Ксению, но и со мной тоже встречался. Он же был мужчиной, со всеми свойственными его полу желаниями. Слушай, ты положи лучше пистолет, а… Пальнет — потом поздно разбираться будет. Глаза Кати горели, но при имени Ксении она немного оттаяла. Значит, знала имя одноклассницы. Это уже хорошо. — Мне этот друг говорил, что надо опасаться всяких чужих женщин. Особенно тех, кто будет про него или про Сашу расспрашивать, — все еще не опуская дула, сказала девушка. — Пистолет тоже он тебе оставил? — улыбаясь, спросила я. — А если и он? Что тогда? — Милая, ты знаешь, что можешь загреметь с этим оружием далеко и надолго? Да, ты права, — я решила дать ей понять, что оценила ее деловитость и проницательность, — я не подруга Садомцева. Я из милиции. И расследую убийство этого самого Садомцева и остальных. Я тебе все расскажу, если хочешь, но сначала положи пистолет. Лицо Кати стало вытягиваться от удивления. Она ожидала совсем не того. Видимо, этот чертов друг, предупреждая ее по поводу женщины, которая будет интересоваться им, естественно, не сказал, что надо опасаться женщины из милиции. Да и какому законопослушному гражданину придет такое в голову? Одно дело, если она бандитка, но если представитель власти, то тогда… Опустив чашку с кофе на пол, я полезла в карман и вытащила оттуда свое удостоверение. Оно было настоящим, просто просроченным, потому что я уже давно не работала в прокуратуре. Тем не менее «корочки» снова меня выручили. — Извините, я не знала, — Катя не просто опустила пистолет, а даже выронила его. Видно, сильное напряжение у нее было. Я встала, подошла, платком подобрала пистолет и стала его рассматривать. — Его, разумеется, я возьму с собой, — сказала я, строго глядя на девушку. — Конечно, — Катя даже не удивилась. — Садись, поговорим теперь, раскрыв карты. — Я снова села, взяла в руки чашку. — Надеюсь, кофе не отравлен? А то вдруг этот ваш друг сказал тебе, что надо всех расспрашивающих травить? — Нет, — пожала плечами Екатерина, — кофе настоящий. — А что бы ты с пистолетом делала? — все же спросила я. — Ты что, действительно стала бы стрелять? Человека убивать? — Да нет, что вы! Конечно, не стала бы. — Тогда зачем, позволь тебя спросить, он тебе оставил именно пистолет? Он хотел, чтобы ты лишнего не болтала? Но оружие для этого не обязательно. Тебе не кажется, — я сделала маленький глоток, — что этот тип просто подставляет тебя? — Зачем? — спросила Катя. — Чтобы себя прикрыть. Это единственное, что приходит мне в голову. Ты ведь никого не убивала? А может, это ты в Тарасове троих парней укокошила? — Что вы говорите? Я никого не убивала! — Катя вскочила с места и начала расхаживать по комнате взад-вперед. — Тогда зачем пистолет взяла? — настойчиво спрашивала я. — Как он тебя уговорил? — Он просто сказал, что может приехать девица, от которой желательно держаться подальше. Она, мол, все вынюхивает, из-за нее двоих в Тарасове убили, и это из-за нее Сашка в аварию попал. — Почему двоих? — застряла у меня в голове фраза Кати. — Мне он только про двоих сказал. И про Сашу, — настаивала она. — Ничего не понимаю, — я решила подумать об этом позже, а пока надо запоминать то, что девушка еще скажет. — Ну? — Смотри, говорит, она тебя не пожалеет. Ты ее в квартиру веди. Либо я сам еще буду, либо пистолет возьмешь и припугнешь ее, чтобы убиралась подальше. — Ты что мне сказки рассказываешь? — Мне надоела Катина болтовня. — Думаешь, я на самом деле поверю в то, что ты взяла пистолет женщину припугнуть? А у тебя не было мысли, что если она преступница, то надо в милицию заявить? Что если она уже убила столько людей, то и тебя с твоими запугиваниями не испугается и не пожалеет? Ты же не дура малолетняя? — Нет. Об этом я как-то не подумала. Все было так быстро. Да я и не хотела им пользоваться, пистолетом-то. Просто он мне сказал, где тот лежит. Вот мы пришли, я и подумала, что просто выведаю у тебя, откуда ты и чего тебе на самом деле надо. — Ах, вот оно что… М-да… Кофе ты вкусный готовишь, а вот думать не умеешь. Или прикидываешься дурочкой. Не могу я поверить, что можно быть такой инфантильной. Я не знала, что и думать. Возможно, она говорит правду. Ну а если врет, что тогда? Сейчас в любом случае следует проверить, кому принадлежит пистолет и какие на нем пальчики отпечатались. И чем скорее, тем лучше. Значит, надо в Тарасов отправляться. К Андрею Мельникову. А у меня тут еще одно дело — клиента Садомцева проверить. К которому он незадолго до своей смерти приезжал. — Так, — я встала и поставила чашку, — спасибо за кофе. Никуда из города не пропадать. Чтобы я всегда могла тебя найти. И вот мой телефон. Если объявится ваш таинственный и странный друг, то обязательно мне позвони. Я сначала хотела дать Катерине свою визитку, но вовремя спохватилась — на ней ведь значится, что я — частный детектив. А раз уж я представилась работником милиции, то надо до конца играть эту роль. Я написала на листочке номер своего сотового. — Можешь звонить в любое время. И ночью тоже. Поняла? — Да. Сигаретой угостите? Я дала Кате сигарету и вышла из квартиры. Ладно, поеду в Тарасов чуть позже. Сейчас вот только к Василию Ивановичу Петрову наведаюсь, чтобы все запланированные дела решить, и тогда с чистой совестью в путь. Машина моя осталась стоять на Одесской улице, поэтому я поймала частника и попросила отвезти себя по найденному в папке Садомцева адресу. Ехали мы не очень долго, но на улице успело стемнеть. Оно и понятно — осень наступила, и, как это ни грустно, дни становятся все короче, а ночи длиннее. В районе, куда мы приехали, не было высоких домов. Даже двухэтажек здесь не водилось. Улица, по которой бегали собаки и дети, как это обычно бывает в деревнях, вся состояла из деревянных домов. Почти во всех окнах уже горел свет. Водитель остановился возле одного не очень приметного дома. — А вы не могли бы меня подождать? — попросила я его. — Знаете, я в этом городе первый раз и сомневаюсь, удастся ли потом отсюда выбраться. Я вам заплачу. — Оставляйте залог, — заявил водитель. — Ага, а вы с моим залогом ноги унесете вместе с колесами своей машины. Нет, давайте так: я все равно не смогу уйти отсюда так, чтобы вы меня не заметили. Я иду в этот дом и без вас пропаду. Так что торжественно обещаю — вернусь обязательно. — Ладно, но сумму, на которую уже прокатились, заплатите сразу. Я протянула водителю деньги и пошла к дому, на котором висела табличка с цифрой восемь. Дом окружал небольшой палисадник, но вход все равно был с этой стороны. Я попыталась войти в калитку, но она почему-то открываться не хотела. Я мучилась, мучилась, уже стала посматривать в сторону мужика-водителя. Ну неужели он не догадается мне помочь? Сидит, поди, себе в машине и смеется надо мной. Ну уж нет! Раз ее нельзя открыть, то через нее запросто можно перепрыгнуть, решила я. И так и сделала. Да так красиво, что сама за себя порадовалась. Я хотела постучать в дверь, но подумала и решила постучать в окно. Наверное, так меня скорее услышат. И, действительно, внутри дома сразу послышался шум, потом он переместился на веранду. — Кто тут? — крикнул звонкий старушечий голосок. Было видно, что она рассматривает меня через тюлевую занавеску. Я подошла и негромко представилась, чтобы лишние уши, а именно водитель, меня не услышали: — Я из Тарасова. Зовут меня Татьяна. Мне надо поговорить с Петровым Василием Ивановичем. Я знаю, что его нотариусом был Игорь Викторович Садомцев из нашего города. Об этом и хочу потолковать. Через несколько секунд, которые, видно, ушли на переваривание информации, послышалось, как лязгнули крючок и какой-то засов. Дверь отворилась, и на пороге появилась бабка. — Проходи, коль пришла. Она пропустила меня внутрь и сразу с грохотом захлопнула за мной дверь. Мы прошли через сени, потом через еще одну дверь и наконец попали в избу. Я, честно говоря, и не представляла, что кое-где еще сохранились такие избы. Хотя Мырино нельзя было назвать большим городом, но я, наверное, так отвыкла от всего деревенского, что сейчас просто диву давалась. И я вспоминала свое детство, когда ездила к бабушке в деревню и жила примерно вот в таком домишке. — Ну, садись, — убрала с табуретки тряпку бабулька. — Василий, — крикнула она, — к тебе пожаловали. Из-за занавески вышел Василий, старичок лет, наверное, восьмидесяти. Бабульке, кстати, тоже под восемьдесят явно было. Одет Петров был в старую рубаху непонятно какого цвета — на ней красовалось столько заплаток, что ее первоначальный оттенок не просматривался. Дед Василий посмотрел на меня с прищуром: то ли любопытство в нем играло, то ли подслеповат он стал от годов своих. Окинул так взглядом с ног до головы, потом сел за стол и стал козью ножку крутить. Ну, самокрутку такую. Пока он ее крутил, я решила рассказать про себя и про цель своего визита. — Меня зовут Татьяна Иванова. Я из Тарасова. — Я говорила почему-то громко. Быть может, думала, дед плохо слышит. Ведь старушка тоже его громко звала. Но дед сидел с такой миной, что запросто можно было подумать, будто он надо мной подсмеивается. Но глаза его смотрели вполне серьезно. — Так я, значит, вот по какому делу… — Боже, что со мной делается? Я даже заговорила вдруг по-деревенски, попав в соответствующую обстановку. — Я знаю, вашим нотариусом был мой знакомый Игорь Садомцев, — естественно, тут я немного, но исключительно для пользы дела соврала, — и мне хотелось бы знать, почему вы пригласили именно его? Ведь в вашем городе тоже, думаю, нотариус найдется? Я почувствовала, что у меня пересохло во рту. То ли от волнения, что сейчас получу ответы на некоторые вопросы, то ли оттого, что говорила непривычно громко. Тут как раз бабулька чайник на плиту поставила, чем очень меня порадовала. Я с любопытством посмотрела на печь. Но ею, видимо, пользовались только в редких случаях. Да и то зимой, наверное. Действительно, зачем разжигать целую печь, когда нужно вскипятить только один чайник. — А чего у Игорька не спросила? — тихо, но понятно спросил меня дед Василий. Я поняла, что о смерти Садомцева он не знает. Значит, надо ему сказать. Надеюсь, от расстройства его инфаркт не стукнет. — Вы знаете, Игорь взорвался на своей машине. — Я уже перестала кричать, так как поняла, что со слухом у деда все в порядке. Видно, бабка сама неважно слышит, потому и кричит. — Умер? — переспросил Василий Иванович, однако на его лице не отразилось никаких чувств. — Да. — Жаль. Молодой был хлопец. — Вы мне ответьте на мой вопрос, — снова попросила я. Тут у бабульки чайник вскипел, и она принялась расставлять на столе чашки. — Тут знаете какое дело? — заговорил наконец дед. — Я-то сначала с ним хотел, с Игорем, да потом передумал. И договорился с нашим мыринским нотариусом. — Но в Тарасове есть документы, которые говорят о том, что у вас с Садомцевым все же была договоренность. — Была. Только потом я передумал. Я же тебе о чем и толкую, — спокойно ответил дед Василий. — Давайте по порядку, — предложила я. — Сначала скажите, почему вы именно Садомцева пригласили? Откуда о нем вообще узнали? А уж потом расскажете, почему отказались от его услуг. — Отказался, что мне проще с нашим нотариусом работать. А сначала Игоря пригласил, потому что мне знакомая его посоветовала. Говорит, хороший нотариус есть в Тарасове. Пригласи, ни за что не пожалеешь. Да только ничего особенного в нем не было. Нет, конечно, меня он не обидел, я ничего плохого сказать не могу. Да только он не лучше других. Таких поискать — миллион найдется. — Ну так уж миллион? Это ты, дедушка, загнул, — улыбнулась я. — А какая знакомая вам его посоветовала? Как ее зовут? — Нету ее более. Умерла. Зина Никитина. Вот хороший был человек. Всю себя детям отдала. Не жалела. — Она, видимо, его учительница, — догадалась я, о ком идет речь. — Да. Она мне и присоветовала. — Значит, у вас с Садомцевым никаких договоренностей нет? — решила я уточнить еще разок. Тут дед подумал, что я либо туповата, либо слов русских не понимаю. Во всяком случае, в голосе его даже раздражение зазвучало, когда он снова заговорил: — Сколько ж тебе, родная, говорить можно? Я уж и не помню, когда мне в последнее время приходилось так человеку доказывать, что я не верблюд. — Извините, просто я документы видела, потому несколько раз и переспрашиваю. А кстати, у вас остались какие-нибудь бумажки от Садомцева? — Нет. Мы как расторгли наш договор, так он все листочки забрал. Еще все проверил, чтобы ничего не осталось. Очень аккуратный человек. И дело свое знает. — Да… — я задумалась. Здесь вроде все понятно. Сначала Петров хотел себе одного нотариуса, а потом передумал. Оно и ясно. Учительнице всегда приятно видеть своих учеников умными и большими людьми. Поэтому можно объяснить, почему Зинаида Петровна советовала всем иметь дело только с ее учеником. А потом дед Василий на самом деле понял, что это ужасно неудобно — иметь нотариуса в другом городе, потому и расторг с ним все соглашения. В принципе тут и думать нечего. Странно только, что дед Василий не восхищается Игорем Садомцевым. Обычно, как я поняла, он на людей производит именно такое впечатление: все его нахваливают. Я почему-то развеселилась. Мне очень нравился этот старичок с непонятным выражением лица, и я склонна была думать, будто он все же немного подсмеивается над всеми. Но получается у него это как-то по-доброму. Хорошо, что у него побывала. У меня прямо-таки настроение поднялось. — Ну что ж, спасибо вам за чай, за разговор, но мне пора. — Я встала и широко улыбнулась. Старушка тоже вскочила, дед только попрощался и снова стал крутить козью ножку. Я вышла из теплого уютного дома, и на меня сразу повеяло уличной прохладой. Кажется, скоро снег выпадет, температура, наверное, уже минусовая. Машина все еще меня ждала. Хороший попался человек, а может, у него свои интересы к моей персоне имелись. Я ведь плачу — не торгуюсь, здешних цен не зная. Вдруг он баснословные деньги запросил с меня за то, чтобы сюда меня привезти? И неизвестно, сколько еще за обратный путь возьмет. Но мне уже было все равно. Сколько попросит — столько и дам. Очень хочу домой. Чаем сыт не будешь, уж и есть хочется. И устала. Сев в машину и назвав адрес, я вспомнила, что в сумке в доме Ксении у меня лежат остатки копченой курицы, есть там еще бутерброды, а в холодильнике яйца. Так что приличный ужин мне обеспечен. Я не заметила, как задремала. Меня разбудил резкий толчок — это мой водитель так резко затормозил. — Ну что, спишь, красавица? Смотри, это твой дом? — Спасибо, — поблагодарила я мужика, расплатилась и вышла. «Девяточка» моя стояла там, где я ее и оставила, но остыла совершенно. Опять пришлось ее долго прогревать. А меня согревали мысли о приближающемся вкусном ужине. — Бывай. — Сам такой, — себе под нос буркнула я и двинулась по дорожке к дому. И тут я вспомнила о предстоящей сегодня поездке домой в Тарасов. У меня в деле появился пистолет, и надо срочно выяснить, кому он принадлежит. Я чуть волком не завыла, так мне не хотелось никуда двигаться. Но я решила, что все равно сначала поем, а потом уж буду думать о плохом. Не надо портить себе аппетит. Но аппетит все же был испорчен, едва я переступила через порог квартиры Ксении. Все в ней было кувырком. * * * Я закрыла за собой дверь и остановилась, не в силах двинуться от переполнявшей меня злобы. Я так хотела спокойно провести этот вечер! Какая свинья посмела мне его испортить? Видно, в этом городе преступность живет и процветает, как и в остальных городах нашей страны. Но почему именно мой дом? Ну, не мой, а Смолькиной, только какая разница. И что я теперь ей скажу? Ах, прости, недоглядела? Нет, ну надо же! Я почувствовала прилив сил и понеслась по всему дому смотреть на убытки. Хорошо хоть здесь мебели немного, а то бы я никогда не смогла навести здесь порядок. Все, что только можно было раскидать, хулиганы раскидали. Скорее всего, красть им тут было нечего — ничего ценного в доме явно не хранилось. Впрочем, если хулиганы мелкие, то им любая вещь, если ее можно продать, подойдет. И тут я вспомнила, что спрятала здесь пистолет, и меня прошиб холодный пот. Я быстро подбежала к подоконнику — в щель под ним я и спрятала оружие. Трясущимися руками я отодвинула занавеску и просунула кисть руки в щель. Сверток был на месте. Я вынула его, развернула, оглядела со всех сторон. Можно сказать, мне повезло. Если бы преступники были поопытнее, то, наверное, нашли бы его. Потом я вспомнила про свою сумку. Это очень важная для меня вещь. Там не только лежали различные приспособления, имеющие ценность для частного детектива, как то — «жучки», отмычки, прибор для ночного видения и многое другое, что бывает необходимо в работе, но еще и моя курица. Ее потери я сейчас точно не переживу. Сумка моя висела в прихожей на вешалке, прикрытая другой курткой. Ну слава богу! Слона-то взломщики и не приметили. Как я обрадовалась! Несомненно, мне везет, и уже не в первый раз. Значит, скоро везение кончится. Уборкой я пока решила не заниматься, а прошла на кухню и поставила на плиту чайник. Подняла табуретки, а банки и коробки из шкафов сдвинула ногой в один угол, достав только из кучи коробочку чая. Потом села и закурила. И только после этого заставила себя встать и приготовить ужин. Не могло быть и речи, что я останусь здесь ночевать, — поеду в Тарасов. Я села есть за стол, стараясь не глядеть по сторонам. Если бы кто-то увидел меня сейчас, то-то бы удивился: кругом полный разгром, а за столом сидит девушка и спокойно кушает. Я не спеша покурила, потом оделась, собрала свою сумку и пошла к машине, которую поставила позади дома. Положила сумку на заднее сиденье, села и поехала в Тарасов. Особенной усталости я не чувствовала. Наверное, сказалось потрясение, только что пережитое. Я неслась по дороге, а в голове маячила мысль: вдруг убийца сейчас находится в Мырине, а мне приходится отсюда уезжать? Но самое обидное, что я чуть-чуть его не увидела, когда мы ходили с Катей к ней на квартиру. Стоп! А почему я так уверена, что тот человек, который прикидывался другом Александра Веретенникова, и есть убийца? А вдруг все совершенно не так? Всякое может быть. Пока еду, у меня масса времени, чтобы обо всем подумать и постараться немного расставить по местам полученную информацию. Пойдем с самого начала. Началось с того, что в Тарасове был убит один человек, потом второй и третий. Все эти люди между собой связаны. Но выясняется, что, оказывается, был еще и Веретенников, который знал этих убитых. По крайней мере, Садомцева. По словам девушки Веретенникова, Игорь был его другом. Интересно, знал ли Александр остальных? Кстати, об остальных — почему до сих пор не тронули Олега и Ксению? Собственно, почему не тронули? Откуда я это знаю? Может, уже давно тронули, пока я тут катаюсь? Ой, лучше о таком не думать. Хочется все же надеяться, что с ними все в порядке. Я решила так, наверное, потому, что в глубине души все же подозревала Олега Таганова. Мне все больше начинало казаться, что это он убрал своих соперников. Ксению он, конечно же, не тронет, поэтому особенно и не беспокоилась за жизнь их двоих. Надо только найти доказательства, и все. По моим соображениям, получалось следующее. Убийца действует не один. У него есть помощник или помощники. Ясное дело, как только я приеду в Тарасов и позвоню Ксении, окажется, что Олег никуда не отлучался от нее. Быть может, только на работу ходил, а вечером возвращался. Значит, переговоры с Сашей Веретенниковым должен был вести совсем другой человек. Но не надо забывать, что этот другой тоже является другом Веретенникова, раз тот так ему доверял. Да и Катя говорила, что Александр упоминал о возвращении друга. Кто же может быть этим другим? Проще всего предположить, что он живет в Мырине. М-да, как ни крути, а Мырино постоянно всплывает в деле. Дальше. Как найти таинственного друга? И почему его не называли по имени? Вот этого я понять никак не могла. Зачем уж так его скрывать? Я понимаю, можно не сообщать свою фамилию, но имя… Ведь любого встречного могут звать именно так, как тебя. Теперь пистолет. Самое необъяснимое. Никто из пострадавших не был убит из пистолета. Следовательно, можно предположить — пистолет не принадлежит убийце, тогда бы он непременно им воспользовался. Этот факт еще раз подтверждает версию, что в Мырине с Веретенниковым был не убийца. Но я не могу понять, зачем этот человек оставил свой пистолет в принципе незнакомой девушке. Вывод только один — хотел от него избавиться. А почему человек хочет избавиться от оружия? Первое — если оно засвечено. Второе — если тебе с ним опасно. Правда, тогда оружие можно просто до поры до времени спрятать. Третье — если ты специально хочешь подставить человека. Но смешно подставлять девушку. Тем более что из этого оружия никто убит не был. По крайней мере, в моем деле. Все очень запутано. И надо побольше внимания уделить Олегу Таганову. И еще — этот дедок. У меня осталось впечатление, что Садомцев ему не понравился. Вроде прямо Петров так не говорил, но понять все же было можно. Не в восторге он от него, потому и поменял нотариуса. Хотя какое это теперь имеет значение? Все равно ничего не вернуть. Просто мне это странным показалось. Все так расхваливали Игоря, кроме его непосредственного начальника. Ладно, это тоже надо взять на заметку. За размышлениями я совсем не заметила, как приблизилась к Тарасову. Родной город встретил меня множеством огней и проливным дождем. Было уже совсем поздно, и я не хотела совсем наглеть и будить Мельникова. Он, в принципе, всегда готов со мной пообщаться, но все равно раньше времени на экспертизу не попадешь — закрыто все сейчас. Поэтому я со спокойной совестью могу выспаться и отдохнуть. Я прямиком отправилась к дому. На своем этаже я увидела странную картину. Моя соседка стояла в одной ночной сорочке на лестничной клетке и ревела в три ручья, при этом прижимая к себе грязную ободранную кошку. Она очень удивилась, когда увидела меня. Сначала даже испугалась, но потом, сообразив, что это всего-навсего лишь я, Таня Иванова, тетя Люся обрадовалась — как-никак у нее теперь появился собеседник. Живет она одна, поэтому у нее частенько возникает необходимость пристать к кому-нибудь с разговорами. Я увидела блеск в ее глазах и поняла, что на ближайшие как минимум пятнадцать минут я вся ее, вместе с потрохами. И из ее хватки не вырваться даже частному детективу. Я даже слова сказать не успела, как тетя Люся схватила меня за руку и стала громко, обливаясь слезами, причитать: — Тань, Танюша! Радость-то какая, Антилопа моя вернулась! Сперва я подумала, будто тетенька спятила. Но потом увидела, что она постоянно тычет грязную кошку себе в лицо, и догадалась, кто же такая загадочная Антилопа. — Я рада за вас, тетя Люся, — пытаясь немного выпрямиться, поскольку мне было ужасно неудобно, сказала я. Соседка повисла на моей руке тяжелым грузом, и разогнуть спину я так и не смогла. — Ты только подумай, а я ее уже похоронила. Но она вернулась. Я, слышь, Тань, сплю, слышу сквозь сон, кто-то за дверью скребется. Коготками так по двери, ну, как моя Антилопа делает. Но я на нее не подумала. Решила, что дух ее пришел меня навестить. Страшно мне стало до ужаса. А потом, Тань, все же решила выйти посмотреть. Очень уж настойчиво скреблись. Открываю, а это моя лапонька. Бедная моя! — Лицо тети Люси было все в грязных разводах. Одной рукой она продолжала держать кошку, боясь ее выпустить хоть на секунду, но той, видимо, надоели эти любезности, и она изо всей силы рвалась в квартиру. — Вы отпустите ее, а то она вас покорябает, — сказала я соседке, заметив, как кошка норовит выскочить из ее цепких рук и отчаянно мяукает. — А вдруг снова убежит? — отозвалась тетя Люся. — Она ведь удрала. Я ее целую неделю искала. А потом увидела ее… То есть теперь выяснилось, что это была не она, а тогда я думала, что это Антилопа. Так вот вижу — вся изодранная, на свалке валяется, около гаражей. Мертвая. Так я ее даже похоронила по-человечески, — начала почему-то плакать соседка. — Да вы успокойтесь, тетя Люся. — Так вот, похоронила и столько слез пролила. Уже месяц прошел. Я к сорока дням готовлюсь, а тут она сама возвращается. Радость-то какая. — Да, да, чего только не бывает. Только сейчас очень поздно, спать пора, давайте по домам. Да и вы в одной сорочке, простынете, — попыталась вразумить я тетю Люсю. — Ничего мне не сделается. Не знаю, чем закончилась бы эта история, если бы на лестничной клетке не появился сосед из квартиры напротив. Он открыл дверь и гаркнул на нас с такой силой, что у тети Люси коленки, наверное, подкосились: — Вы что тут среди ночи устроили? Вы где находитесь? Я сейчас милицию вызову. Спать мешаете. Тетя Люся мило послала мне на прощание воздушный поцелуй и быстренько исчезла за своей дверью. Я с облегчением открыла свою. От усталости, но в то же время давясь смехом, я прислонилась к двери и потихоньку съехала по ней на пол. Все-таки какая у меня милая соседка. Это ж надо, сколько радости только от того, что к ней вернулась ее кошка Антилопа. А она сорок дней собиралась отмечать после ее смерти. Тихонько насмеявшись вдоволь, я разулась, бросила куртку и сумку у двери и пошла на кухню. Включила свет. Полюбовалась на свои шкафчики и стол, поставила чайник и решила, что сейчас просто умру, если не приму ванну. Я туда и отправилась, захватив с собой травяного чая и сигарет. Налив воды и напустив душистой пенки, я легла и от блаженства закрыла глаза. Вода мерно журчала, навевая сон. Я и не заметила, как уснула. Спала я недолго, минут десять, но мне стало намного легче. Я слила воду, хорошенько потерла себя грубой мочалкой и приняла душ. Короче, до кровати я еле-еле дошла, так меня разморило. Скинув покрывало, я бухнулась на прохладные простыни, укрылась теплым одеялом и моментально провалилась в сон. * * * Часа в четыре меня разбудил телефонный звонок. Сначала мне показалось, будто все это совсем не наяву, так нереально он звучал. Только минуты через две я поняла, что действительно надрывается мой телефон. Я с трудом встала и взяла трубку, хрипло со сна буркнув: — Да… — Таня, это Ксения. Сегодня не пришел ночевать Олег. Я очень за него беспокоюсь, — тревожно произнесла Смолькина. — Подожди. Он обещал у тебя ночевать? — переспросила я. — Да, но его до сих пор нет. Я все ждала, но больше не могу, потому и позвонила тебе. — А ему домой ты звонила? — Нет его там. Нигде нет. Я уже и одному товарищу по работе его позвонила. Тот сильно ругался, сказал, что Олег ушел с работы как всегда. В общем, я ничего не понимаю. — Ты не волнуйся. Может, он какого старого друга встретил, сидят мужики где-нибудь, пиво пьют. Не волнуйся, скоро приедет, — предположила я. — Но почему он тогда мне не позвонил? — резонно спросила Ксения. Я ничего не ответила. А что тут скажешь? — Ксения, сейчас мы все равно ничего не решим. Давай сделаем так. Ты мне позвони часов в семь. В любом случае звони — если его не будет или если он придет, поняла? — Да, но… — Смолькина начала плакать. — Не реви. Выпей успокоительного. С ним ничего случиться не должно, я в этом почти уверена. — Ты думаешь? — всхлипы на том конце провода прекратились. — Не могу тебе ничего сказать, но мне так кажется. Все, успокаивайся давай и позвони мне в семь. Если проспишь, то позже позвони, как проснешься. — Я не смогу спать, — жалобно простонала Ксения. — Быстрее бы утро наступило. Дождаться бы… — Все будет хорошо. Ксения первая положила трубку. Я стояла в коридоре босиком и уже успела замерзнуть. Я быстро добежала до кровати, юркнула под одеяло, включила бра. Спать я теперь тоже не могла. Ну и почему этот тип пропал? Неужели не понимает, что Ксения с ума сходит? Неужели и вправду что-то случилось? Только этого не хватало. А что делать? Где его искать? Обзванивать больницы и морги? Звонить в милицию? Хорошо, что там знакомых полно, а то ведь иначе никто его искать раньше чем через трое суток не стал бы. А надо найти Олега быстро. Тут у меня мелькнула мысль. А вдруг он поехал в Мырино, чтобы встретиться там с тем, другим человеком? Но тогда почему не предупредил Ксению? Мог бы наврать что-нибудь. Ему ведь невыгодно, чтобы она начала его искать. Тем более что он знает: Ксения первым делом ко мне обратится. Я лежала, тупо уставившись в потолок, и думала. Ничего толкового мне на ум не приходило. И тут снова раздался телефонный звонок. Наверное, Ксения не может успокоиться. Не знаю, как бы я вела себя на ее месте. На этот раз, сунув ноги в тапочки и завернувшись в теплый халат, я подошла к телефону и приготовилась успокаивать бедную девушку, которая волнуется за своего любимого. — Да, — твердо сказала я в трубку, чтобы с первого слова распространять на нее уверенность. — Таня Иванова? Это Олег Таганов звонит. Я сейчас в Мырине. Глава 9 Я застыла на месте. Ничего себе заявочка! — Привет, — ответила я, не сразу справившись со своим шоком. — А что ты там делаешь? — был первый мой вопрос. — Я и сам не знаю, — ответил Олег. — Тут такое случилось… — Ты позвонил Ксении? — перебила я его. — Нет еще, решил сначала тебе. — Она очень волнуется, — сердито сказала я. — Я сажусь на первую электричку, — затараторил Таганов, — скоро буду дома и все объясню. Таня, позвони Ксении сама, а то, боюсь, она меня заругает. — Как страшно! Заругает… — передразнила я. Тут телефон начал мелодично пикать короткими гудками — Таганов повесил трубку. Я позвонила Ксении и все ей рассказала. Она несколько раз переспрашивала меня, на самом деле ли Олег звонил или я просто хочу ее успокоить, а также почему он сам ей не позвонил. Я ответила, как он и сказал, — что боится. Смолькина несколько секунд молчала, видимо, тоже не могла понять, чего он боится. Хотя, если подумать, страшно действительно бывает, особенно когда сам провинишься. Значит, Олег чувствует себя виноватым… Интересно, что он расскажет. Зачем ездил в Мырино? Если электричка часов в пять, то к восьми-девяти он должен уже приехать. Значит, придется сначала ждать его, а уж потом ехать к Андрею с оружием. Кстати, не он ли погром учинил в доме Ксении? Надо будет выяснить. Ну а сейчас самое время поспать. Пропажа найдена, и волноваться больше нечего. Я снова легла в постель, накрылась с головой и пообещала себе, родной, что теперь меня ото сна не сможет оторвать никто. Пусть два часа, но мои законные. И за два часа можно выспаться. Чтобы быстрее уснуть, я закрыла глаза и попыталась сконцентрировать взгляд, как бы скосив глаза на точку между бровями. Проделывать это необходимо именно с закрытыми глазами. Уж не помню, где такой совет вычитала, но он на самом деле помогает. Во всяком случае, мне. Правда, долго в таком положении глаза находиться не могут, но если их несколько раз так сводить, то уснешь, как младенец. И я уснула. * * * Было без четверти десять, когда я внезапно проснулась. Открыв глаза, я поняла, что проспала все на свете. Потом подумала, а не приснилось ли мне все это — про Олега и про оружие. Такое ощущение, словно никакой поездки в Мырино и не было, и все тамошнее мне во сне привиделось, и я только сегодня собираюсь в этот город. Но человек я разумный, и долго мечтать себе не позволила. Ясное дело, все было на самом деле. Вот только странно, что мне никто до сих пор не позвонил. Интересно, приехал ли Олег? Если да, то почему они с Ксенией мне не сообщают? Надо самой звонить. Я заметила, что последний раз улеглась спать в халате. Но не сразу заметила, а сначала поискала глазами, вспоминая, куда положила его ночью. И только потом я обнаружила его на себе. Едва взявшись за трубку телефона, я чуть не подпрыгнула, потому что он резко зазвонил. — Слушаю вас. — Это Ксения. Олега все нет. Может, ты приедешь ко мне? Вдвоем ждать веселее как-то. — Подъеду, но не сразу, — сказала я, — через час примерно. — Буду ждать, — наигранно повеселевшим голосом ответила мне Смолькина. Я пошла в ванную. Увидев в зеркале посвежевшее и отдохнувшее лицо, я совсем воспряла духом, начала напевать какую-то песенку с зубной пастой во рту, потом долго брызгала в лицо холодной водой и наконец была готова к завтраку. Кинув пельмени в кипяток, я подошла к окну. Из форточки приятно тянуло прохладным воздухом с запахом опавшей листвы и еще чего-то неуловимого, но точно говорившего о том, что осень вступила в свои права. Несмотря на прошедший вчера дождь, сегодня небо почти очистилось, выглянуло солнце. На ветках перед моим окном сидели воробьи и о чем-то бурно дискутировали, перелетая с ветки на ветку. Я потянулась и порадовалась тому, что живу, все это вижу и чувствую. Жаль, поделиться своими чувствами не с кем. Решено: как только закончу дело Смолькиной, обязательно заведу себе поклонника. Буду ходить с ним по парку, собирать гербарий и томно вздыхать. Вот только дело пораньше закончить надо, а то скоро все листья совсем пожухнут, и тогда из них не получится красивого гербария. На плите зашипела вода, убежавшая из моих пельменей. Всегда у меня так. Руки, наверное, обе левые. Я развернулась, убавила газ и помешала ложкой аппетитные кругляшки. От вкусного запаха у меня потекли слюнки. Наконец пельменчики сварились. Я выловила их шумовкой на тарелку и села за стол. Трапезе я предавалась ровно тридцать минут. Что очень много для меня. Обычно я завтракаю в походных условиях, чуть ли не стоя. Затем быстро собралась и поехала к Смолькиной, сразу захватив с собой пистолет, отобранный у Кати, чтобы потом отвезти его Мельникову. В машине я решила заодно позвонить ему. — Андрей? — Да. — Привет, это Иванова. Ты пока на работе? — Пока да. А что? — А во сколько уйдешь? Часика два-три еще побудешь? — Нет. — Да? — искренне удивилась я. — Да, — передразнил он. — Я, конечно, понимаю, что работаю на вас, Татьяна Александровна, но тут калымчик подвернулся, кое-что по милицейской части. Вы уж простите великодушно, мне отлучиться бы ненадолго. Можно? Я рассмеялась. — Но в ближайшие полчаса ты на месте? — стараясь говорить серьезно, произнесла я. — Так точно. — Я передумала. Еду к тебе немедленно. Жди и готовься к моему появлению. Приеду, буду всем мылить шеи. — Чай купи по дороге, а то у меня кончился, — будничным тоном сказал Мельников и повесил трубку. Значит, придется сначала заехать к Андрею. Ксения подождет. Тем более что Олег, по моим расчетам, должен уже давно приехать. Пусть пока поговорят, успокоятся. Я остановила машину у ближайшего ларька. Купила чай, кекс, кофе, сигареты и направилась к Мельникову. Тот сидел, как всегда, на своем месте. В кабинете уже накурено, а форточка закрыта. Я поприветствовала его, первым делом открыла окно, потом подошла к столу и стала доставать покупки. Выложила кофе, чай, кекс, бросила пачку сигарет и только после этого достала из сумки мешок, затем из него пистолет и положила его рядом с цветными коробками. Сама отошла к раскрытому окну и закурила. — Ну, чего молчишь? Рассказывай про покупку, — ничего не трогая, но не сводя глаз с оружия, произнес Мельников. — Андрей, я хочу, чтобы ты мне про него рассказал. — Где взяла? — Нашла. Пожалуйста, узнай, зарегистрирован ли он на кого-нибудь, а может, на нем пальчики есть. А я потом к тебе еще приеду, ладно? А то мне пора, еще в одно место срочно ехать нужно. — Ну, ну. Ты, как всегда, с сюрпризом. Вот за что я тебя, Иванова, люблю, так это за то, что ты мне скучать не даешь. Бывает, только голову от тоски повесишь, как тут ты с чем-нибудь интересным приедешь. Обожаю, — Андрей весело улыбался. Я знала его натуру, поэтому обижаться на шутку не стала. Мне нравилось, что он при своей тяжелой и неблагодарной работе еще может балагурить. Я вообще таким людям звание героя при жизни бы давала. Целыми днями они за преступниками гоняются, под пули лезут, а начальство давит сверху, душит, мешает, указывает. А эти вот простые герои умудряются в такой обстановке еще что-то выяснять и находить разного рода нарушителей и преступников. — Пока! Я тебе позвоню. — Я махнула рукой Мельникову и побыстрее выбежала из его кабинета, а то меня от моих дум чуть слеза не пробила. — Позвони мне, позвони… — услышала я напоследок простенький мотивчик. Я снова села в машину и теперь на всех парусах понеслась к Ксении. Наверное, Олег уже там. Я специально не хотела звонить, чтобы не мешать влюбленным, но мне было страшно интересно, что он нам расскажет. Припарковавшись около дома Смолькиной, я резко вышла из машины и… чуть ли не по щиколотку оказалась в огромной луже. Как только я ее не увидела? Естественно, в кроссовках тут же захлюпало холодной водой. Я почему-то вспомнила «Титаник» и представила себе, а как бедные его пассажиры в ледяной воде плавали. От такого сравнения мне полегчало, но я все равно хорошенько себя отругала за оплошность. Я снова села в машину, выехала из лужи, выбрав сухое место, потом быстро добежала до подъезда, оставляя за собой мокрые следы, и поднялась к Ксении. — Привет, — сказала я с порога, показав на свои ноги. — Принеси, пожалуйста, какую-нибудь тряпку, а то я в лужу влетела. — Как же ты? — удивилась радостная Ксения — из чего я сделала вывод, что Таганов уже здесь, — и побежала за тряпкой. Стоя в коридоре, я сняла кроссовки и носки. Потом наступила на тряпку. — Сейчас тапочки дам. — Смолькина схватила мои грязные носки и кроссовки и потащила их в ванную. Потом прибежала с теплыми пушистыми тапочками в руках. Я с удовольствием их надела после того, как помыла ноги. Мне еще и такая любезность была предоставлена. По дороге в ванную я встретилась взглядом с Олегом и кивнула ему. Он сидел в зале и ничего не делал. Ксения быстро отмыла кроссовки, постирала носки и засунула их в свою волшебную стиральную машину «ARDO» сушиться. — Максимум через час все будет готово, а то и раньше, — весело сообщила она и повела меня в зал. — Вот, смотри, вернулся блудный попугай. Я села в предложенное кресло и вопросительно посмотрела на Таганова. — Ну, давай, рассказывай. Что ты делал в Мырине? Домой ездил? — Нет, ты не поверишь, — начал Олег, а я почувствовала, что сейчас он на самом деле поведает сказочную историю, в которую будет трудно поверить. Если бы он не предупредил об этом, то, возможно, у меня не было бы такого предубеждения, которое возникло сейчас, после первой его фразы. — Так вот. Я выхожу с завода, иду домой. А темнеет-то уже рано. Я через свою подворотню прохожу, и вдруг кто-то меня по голове чем-то сильно бьет. Я, естественно, отключился. Когда очнулся, смотрю — темно еще, а я на лавочке в парке. Все бы ничего, только парк этот очень сильно мне что-то напоминал. Куртка эфиром воняет, голова раскалывается, сразу и не соображу, что к чему. А потом понял. Это ж Мырино родное. Ну, я домой пошел… — К себе домой? — перебила я. — Да, к маме. Она как увидела меня, чуть в обморок не упала. «Какими судьбами?» — спрашивает. Оттуда я и позвонил. Правда, выехал не с первой электричкой. Разве от мамы так быстро уедешь? Сами понимаете… — виноватым голосом закончил Олег. — Ну и что ты думаешь? — спросила я у Ксении. — А что тут думать? Кто-то, видимо, так пошутил. Боюсь думать, что Олега убить хотели. От такой мысли мне плохо становится. — Ничего себе шуточка. — Я не знала, верить рассказу Олега или нет. Если здраво подумать, то Таганов должен понимать, что его слова легко проверить. Ну, то, что он под утро заявился домой к маме. А вот где он провел ночь, никто не подтвердит. — Я вам чистую правду говорю! — услышала я возбужденный голос Олега. — Зачем мне врать? По голове стукнули и в Мырино увезли. — С мамой повидаться, — добавила я. — Тань, — с укором посмотрела на меня Ксения. — Зачем ты так? — Ты уж прости меня, Олег, но история твоя действительно очень и очень странная. Зачем тебя стукнули по голове? Если хотели убить, то почему не убили? А если хотели прокатить до мамы, то зачем сознание отключать? — В том-то и дело, что я и сам не пойму, — с горячностью поддержал меня Таганов. — И что им от меня надо было? — А сколько их было? — сразу зацепилась я за его фразу. — Один. — Тогда почему ты говоришь «им»? — Сам не знаю. — Описать сможешь? — спросила я. — У меня такое впечатление, что просто какое-то помутнение со мной произошло. Тот, кто на меня напал, знаете, на нашего Садомцева похож был. Лица я не видел, но вот фигура… Общее впечатление… Как будто мне знакомы его движения. Я знаю, что это смешно звучит, но это лучшее описание. Рост его и телосложение. — Таких людей великое множество, — сказала я, вздохнув. — Может, шрам через все лицо? — Так ведь темно было. — Значит, шрама не было. — Я, естественно, думала совершенно о другом. — А быть может, ты все придумал, Олег? — Голову могу показать. — Хм, голову… Это еще не все. Вот бы внутрь твоей головы заглянуть… — Зачем? — Таганов не сразу понял, о чем я говорю. — Тут что-то не так, — вступила в разговор Смолькина. — Если человека везут в Мырино, то, наверное, не просто так. Но его не убивают. А вдруг его там как-нибудь подставили, пока он без сознания был? Вдруг совершили преступление и решили из Олега сделать козла отпущения? — Козлов везде хватает. За ними необязательно ехать из Мырина в Тарасов. — Ну а вдруг хотели именно Олега подставить? — не унималась Ксения. — А почему именно Олега? — спросила я ее в лоб. — Что он такого сделал, что выбрали именно его? — А что сделали Игорь, Коля, Паша? — тихо спросила Смолькина. — Олег, — спросила я уже без нажима, хотя своих подозрений не снимала, — а как ты сам думаешь — это связано с нашим делом? — Не знаю. — Я принесу кофе. — Ксения разорвала паузу, которая наступила после последних слов Таганова, и ушла на кухню. — Ты меня подозреваешь? — спросил Олег, когда мы остались наедине. — Я всех подозреваю, — ответила я, не глядя на него, — у меня работа такая. — Но я не убивал никого. — А почему ты сейчас говоришь мне об этом? Разве у нас о том разговор? — удивилась я. — Мы говорим о другом, но я чувствую, что ты ко мне относишься очень осторожно. И мне кажется, ты считаешь, будто это я убил моих друзей, а теперь выкручиваюсь как могу. Но я не убивал. — Только не надо мне шишки и ссадины от вчерашнего показывать. Они ничего не значат. — Я посмотрела ему прямо в глаза. — Мне интересно, что могло послужить причиной убийств? — Я не знаю. — У кого-нибудь из вас были большие деньги? Или намечались? — Да нет. Разве что… Думали, может, стоит машину продать. Но это по нашим временам разве деньги? — Да я не про такую сумму говорю. В зал вошла улыбающаяся Ксения и принесла на подносе три чашки дымящегося кофе. Было там еще печенье и маленькие бутерброды. — Соскучились? — Она прямо-таки светилась от счастья, видимо, здорово за своего Олега переживала. — Конечно, — Олег встал и слегка обнял ее. — И кофе хочется. Я посмотрела на эту парочку и снова засомневалась. — Надо с «костями» посоветоваться. — Что? — Ксения и Олег оба посмотрели на меня с непониманием. Задумавшись, я произнесла последнюю фразу вслух. Но не объяснять же им, что к чему. — Да так, — прикинулась я невинной овечкой. — Как там мои кроссовки и носки? Уже, наверное, изжарились? Ксения принесла мои вещи. Они были абсолютно сухими. Я поблагодарила ее за услугу и, не притронувшись к кофе, покинула ее гостеприимный дом. Мне хотелось побыть немного одной. * * * Таганову показалось, что нападавший был похож на Садомцева. Чего ради он друга-то своего погибшего приплел? Но тут мне еще вспомнился Катин рассказ про Сашу Веретенникова и его слова «друг вернулся». Ох уж, опять друзья, друзья! То гибнут, то возвращаются откуда-то… Надо срочно искать человека, который каким-то образом был связан со всеми этими людьми. Может, в детстве дружили, а может, на море вместе отдыхали. Да мало ли? Или с работы кто-то. Ну и где его искать? Надо было у Ксении фотографии посмотреть и расспросить про всяких подозрительных для меня типов. Ладно, потом заеду, а пока пора к Мельникову. У него хоть душой отдохнуть можно. Я не была уверена, на месте ли Андрей, но предварительно звонить не стала. Раз уж сегодня я для него волшебная фея, то надо быть ею до конца. Я купила огромную пиццу, две бутылки пива, спрятала все это как могла в сумке, чтобы завистливых меньше было, и поехала к нему. В коридоре я постаралась не светиться, а то коробку увидят, итальянский запах почувствуют, в гости нагрянут, а мне с Андреем поговорить хотелось. Я толкнула дверь и, к своему счастью, застала Мельникова на месте. — Вообще-то у меня обеденный перерыв, так что я делами сейчас не занимаюсь. Да и нет еще для вас, девушка, информации, — сказал Андрей, выпустив к потолку струйку дыма. — А ты все куришь… Весь день только этим и занимаешься? — Не только этим. Я вынула пиццу и пиво и заявила: — Будем обедать вместе. — О, моя спасительница! — не переставал дурачиться Мельников. — Ты сегодня меня просто пленила! Только обедаем без разговоров о делах. — Согласна. Мы ели и говорили о самых прозаичных пустяках, но именно в тот момент я поняла, как много упущено. Я почему-то представила себе тех старушек, что вечно сидят перед подъездами и судачат обо всем, и мне вдруг показалось, что в этом времяпрепровождении есть какой-то своеобразный кайф. Нет, конечно, не для каждого дня сие занятие, но иногда надо вот так оттянуться и поговорить о том о сем. Особенно если пицца вкусная, а от пива слегка кружится голова. Рядом преданный друг, которому ты полностью доверяешь, которого любишь и уважаешь. — Как ты думаешь, Андрей, долго еще такая хорошая погода продержится? — спросила я, глядя в окно. — До зимы, — весело ответил он. — А потом выпадет снег и наступят холода. Тогда, отметив Новый год, мы будем с нетерпением ждать весны. — Ого, ты уже о весне думаешь. — А как же. Я привык на полгода вперед смотреть. Меня этому учат. Планированию. — Молодец, — похвалила я его. — А я вот не могу. Если что загадаю, то это обязательно не исполнится, поэтому стараюсь о будущем не думать. Хотя иногда все равно не выдерживаю и мечтаю понемногу. — О чем же мечтает лучший частный детектив города Тарасова? — смеясь, спросил Андрей. — Хочу гербарий собрать, да вот никак не удается. Все времени нет. А листья падают и падают. Боюсь, со своими делами в этом году опять не успею. — Глупости. На такое дело всегда можно найти время. Хочешь, прямо сейчас пойдем и соберем тебе букетик? В соседнем парке. Там очень приличные экземпляры флоры имеются. Заодно пивка еще попьем, — подмигнул мне Мельников. — А как же рассказ про мой пистолет? — Так он же еще не готов. Потом вернемся и узнаем. Ну что? Соглашайся. Я угощаю. Отказать Андрюхе было нельзя. Он так замечательно умел упрашивать, причем не столько словами, сколько взглядом, что сердце просто таяло. Да и не хотелось мне, если честно, терять такую возможность. Отношения у нас с ним дружеские, зачем же их портить? А усложнять мы их не собирались, без договоренности, но с обоюдного молчаливого согласия. Мы убрали за собой весь мусор, закрыли дверь и пошли в парк. Он находился недалеко от здания, где работал Андрей, и наша прогулка на самом деле не должна была занять много времени. Мельников купил еще по бутылке пива, и мы стали прохаживаться по аллеям, параллельно собирая листья в букет. Делала я это скорее машинально, потому как не было у меня сейчас настроения предаваться этому занятию. Но раз сама о гербарии заговорила, то надо попытаться получить удовольствие. Жаль, что голова другим занята. На детской площадке визжала ребятня, на стадионе слышались мужские голоса, там, видно, в футбол играли, а мы с Андреем сели на лавку около пятачка с большой клумбой и пили самое вкусное в мире пиво. Так мне казалось в тот момент. Да, наверное, так оно и было. Мы гуляли минут сорок. Возвращаться совсем не хотелось, но надо было. Я села за стол, а Мельников куда-то позвонил. — Ну что, готово? — спросил он. Выслушав ответ, буркнул: — Иду, — и положил трубку. — Сиди здесь, — сказал он мне, — ничего не трогай, я скоро. Андрей вышел из кабинета, а я от нечего делать, а может, в силу привычки стала смотреть бумажки на столе. Моего дела ничего не касалось, но я все равно не могла остаться равнодушной — наверное, это профессиональное. Мне страшно захотелось кофе. Я встала, чтобы поставить чайник. Как только я включила кофеварку в розетку, почти вбежал Мельников. — Ты чего? — спросила я. — Просто так. — Что-нибудь стоящее? — Совсем нет. Из этого пистолета никто никогда не стрелял. А принадлежал он Садомцеву Игорю Викторовичу, тому самому, который недавно в своей машине взорвался. Он на него разрешение получил. Но непонятно, как пистолет попал в чужие руки. Если честно, где ты его взяла? — Какая разница, — вяло откликнулась я. — Если из него не стреляли, то теперь все равно, у кого он был. Им же не пользовались. — Но тебе эта информация хоть что-то дает? — с надеждой спросил Мельников, видя, что я расстроилась. — Да вроде нет. Просто я очень удивлена. Я на самом деле удивилась. У того «другого» пистолет Садомцева. Навряд ли Игорь сам дал оружие кому-то. Судя по рассказам, он был очень деловым человеком, а такие не разбрасываются оружием. Значит, пистолет могли отнять силой или украсть потом, после его гибели. Но тогда надо знать, где оно хранилось. Я думаю, пистолет не в тумбочке лежал. А знать мог, кстати говоря, лучший друг. Ну вот, опять… У меня уже начинает складываться впечатление, что нет ничего или никого опаснее лучших, преданных друзей. В принципе получается, этот факт ничего мне не дает. А я так надеялась что пистолет хоть что-то прорисует. Но, видно, не суждено. — Спасибо, Андрей, за все. Пока. Звони. — Я накинула куртку и вышла на улицу. Так как я знала, что буду пить пиво, то машину благоразумно заранее поставила на милицейскую стоянку, благо охранником там был мой знакомый. Я подошла, сказала, что заберу свою «девятку» завтра, поймала такси и поехала к Ксении. Через полчаса я уже была у нее. — Знаешь, хочу фотографии посмотреть ваши. Покажешь? — спросила я, стараясь не дышать на нее пивным духом. — Конечно, проходи. Олега уже не было. Я не стала спрашивать, куда он пошел. Усевшись в то же кресло, в котором я уже сидела, подождала, пока Ксения принесет альбом. — Ты смотри, а я уху решила сварить. Потом подойду. Если хочешь, можешь со мной на кухню пройти, — предложила Смолькина. — Нет, — отказалась я, — пока тут посижу. А если будут вопросы, подойду и спрошу. Ксения ушла, а я с любопытством стала рассматривать фотографии. Я пролистала весь альбом, но ничего не поняла. Мне не хватало гида. Я поплелась на кухню, остановилась около Ксении и стала ее спрашивать, кто есть кто. Она даже и не злилась. Я бы на ее месте не смогла бы и варить, и смотреть в альбом, и отвечать. И еще улыбаться при этом. Скоро я определилась в основных друзьях. Здесь были и Игорь, и Николай, и Павел. Спрашивала я все меньше. Фотографии на самом деле были очень хорошими. И где только компания друзей вместе не бывала! Начиналось все со школы. Вот выстроился в ряд перед школой первый класс. Маленькие детки, нарядные, с цветами в руках. Лица у всех счастливые. Тут Ксении пришлось мне показать, кто из них кто. Потом были фотографии, где они классом в походе, в туристической поездке, на стадионе, в столовой… И везде неразлучная пятерка держалась рядышком друг с другом. Поэтому и узнать их можно было без ошибки. Выпускной. Затем пошли одиночные снимки или двух-трех друзей. Оно и понятно — ребята поступали кто куда, не всегда получалось собраться всем вместе. На нескольких листах были фотографии самой Ксении. Правда, на них часто появлялся Олег. А вот и последние снимки. Ребята впятером встречали прошлый Новый год. Сидят за праздничным столом, веселые, ни про кого плохого не подумаешь. И нигде на фотографиях нет никакого «другого» человека, постороннего, который знал бы их всех. — Ксения, а вы только себя всегда снимали? Фотографии с другими людьми у тебя есть? — Нет. Я вообще не люблю фотографии. Вернее, люблю иногда посмотреть, но чтобы бегать, печатать… Мне Олег всегда снимки делает, знает, если мне пленку дать, то она может у меня годами лежать, а я фотки так и не напечатаю, — объяснила Смолькина. — Ясно. Просто, понимаешь, мне было бы интересно ваших общих знакомых найти. Ну хоть кого-нибудь… Я начала заново листать альбом. На одной фотографии я остановилась. Там опять-таки были все друзья и еще мужчина в круглых очках. Он показался мне знакомым. Я напрягала память и чувствовала: еще мгновение — и вспомню. Поэтому Ксению спрашивать не стала. Ну конечно! Это же коллега Смолькиной. Как же его зовут? Я еще с ним беседовала и с секретаршей. Память у меня профессиональная, и я понимала, что забыть имени не могла, надо просто сосредоточиться, и все получится. Да! Иван Петрович. А болтливую секретаршу зовут Люда. Я показала снимок Ксении. — Это коллега твой? Иван Петрович? — Да, — Ксения настолько удивилась, что не могла даже этого скрыть. — А откуда ты его знаешь? — Вспомни: ты сама мне про него говорила, и про секретаря Люду. Я потом с ними встречалась, — поставила я все на свои места. — А что ты о нем думаешь? — О ком? — Об Иване Петровиче. — Знаешь, я о нем как-то не думаю, — улыбнулась Смолькина. — Обыкновенный мужичок. Мужчиной и мужиком его назвать нельзя, больше подходит вот так — маленький толстенький мужичок. Он, как ни странно, хороший бухгалтер. Вот его и держат, а вообще — просто смешно и странно на него смотреть. Он нам весь имидж фирмы портит. — Люда говорила, он очень любопытный и лезет во все дела, — продолжала я. — Кстати, когда я с ним говорила, то он предположил, что убийцей запросто может быть Олег. Ксения выронила ложку. — Сейчас женщина придет, — сказала я. — Как он смеет такое говорить! — с возмущением, которого я никак не ожидала, закричала Ксения. — Ты почему мне раньше не сказала? Вот сволочь! Около меня вечно крутится — как дела, как дела? А сам такое думает! Как он может? Ну, я ему покажу, где раки зимуют! Я смотрела на молодую женщину и не верила своим глазам. — Ксения, — хохотнула я, — ты же всегда такая тихая. Я думала, ты и ругаться не умеешь. — Хочет, пусть про меня гадости говорит, но чтобы про Олега… — Но я, например, тоже его с подозрения не снимаю, — стараясь выразить свою мысль помягче, осторожно сказала я. — У тебя работа. А он чего лезет? Ему чего, собственно, надо? Ох, покажу я ему завтра! — Успокойся, я же так просто упомянула. Может, он передо мной хотел франтом выглядеть. — Я вспомнила оборванный свитер Ивана Петровича, его потертые джинсы, а самое главное, перхоть, и сама отказалась верить своим словам. Ксения стала расставлять тарелки на столе и продолжала негодовать: — Он каждый день у меня спрашивает, как продвигается дело. Интересуется, видите ли. Нашли убийцу? Есть ли новые жертвы? А сам такое думает… Почему он мне в лицо не скажет о своих подозрениях? Мне стало страшно за посуду. Ведь она может нечаянно пострадать, если хозяйка так раскипятилась. — Не знаю, — задумалась я. — Но мне не нравится, что он интересуется нашим делом. На самом деле — ладно бы друг тебе большой был, а то и не поймешь. Ну один раз спросил бы или два… — Вот и я про то же. Ну все, сейчас уху есть будем, — сказала Ксения. — Да я не хочу. — Немного. Она ведь свеженькая, очень вкусная. — Ладно. Ксюша, давай-ка что-нибудь еще про Ивана Петровича вспомни. Подумай, может он тебе зла желать? Ты дорогу ему никогда не переходила? — Он? — Сегодня, похоже, был день удивления для Смолькиной. Ее лицо не в первый уже раз вытянулось. — Почему ты сразу так ставишь вопрос? — Просто нам надо знать своих врагов. И если у него на тебя зуб имеется, то проверить этого типа было бы нелишне, — сказала я. — Разве сразу вспомнишь, — пожала плечами Ксения. — Точно скажу только, что не люблю его, и он, наверное, это чувствует. Если только обижается? Но я ведь не обязана теплые чувства к нему иметь. — Надо мне с ним еще поговорить, — решила я вслух. — Завтра, наверное, приеду к тебе на работу. — Давай. Только я тоже с тобой буду, — сказала Ксения. — Посмотрим. Слушай, я вот еще что хотела у тебя спросить. Олег ничего другого не говорил тебе о своей поездке в Мырино? То же самое рассказывал или нет? Вдруг он что-то упустил. Ты ведь понимаешь, как все это важно, — обратилась я к Смолькиной. Она вдруг сразу погрустнела. Продолжала есть свою уху, но как-то без аппетита. — Ты, Ксения, не расстраивайся, — успокоила ее я. — В наших интересах убийцу найти. И кажется мне, что вся эта история связана именно с вашим родным городом, поэтому меня все интересует в Мырине. И вдруг я узнаю, что Олег там только что побывал. А там, между прочим, либо сам убийца, либо его помощник на днях был. — Ты знаешь, кто убийца? — очень тихо спросила Смолькина. — Нет. Но он дал о себе знать. Или я совсем не права. По-моему, разгадка очень близко. Просто не хватает в цепочке какого-то звена, но без него ничего не сходится. Имеется набор фактов, пока непонятных. Причем звена настолько очевидного, что мы никак не видим его. — Я встала и закурила. — Ты меня пугаешь, — только и сказала Смолькина. — Ксения, ты знала, что у Игоря был пистолет? — Мой вопрос прозвучал очень неожиданно. — Нет. — Оказывается, был. — Странно. Обычно мы не имели тайн друг от друга. — Нет, Ксения, про такое не говорят. Это же все-таки оружие. — Тут я, в принципе, была на стороне Садомцева. Действительно, о том, что имеешь оружие, как правило, не болтают. — Не знаю. Мы сколько раз сидели и болтали о таком, о чем никогда в жизни я ни с кем говорить бы не стала. Своим же я могла сказать все. И окажись пистолет у меня, я бы всем похвалилась. — Щеки Ксении зарделись. — Да брось ты переживать! Не волнуйся, из этого пистолета никого не убили. Да и Игоря винить уже не приходится. — Да, ты права. Я пошла к выходу, но остановилась уже у двери и сказала: — Совсем вылетело из головы, но это очень важно. В твой мыринский дом, пока меня не было, залезли хулиганы. Насколько я помнила обстановку, вроде ничего не взяли, но устроили там жуткий бардак. А я сюда торопилась и не прибралась. Может, ты съездишь, посмотришь? И подумай, не мог ли Олег чего там искать? — Опять ты за свое. — Сама же говоришь — работа обязывает. Ну так как, съездишь? — Не знаю. Мое сообщение нисколько не заинтересовало Ксению. Похоже, ей совсем в данную минуту было наплевать на дом и на все остальное тоже. Она никак не могла понять, что у одного из их пятерки была тайна, которой он не поделился с остальными. Ну ничего, подрастет, поймет. Молодая еще. — Если хочешь, вместе потом можем поехать. — Я чувствовала свою вину, и мне хотелось ей помочь. Ведь это я недосмотрела за домом. — Да, — улыбнулась Ксения, — спасибо. Я попрощалась с ней и отправилась домой. Глава 10 Я вошла в квартиру и подумала о том, что давно уже здесь не убирала. А не мешало бы. Но наступит праздник и здесь, вот только дело закончу… Включив в ванной свет, я прошла на кухню и заглянула в холодильник. Да, сегодня еще прожить можно, а вот завтра надо ехать в магазин отовариваться. Я вернулась в ванную, вымыла руки, показала своему отражению язык, подумав о том, что завтра с утра придется ехать и забирать свою «девятку», и мне стало грустно. Просто грустно. Где мои «кости»? Хорошо, что я про них вспомнила. Я подбежала к шкафу, достала мешочек и вынула из него три магических двенадцатигранника. Сначала я подержала их в руке. И сразу так спокойно стало на душе. Приятные на ощупь, прохладные «косточки» уютно лежали на моей ладони. Что же сейчас больше всего меня волнует? Конечно, убийца. Но фамилию его «кости» мне не скажут. Как бы так задать вопрос, чтобы хоть немного приблизиться к ответу? Решила просто спросить, в правильном ли направлении я двигаюсь. Ну и что выпало? 15+25+10. «Вы внезапно окажетесь в чрезвычайных обстоятельствах. Внимание, как бы не было беды! Только посредством духовного развития вы можете изменить свою судьбу». Про чрезвычайные обстоятельства я понимаю. Когда я на работе, они почти всегда рядом со мной. Беда? Ее уже столько! Неужели надо ожидать еще одну? А что значит «духовное развитие»? Как это понимать? Иногда, когда долго о чем-то думаешь, то понимаешь, что уже ничего не понимаешь. В таких случаях лучше всего просто лечь спать. Вот я и отбросила до поры до времени мысли о деле, поела, включила телевизор, легла на кровать и уставилась в голубой экран. Что там показывали, сказать не могу. Уснула я моментально. * * * — Убираю! — крикнула я толстому, наглому мужику, который, выпучив глаза и жестикулируя так, что я боялась за сохранность его рук, в свою очередь орал мне, чтобы я быстрее отъехала на своей машине. Вот народ бессовестный пошел! Он припарковался чуть ли не в сантиметре, и перед ним машина на таком же расстоянии, а я всему виной. Ну нет за мной машины. Я действительно могу спокойно отъехать, но кто заставлял его притираться к моей «девятке»? Маньяк! Я еще раз крикнула ему: «Убираю», сделала испанский жест рукой и не спеша постучала ногой по колесу моей драгоценной «девяточки». Потом открыла дверь, села, пофырчала мотором, напоследок с чувством нажала на клаксон и дала задний ход. У оградки развернулась и демонстративно покатила со стоянки. Множество мужиков собралось посмотреть на нашу стычку. Все они улыбались, потому что, во-первых, это не их машины зажали, а во-вторых, я явно им понравилась. Напоследок я махнула и им ручкой и блистательно улыбнулась. Путь я держала к Ксении Смолькиной на работу. Очень мне хотелось еще разочек поговорить с загадочным Иваном Петровичем. Но Ксюша, встретившаяся в коридоре, меня огорчила, сказав, что сегодня его нет на работе. Он, оказывается, позвонил и предупредил о своей болезни. — Адрес домашний дашь? — спросила я. — Заодно проведаю вашего коллегу. — Проведай. Но с тобой не поеду. — И не надо. Ксения написала на листке адрес, вручила пакет апельсинового сока, и я поехала на встречу. — Здравствуйте, здравствуйте, Иван Петрович, — сказала я, перешагивая через порог, стараясь не смотреть на удивленное лицо больного. — Я навестить вас пришла. Помните меня? — Да, — еле слышно ответил он. Дверь в кухню была закрыта, и Иван Петрович с беспокойством посматривал на нее. Что-то явно его напрягало. — Вы не рады? — как можно шире улыбнулась я. — Да нет, конечно, рад, но не ожидал. — Тем приятнее должен быть сюрприз. — Я хотела разуться, но полы были несколько грязноваты, и я решительно попросила тапочки. За дверью кухни кто-то начал скрестись. Ивану Петровичу пришлось поискать мне тапки. Вообще у себя дома он производил совершенно другое впечатление, нежели на рабочем месте. Куда-то испарились его торжественная медлительность, слишком умное выражение лица и важный взгляд поверх круглых очков. Здесь, стоя передо мной в одной пижаме, он имел вид одинокого потерянного человека. Но скрывающего от меня какую-то свою тайну за дверью кухни. И меня эта тайна все больше и больше интересовала. — Кажется, там кто-то хочет выйти, — указала я на дверь. — Может, помочь? — Не надо, я сам. И тут я услышала подвывание. Грустное такое, жалостливое. И сразу все поняла. — Зачем же вы там бедную собачку заперли? — сказала я и бросилась ее спасать, но Иван Петрович меня задержал. — Я очень люблю собачек, — пришлось пояснить мне. — Очень рад. — Он вытер со лба пот и слегка улыбнулся. Делать это он принципиально не умел. Оказывается, обычный человек, со своими слабостями. Мы прошли на кухню, и я увидела огромную немецкую овчарку, еще молодую и, похоже, глуповатую. Увидев нас, она, интенсивно помахивая хвостом, радостно кинулась к хозяину. — Это Грета, познакомьтесь, — серьезно сказал Иван Петрович. — А вот это, — он указал на холодильник, наверху которого восседал огромный полосатый и страшно важный кот, — Тимофей, или попросту Тимка. — Мне очень приятно, — кивнула я. А что еще я могла сказать? Хорошо, что руку не надо протягивать. — Вы, пожалуйста, не говорите никому, что у меня животные дома. Без них мне было бы совсем одиноко. — Но я не вижу в этом ничего плохого. Сейчас многие держат и собак, и кошек. — У меня еще попугай был, но его Тимофей задушил. Прямо на моей тарелке. Не любил его очень. — Да вы что? — воскликнула я. — Да, давайте пройдем в комнату, сядем и поговорим. Вы идите, а я чайник поставлю. — Нет, нет, — поспешно ответила я, — спасибо. Я сегодня уже столько чашек чаю выпила, что в меня и глоточек не полезет. Как-нибудь в другой раз. Я вынула из сумки пакет сока и передала его Ивану Петровичу. Он поблагодарил. Мы прошли в комнату. Я села в кресло, но к нему тут же подбежал Тимофей и стал корябать боковину, норовя вцепиться своими коготками в мои джинсы. Я учтиво отодвинула ноги. — Как вы себя чувствуете? — спросила я, поскольку больше спрашивать было нечего. Теперь я была уверена, что вовсе не этот человек лично убил троих молодых людей и одного отправил на смерть на дороге. Точно не он. За его неприятными, иногда вызывающими манерами на работе скрывался безобидный и несчастный человек. — Да не то чтобы плохо, — признался Иван Петрович, — просто Грета сегодня какая-то беспокойная. Не пойму, что с ней случилось. Но подождите, я вам недорассказал историю про попугая. Тимка очень его не любил. Ну не сложились отношения, и все тут. Если признаться, вредная Ксюшка была и хитрая. И вот однажды сварил я гречневой каши, сижу ем. И тут ко мне на тарелку присаживается Ксюшка. Видно, ей тоже каши захотелось. Я так обрадовался — первый раз она к моей тарелке спустилась. Сижу, боюсь пошевелиться, любуюсь, как попугаиха кашку кушает. И тут за какую-то секунду произошло непоправимое. Из-за моего плеча, с холодильника, спрыгнул Тимофей, схватил Ксюшу за горло и исчез вместе с ней. Я бросился искать, но, как вы понимаете, было уже поздно. — Да, да, интересно, — закивала я головой. — Все кошки птичек ловить любят. — Нет. Мой Тимофей воспитанный кот, — выпятив губу и выставив указательный палец, сказал Иван Петрович. — Он птичек не трогает. Просто он эту паразитку не любил. А так он очень интеллигентный. Я слушала и старалась понять, как это кот может быть очень интеллигентным. — А вот еще история была… — решил продолжить мой собеседник, но я решительно его перебила: — Знаете, это, безусловно, очень интересно, но лучше вы мне ее расскажете в другой раз, — выпалила я одним духом и слегка замялась. Но все же продолжила: — А у нас никак загадка не разгадывается. — Вы об убийстве друзей Ксении? — сразу догадался Иван Петрович, хоть я не пояснила, о чем именно говорю. — Да. Не можем убийцу вычислить. Я вот спросить хотела, вы тогда мне про Олега серьезно сказали или просто к слову пришлось? Ну, что он это… — Я понял вас. Все в их компании было хорошо, только у Олега лицо в тот день очень напряженное было, когда я в гости к Смолькиной пожаловал. Вот я и подумал. — Но ведь это могло быть из-за чего угодно? Проблемы, обида, тревога… Да мало ли что еще его волновало? — Не воспринимайте мои слова так серьезно. Все мы склонны ошибаться. Только одно кажется мне верным: убийца — не со стороны. Обычно в таких компаниях, по законам жанра, убийца — всегда кто-то свой. Хотя нет правил без исключений. Но исключения так редки. — Я понимаю, — тихо сказала я, задумавшись над словами этого странного человека. — Но вся беда в том, что на подозрении только двое. И именно те, которые никак не должны под него попадать. Иван Петрович встал и прошелся по комнате. Я отбросила свои колебания и все же спросила: — А вы не скажете мне, где были, к примеру, в день, когда произошло убийство Павла Мыльникова? — Да я сейчас и не вспомню. Подождите, надо подумать. Я не возражала, даже попыталась немного помочь ему. — Мыльникова убили поздно вечером четвертого числа. Это было третье убийство. Ксения после него на работу не выходила несколько дней, так оно ее потрясло. Вспоминаете? — Да, да, кажется, я был дома. — Иван Петрович посмотрел на меня неопределенно и покачал головой. — В принципе, я все вечера провожу дома. Так что мне ничего конкретного сказать не удастся. Постойте, — в его глазах мелькнула искра догадки. — Какого числа, вы говорите? Четвертого? — Да. — Так у соседа день рождения был, и он пригласил к себе. Я идти не хотел, но он прямо-таки силой вытащил меня из квартиры. Посидеть совсем не с кем, говорит. Вот я и пошел. Оказывается, пригодилось. — Коллега Ксении искренне обрадовался. — Хорошо, — сказала я. — Ну, мне уже идти пора. Что передать коллегам? Когда выйдете на работу? — Можете ничего не передавать. Я буду на своем рабочем месте уже завтра. Можете зайти в гости. Я встала и пошла в коридор обуваться. Мимо меня пролетел кот, а за ним огромными прыжками пронеслась Грета, чуть с ног меня не сбив. — До свидания, — попрощалась я и вышла за дверь. Чтобы никаких сомнений насчет Ивана Петровича у меня не оставалось, я позвонила к тому соседу, у которого был день рождения. И тот подтвердил его рассказ. Воздух на улице показался мне необычайно свежим. Я села в машину и решила немного покататься по городу, чтобы спокойно подумать о словах Ивана Петровича. Его самого я больше не подозревала. На самом деле — было бы разумно искать убийцу внутри компании. А если он извне, то должен убить и оставшихся. Но этого почему-то не происходит. Почему? Ксения жива, Олег тоже. Можно, конечно, посчитать то, что случилось с Тагановым, покушением на его жизнь. Но тогда почему не добили? А Смолькина? Ее вообще не трогают. Может, убийца думает, что ее достаточно просто запугать? Я вспомнила, что как-то раз Ксении звонили и приглашали ее в клуб — кто-то очень хотел с ней поговорить. Мы тогда с ней ходили и получили таинственную записку. Да, предупреждение было, но теперь что-то молчат. Вдруг все же Ксению намерены убить? О чем я думаю? Если бы хотели, то убили бы. Или попытались бы, но и этого не произошло. Те типы, что подсели к нам в машину, не вызвали у меня особых опасений. Убийца такой ерундой не стал бы заниматься. Может получиться и так: убийца нарочно хочет подставить, к примеру, Таганова, для этого и везет его в Мырино. А на Ксению у него другие планы. И в этих планах она не должна быть мертвой. Да, такое тоже возможно. «Конечно, возможно», — подумала я, в последний момент тормозя у светофора. Еще одно мыслительное заключение, и я бы сбила пешехода. Машину резко дернуло, и я довольно ощутимо клюнула носом в руль. Выглянув в окошко, я попыталась сориентироваться. Где это я нахожусь? Похоже, ехала совсем на автопилоте, даже не знаю, что за местность вокруг. Светофор мигнул зеленым светом, и я поехала туда же, куда неслись остальные. Добравшись до перекрестка, я сообразила, что это улица Чернышевского, а мне надо снова ехать к Ксении, что совершенно в другую сторону. Я развернулась при первой возможности и поехала сообщать Смолькиной занимательные истории про кота, собаку и бедного погибшего попугая женского пола. * * * Настроение мое резко переменилось, едва я увидела лицо Ксении. — Что-то случилось? — спросила я, моментально забыв про зверюшек Ивана Петровича. — На Олега было совершено покушение, — нервным голосом сказала она. В этот момент мне показалось, будто кто-то очень сильно хочет убедить нас в том, что Олег тоже пострадавший. Один раз не получилось, так еще одно покушение придумали. Вернее, придумал. Мои подозрения относительно Таганова только усилились. — И как? — лишь спросила я. — Его сбило машиной. — Как банально. Ксения, — я приблизилась к ней и старалась говорить как можно более проникновенно, — давай-ка мы с тобой вместе подумаем. — А что думать? — Это получается второе покушение на Олега. Так? — Так. — Первое не получилось. Причем заметь, никто, похоже, особенно и не старался. Ведь правда? Если бы его хотели убить, это бы уже произошло. Он же был у них в руках. Или у него, у убийцы, неважно, — медленно, выделяя каждое слово, проговаривала я вслух свои давние сомнения. — Да. Я понимаю. Но сам он не мог такого придумать. Да и зачем ему? — громко говорила Ксения. — Не кричи, пожалуйста. Так, пойдем дальше. Теперь еще одно нападение-покушение. И опять Олег почти не пострадал… — Как не пострадал? — перебила меня Ксения. — Он в больнице! У него сломана нога и сотрясение мозга. — Ладно, — я продолжала гнуть свое. — Прошу тебя об одном. Давай, пока я не расследую все до конца, ты с Олегом видеться не будешь. — Но почему? — Либо он играет, либо его таким образом подставляют. И получается, что следующая на очереди ты. Убийца какое-то время бездействовал. Видимо, обстановку изучал. Выяснял, нужны ему еще жертвы или их уже достаточно. И если это не Олег, то, значит, убийца решил, что жертвы нужны. — Я пошла обманным путем, подумав, что так можно будет запугать Ксению и заставить ее пока не видеться с Тагановым. И это, кажется, срабатывало. — Я тебя не понимаю, — посмотрела она мне в глаза. — Ты веришь, что Олег не виноват, или нет? — Мне не положено верить или не верить. Я должна знать. Вот и все. Думаю, тебе лучше быть все время у меня на глазах. Поживешь пока у меня. И мне, кстати, не будет скучно. — Можно подумать, что ты скучаешь, — раскусила мою хитрость Смолькина. — У меня такое ощущение, что скоро события будут разворачиваться очень быстро. У убийцы есть — или была — цель. И либо он ее уже достиг, либо ему надо сделать последний, так сказать, рывок. — Я усадила Ксению на кресло, а сама стала ходить по ее кабинету. — Да, очень скоро все станет ясным. Про себя я еще раз подумала, что мне надо духовно развиваться. Как «кости» посоветовали. О чем же они хотели меня предупредить? — Значит, так. Ты оставайся пока на работе, а я поеду в больницу к Олегу. Потом заезжаю за тобой, и мы едем к тебе домой за необходимыми вещами, потом ко мне. И некоторое время ты живешь у меня. Лады? — Уговорила. А можно мне с тобой к Олегу поехать? Мне надо посмотреть ему в глаза. Я не могу ошибаться. Если он виноват, то я сразу это увижу. Таня, поверь. Ну что мне делать с этой Смолькиной? Я так пыталась ее запугать, а ей, видите ли, возможному убийце в глаза посмотреть хочется. Ну разве это дело? — Поехали. — Я повернулась и пошла на выход. — Подожди меня внизу, я сейчас, — сказала Ксения, доставая из стола косметичку. Я села в свою «девятку» и закурила. Значит, на Таганова снова покушались. Это уже смешно. Меня хотят запутать. Но, похоже, я только разозлюсь, и кому-то не поздоровится. Через десять минут спустилась Ксения, и мы поехали в больницу. — Ну как наш пациент? — спросила я у лечащего врача. — Скорее жив, чем мертв. — Доктор, кажется, не страдал отсутствием чувства юмора. Мне было все равно, а вот Смолькиной эта фраза не понравилась. — Не надо так. Он в сознании? — спросила она. — Да, можете пройти, поговорить с ним. Семнадцатая палата. Мы вошли в палату, и тут я вспомнила, как все начиналось. Я вспомнила, как первый раз увидела Ксению. Это ведь случилось именно в больнице, когда я пришла навещать свою подругу. И вот я снова здесь. Только палаты не женские, а мужские. Таганова мы узнали сразу, несмотря на загипсованную и слегка подвешенную ногу и повязку на голове. Ксения быстро подбежала к Олегу и присела на край его кровати. — Как ты? — нежно, с беспокойством спросила она. Олег посмотрел на нее, потом на меня. Было в его взгляде что-то детское и напуганное. Он как будто не понимал, за что ему выпало столько испытаний. Я тоже не знала, поэтому решила пока отойти и дать влюбленным спокойно переговорить. Но в коридор выходить не стала. Я подошла к стене и начала читать плакат на тему того, что в гололед надо очень осторожно передвигаться по улицам и ни в коем случае не ходить рядом с домами. Потому как «снег в башка попадет, больно будет» — вспомнилась фраза из известной комедии. Ну, то есть сосульки могут упасть. А тем, кто все же на ногах не удержался, советовал плакат, обязательно нужно оказать помощь и вызвать врача. Я, конечно, понимаю, что проблема сломанных конечностей очень серьезна. Но почему все эти листовки у нас пишут таким идиотским языком? Читаю и ужасаюсь. Неужели нельзя по-другому, по-человечески написать? Ксения повернулась ко мне: — Таня, иди сюда. Олег с тобой поговорить хочет. Я подошла и заняла место Смолькиной. — Что ты думаешь? — спросил меня Таганов, но я оставила его вопрос без внимания. — Ты заметил машину, которая тебя сбила? — задала я вопрос. — Нет. Она сзади наехала. Только цвет вроде помню — мелькнуло что-то красное. А может, в глазах у меня покраснело. Я шел вдоль дороги по улице Разина. Там в одном месте тротуар перерыли, и все пешеходы по дороге обходят. Вот и я вышел. Осторожно, боком шел, но машина меня все равно сбила. — Так, может, случайно? — Не знаю, — Олег скорчил гримасу. Было видно, что у него болит голова и разговаривать ему сейчас никак не хочется. — А что-нибудь еще знаешь? — Вопросы-то все равно надо было задавать. — Если честно, то я еще даже с милицией не разговаривал. Сначала без сознания был, только недавно очнулся. Так что вы первые. Очень приятно. Но мне от этого ни тепло ни холодно. И вообще, сейчас не с ним надо разговаривать. Мельникову позвонить придется и опять просить, чтобы по своим каналам все узнал. Но что мне делать с Ксенией? На самом деле перевозить ко мне, или нет опасности? Нет, надо ее спрятать от греха подальше. Лучше перестраховаться, чем потом локти кусать. Да и пообещала я уже, а от своих слов я отступаюсь только в том случае, когда сама понимаю, что была не права. Дайте-ка вспомнить, когда такое было в последний раз? Не припоминаю. — Ксения, мне надо отвезти тебя на работу, — сказала я Смолькиной, которая уже снова сидела на краю кровати Олега и что-то тихо ему говорила. — Тебе нельзя одной по улице ходить. — Да, правильно, вдруг на тебя тоже покушение будет… — поддержал меня Таганов. — Возьми отпуск и где-нибудь спрячься, — сказал он Ксении. — Скоро уже все закончится. Не может так продолжаться бесконечно. — Ксения улыбнулась. — Отдыхай и набирайся сил. Я еще загляну. — Она с сомнением посмотрела на меня. Я сделала вид, что не заметила ее вопрошающего взгляда. Тут и медсестра заглянула в палату и с укором покачала головой: мол, человеку плохо, а вы его разговорами мучаете. Ксения поцеловала Олега в щеку, и мы вышли в коридор. Мне не надо было спрашивать ее, верит она ему или нет. Ответ и так был виден: Ксения не думала, что Олег сам подстроил покушение и что он каким-то боком может иметь отношение к убийствам. Что ж, похвально. Значит, теория Ивана Петровича про убийцу из дружеского коллектива потерпела крах. Во всяком случае, пока нет улик, которые говорили бы об обратном. Ладно, посмотрим, чем дело обернется. А вот мысли, что за убийствами может стоять Ксения, у меня вообще не возникало. Я помнила, как она плакала, когда пришла ко мне, в каком смятении была. Мы со Смолькиной прошли по больничному коридору и вышли через черный ход на задний двор. Мне ужасно хотелось курить. Больницы всегда навевают печальное в лучшем случае настроение. А если знакомый или кто-то из родных болен, то это место хуже всего, даже говорить не хочется. Мы сели на скамейку, и я закурила. — Мы хотим с Олегом пожениться. — Ксения откинулась на спинку и закинула голову вверх. — Надо успеть, пока листья совсем не опали. Это, наверное, так красиво: белое платье и осенние листья. — Неужели вы только из-за осени так спешите? Мне кажется, торопиться никогда не следует. Или вы хотите друг другу что-то доказать? — Да нет, — смутилась Ксения, и я поняла, что попала в самое яблочко. Видно, она на самом деле, желая успокоить Олега и доказать ему свою любовь, решила выйти за него замуж поскорее. — Это твоя идея? — спросила я. — Моя. Но Олег тоже хочет жениться. — Прямо сейчас? — После того, как выйдет из больницы. Этот ответ меня успокоил. Я подумала, Ксения хочет свадьбу прямо сейчас устроить, а оказывается, время еще есть. — Правильно, что вы решили своими ногами под венец идти. — Я закинула бычок в невысохшую лужицу. — Как это? — Я имею в виду, чтобы жених тоже шел, а не в каталке ехал. Или не на костылях ковылял, к примеру. Ксения, видимо, совершенно забыла о том, как долго еще придется Таганову восстанавливаться. Процесс срастания переломов небыстрый, Олегу предстоит нелегкое и долгое выздоровление. А Смолькина так загорелась мыслью о свадьбе, что, когда я напомнила ей о костылях, совсем пала духом. — Это что же? Не будет белого платья на желтом фоне? — Почему не будет? Можно подумать, нынешняя осень последняя. Поехали, Ксюха, отвезу тебя. Меня дела ждут не дождутся. — Я знаешь о чем подумала?.. На работу не поеду. Все равно день потерян. Сейчас позвоню и скажу, что буду завтра, а мы с тобой ко мне махнем, я вещи кое-какие соберу, а потом ты меня отвезешь к себе. Мне на самом деле не хочется оставаться одной. Жутковато. — Смотри, как хочешь, — согласилась я. По дороге к дому Смолькиной она позвонила на работу. Я свой звонок Мельникову отложила — не хотела разговаривать с Андреем при ней. Зачем ей знать, к каким методам я прибегаю, чтобы получить нужную мне информацию. У дома Ксении я чуть снова не остановилась около той лужи, в которую вляпалась. Увидела ее в последний момент и то случайно. Мы поднялись в квартиру, и я с первого взгляда поняла, что здесь кто-то побывал без нас — тумбочка у зеркала была опрокинута. Ксения не имела к этому никакого отношения — была удивлена не меньше моего. — Таня… — прошептала она, но я осторожно прикрыла ей рот. Я жестами показала ей, чтобы она стояла и никуда не двигалась, а лучше присела. Сама, вынув из-за пояса пистолет, который теперь постоянно носила с собой, на цыпочках стала продвигаться по коридору. Было тихо. Скорее всего, воры или вор уже ушли, но все равно надо было осмотреть комнаты. Я осматривала метр за метром. Вот зал. Дверь открыта, и все пространство как на ладони. Никого. Дверь в комнату закрыта. Я приблизилась к ней, встала немного сбоку, перевела дыхание, а потом развернулась и ударила ногой в дверь с такой силой, что она открылась и стукнулась ручкой о внутреннюю стену, произведя при этом страшный грохот. Тоже никого. Я осмотрела ванную, туалет, кладовку и, к счастью, никого не нашла. — Все в порядке. — Я подошла к притихшей Ксении, убирая пистолет обратно. — Какой же это порядок? Не понимаю, кому что у меня могло понадобиться. — Не забудь, в твой дом в Мырине тоже залезали. Наверное, неспроста, — сказала я Ксении уже из кухни и спросила: — Посмотри, пропало что-нибудь? Будем милицию вызывать? Ответа не последовало. Я вернулась в зал и увидела, как Ксения бегает по комнатам и заглядывает в каждый угол. — Понять не могу. Ничего не пропало. Все на месте, только перевернуто, — говорила она. — Не торопись, смотри хорошенько. Я снова пошла на кухню и села там покурить. Кто-то у Смолькиной что-то ищет. На ограбление действительно не тянет. Больше похоже на обыкновенный обыск. А что у нее искать? Кажется, и сама Ксения не знает ответа на этот вопрос. Связаны ли эти обыски с убийствами? Наверняка. Не может быть таких — просто невероятных! — совпадений. Вошла запыхавшаяся Смолькина и наконец догадалась снять плащ. — Все ценное на месте. — Что ты имеешь в виду? — Телевизор, магнитофон, видеомагнитофон. Даже в вазочке колечки и сережки мои золотые лежат. А вот книги все выкинуты, перевернуты. Из стола тоже все содержимое выгребли. — Значит, есть у тебя, Ксения, что-то такое ценное, о чем ты не догадываешься или забыла, но что надо тому, кто устроил у тебя вот этот бардак. — Ну и что же это такое? — Надо тебе хорошенько подумать, — серьезно сказала я. — Сейчас у меня это не получится. Я вообще не понимаю, чем я так прогневила бога, что он мне столько всего на голову обрушил. — Ксения вся тряслась, и я поняла — еще секунда, и у нее начнется истерика. Я полезла в холодильник в поисках такого хорошего успокаивающего средства, как какой-нибудь крепкий напиток. Но пока вынимала бутылку и отвинчивала пробку, стало уже поздно. Смолькина начала реветь и причитать. Ее можно было понять. Такое нервное напряжение не каждый выдержит. То она узнает, что Олег чуть не погиб, то в собственном доме надежности нет. Я поднесла к ее губам стакан и велела выпить, но Ксения оттолкнула мою руку. Стакан вылетел из пальцев, стукнулся о стену и разбился. Ксюша, кажется, даже не услышала этого. Ну что мне с ней делать? Я понимала, конечно, что истерика обязательно закончится, но не знала, сколько придется ждать. Вдруг долго? Правда, я никуда особо не торопилась сейчас, но все равно не хотелось сидеть и наблюдать, как ее колотит. Я знала, в такой ситуации человек сам с собой, со своими эмоциями, справиться не может, контроль уже потерян. И если ему не будет помощи со стороны, то успокоится он только тогда, когда совсем не останется сил. Был еще один выход. Не самый лучший, но другого у меня не было. Я подошла к сидящей на табуретке Ксении, схватила ее за предплечья и резко поставила на ноги. Потом, не давая ей опомниться, звонко ударила ладонью по щеке. Голова девушки мотнулась в сторону. Смолькина подняла на меня одурманенные глаза. Я быстро сунула ей к лицу второй стакан с коньяком, который уже успела налить, и велела выпить его залпом. Она послушно выпила, снова посмотрела на меня и только потом поморщилась. — Ну? — спросила я. — За что мне все это? — на автомате повторила Ксения. Я усадила ее на табуретку. Минут через пять должно подействовать, а пока я налила ей еще немного. Уже спокойнее, но все еще шмыгая носом, Смолькина выпила, скривила нос и пробурчала: — Терпеть не могу коньяк. — Тогда зачем в холодильнике его держишь? — Гости принесли. С тех пор и стоит. — Пригодился. Тебе уже лучше? — И без вопроса было видно, что Ксения немного успокоилась. — Давай порассуждаем. У тебя в квартире что-то важное и ценное искали в столе и на книжных полках. Значит, это либо книга какая, либо бумага или документ. Есть у тебя документы? — Конечно, есть. — Они на месте? — Они у меня в сейфе на работе, — сказала Ксения. — Тогда быстро едем туда, — скомандовала я, потому что меня озарило. Мы собрались в мгновение ока, Смолькина только плащ накинула, и поехали в фирму, где работала Ксения. Глава 11 — Ты всегда документы на работе хранишь? — спросила я, когда мы уже снова сидели на кухне, по которой разносился запах свежесваренного кофе. — Нет. Просто на работе мне один человек сказал, что нет места ненадежнее, чем дом. Он на своем опыте убедился. Я, собственно, не верила. Просто модно, что ли, так стало, вот я и отнесла. — И хорошо, — подтвердила я, но в голове промелькнула мысль, что мы пока еще ничего ценного не нашли. Мы стали смотреть папку Смолькиной с бумагами. Но находились тут только самые что ни на есть обычные документы: паспорт, полисы страховой и медицинский, свидетельство о постановке на учет в налоговом органе, свидетельство о рождении, аттестат, диплом, какие-то акции, которые, по словам Смолькиной, ничего особенного из себя не представляли. Еще какие-то бумажки со стихами, несколько писем, доверенность на машину, копия расписки, заверенной, как и положено, нотариусом, о том, что Ксения и Олег не претендуют на наследство Никитиной. Впрочем, нотариусом был, конечно же, Садомцев. Последняя вещь заинтересовала меня больше всего. — О каком наследстве идет речь? — спросила я. — Ах, это… Да мы просто так писали, — сказала Ксения. — Давно. Когда мы последний раз ездили в Мырино к нашей учительнице, то она говорила, что родных у нее нет, поэтому все свое имущество она оставит нам пятерым. Но что она могла оставить? Старый дом? — А она не говорила что? — Нет. Мы, конечно, не стали отказываться, неудобно ее обижать. А потом уже, когда в Тарасов вернулись, Садомцев нам предложил сделать, так сказать, широкий жест и отказаться от наследства Зинаиды Петровны в пользу другого наследника. Правда, в расписке мы отказывались в пользу Садомцева. — Это как? — не поняла я. — Игорь что-то говорил, у Зинаиды Петровны вроде как брат есть, которого она давно потеряла, а он его почти уже нашел и хочет сделать сюрприз. Он предложил нам написать на его имя доверенность, а потом он сам передаст наследство брату. — Подожди. Значит, существует расписка, что вы отказываетесь в пользу Садомцева. Так? — перебила я. — Да. Мы себе ничего не берем. А Игорь должен был получить наследство и подарить его найденному брату. — Тебе все это не кажется подозрительным? — Я была очень удивлена таким поворотом дела. — Было бы гораздо разумнее оставить все сразу тому брату. — Не знаю… Вообще-то Зинаида Петровна о брате никогда не упоминала. Вот Игорь сказал, что должен еще все точно проверить. — Все равно. Неужели вы не понимали, что Садомцев может вас обмануть? — Мне такое и в голову не могло прийти. Паша и Николай сразу отказались писать какие-то расписки, даже обсуждать ничего не стали. Олег, правда, потом мне говорил, что не доверяет Игорю. Да только чего мелочиться? Нам дом нашей учительницы все равно не нужен. — А когда Зинаида Петровна умерла, ты не спрашивала у Садомцева, что там с наследством? — Мне стало очень интересно, но я удивилась наивности Ксении. — Нет. — Почему? — Не знаю. — А мне кажется, ты просто боялась убедиться в том, о чем предупреждал Олег. Садомцев мог вас обмануть. — Мне все равно. Да и вообще, не думаю я, что весь сыр-бор из-за старого домишки. У нее ведь ничего не было. Пенсию она маленькую получала. Ей люди помогали, кто молоком, кто вещами. А вдруг Игорю дом нужнее? Но не хочу говорить об этом, — Смолькина махнула рукой. Тут мне в голову пришла новая мысль. А что, если брат Никитиной объявился, а Садомцев ему права на владение не передал. Вот тот и стал мстить. Я спросила об этом Ксению. Она только плечами пожала. — А такое очень даже могло быть, — настаивала я. — Тогда что выходит? Этот брат узнает, что Игорь скоро все получит, но, к примеру, не может доказать свои права и ищет какие-нибудь документы. — Да ну тебя, — отмахнулась Смолькина. Я больше не стала спорить с Ксенией, а просто глубоко задумалась. — Слушай, а у вашей учительницы на самом деле ничего ценного не было? Может, деньги или ценности? — решила еще раз уточнить я. — Да не было. Она сказала бы, если что. Жила, как все нормальные люди. Вернее, нельзя назвать ее обыкновенной. Она души своей для ребят не жалела. Ну были у нее дома вазы хрустальные, еще подарки какие-то, но это ведь не богатство. — Предположим, брат ее бомж какой-нибудь — сейчас все может быть, — вот и позарился. Хотя кто знает, как обстоят дела на самом деле, — сама себе призналась я. Вполне возможно, что все мои предположения пустые домыслы. Просто эта копия навела меня на такие дикие фантазии. Не думаю, чтобы искали в квартире Смолькиной именно эту бумажку. Кто мог знать о ее существовании и о том, что она находится именно у Ксении? Смолькина могла ее сто раз уже выкинуть, а не хранить. Тем более что юридической силы она не может иметь. Это же всего лишь копия. — Можно ее взять? — показала я на расписку. — Конечно, зачем она мне. Бери, — махнула рукой Ксения. Я еще раз просмотрела папку, но больше ничего интересного не нашла. — Хорошо. Значит, это не документы. А ценные книги у тебя есть? При этих моих словах Смолькина побелела. — Ой, у меня Библия была. Старая очень. Я не помню, какого года издания, но мне говорили, что книга очень ценная. Как же я сразу о ней не вспомнила? — Библия? — Я искренне удивилась. И тут снова вспомнила про то, что сказали недавно мои гадальные «косточки» — «только посредством духовного развития вы можете изменить свою судьбу». Тут настала моя очередь побелеть. Не тут ли разгадка? Не в Вечной ли книге дело? Смолькина уже бросилась ее искать. Я пошла за ней в комнату. Ксения стояла, смотрела на книжные полки, на рассыпанные по полу книги и не могла сосредоточиться. — Ты помнишь, на какой полке она у тебя стояла? — спросила я. — Нет. Я давно про нее не вспоминала. И не знаю, где она может быть. Но помню, что из Мырина я ее точно привозила. — Будем искать вместе. Давай все оставшиеся на полках книги просмотрим внимательно, а потом будем с пола каждую поднимать и ставить на полки. Заодно и разберем тут все. Мне самой не нравилась эта идея, но надо было либо найти Библию, либо убедиться в том, что ее украли. В общем, мы начали трудиться. Вытирали книги тряпками, чтобы не обчихаться, и ставили их на место. С каждой следующей книгой наши надежды таяли. Библии все не было. Когда часа через три все книги были расставлены на полках, мы окончательно поняли, что ее нет. Значит, тому, кто влез в квартиру, повезло. Ну это понятно. Но тогда получается, что кража никаким боком не связана с убийствами. Потому что нет смысла убивать троих мужчин, которые никакого отношения к Библии не имеют. Дело еще больше запуталось. Мы пошли на кухню. Я курила одну сигарету за другой. Ксения варила кофе и уже сама наливала себе коньяк. — Не переживай, — мне хотелось ее успокоить. — Ну не будет у тебя этой книги. Главное, что ты сама жива и здорова. Зато никто уже не станет врываться в дом — больше не за чем. — Да. Можно, наверное, сказать, что теперь мне больше ничто не угрожает. — Смолькина звонко и громко рассмеялась. — И к тебе я не поеду. Буду дома. А если кто придет, то пусть попробует со мной справиться. — Выпей еще и ложись спать, — предложила я Ксении. Мне надо было уехать, но бросить ее в состоянии пьяной истерики я не могла. Поэтому и подумала, что будет лучше, если она просто заснет. Сегодня она сильно перенервничала. Ксения нетвердой рукой налила себе еще граммов сто, залпом выпила коньяк и опустила голову. Я помогла ей встать и проводила в спальню. Там я разобрала кровать, вдвоем мы справились с ее костюмом, и она легла. Я покурила еще на кухне, потом снова зашла в спальню, убедилась, что Ксения спит, и только тогда позволила себе удалиться, тщательно захлопнув дверь. Сев в машину, я первым делом стала звонить Мельникову. — Привет, Андрей, это я. Мне снова понадобилась твоя помощь, — сказала я как можно беззаботнее, стараясь тем самым внушить собеседнику мысль, что то, о чем я попрошу, совсем несложно и не потребует больших усилий. — А когда ты мне поможешь? Скоро освободишь меня от убийств ваших друзей? — Я по этому делу и звоню. Андрюша, еще одного нашего друга пытались сбить машиной. Мне подробности узнать надо. Мне известно лишь следующее: сегодня утром на Разина был сбит Олег Таганов, он сейчас в больнице. Поспрашивай по своим каналам, может, свидетели были, машину запомнили. А если уже установили, что за машина, тогда узнай, кто владелец, — попросила я. — Я понял, что тебе надо. Не стоит мне все расписывать, как-нибудь соображу. — Если свидетели есть, ты мне и их имена заодно скажи. Я с ними потом сама переговорю. — Но друг ваш жив? — спросил Андрей. — Да, у него перелом и сотрясение. Но жить будет. — И то хорошо. Ладно, Танюш, позвоню. — Мельников отключился. Ну и что теперь? Я ехала домой. Мне хотелось принять ванну, а то после разборки книжных завалов у Ксении я чувствовала себя пропыленной насквозь. Да и расслабиться после тяжелого дня хотелось. В душе я понимала, что, по-хорошему, мне надо было бы снова поехать в Мырино. И желательно взять с собой Ксению, пусть дом свой проведает. А еще хорошо бы на всякий случай про завещание Никитиной узнать. Может, тогда ниточка появилась бы. А то до сих пор — сплошной туман. По дороге я вспомнила, что мне просто необходимо заехать в магазин и купить продуктов. Дела делами, а кушать надо. Деньги у меня с собой были, так что я завернула к первому попавшемуся супермаркету. Тут мне пришла в голову мысль, что неплохо бы побывать на самом месте преступления — на улице Разина, где сбили Таганова. Там лотки уличные есть, продавцы могли что-то видеть. Действительно, как мне это в голову не пришло сразу?! Правда, сейчас продавцы, наверное, уже собираются по домам, но все равно попробую. Воодушевленная новой идеей, я, так и не зайдя в магазин, помчалась на тот перекресток, где был совершен наезд на Олега. Днем здесь бывает очень оживленно. Да и сейчас нельзя сказать, что улица опустела. Вот фруктами и овощами торгуют. Там — пиццей. А вон и бабульки с семечками сидят. Именно с них я решила и начать. — Вы тут целый день гарь от машин нюхаете? В другом бы месте сели, — посочувствовала я старушке, покупая у нее стакан семечек, — а то разъездились туда-сюда эти драндулеты. — Да, права ты, дочка, — бабулька была не прочь поддержать разговор. — Но что мы? Тут вот сегодня машина сбила одного. Так уж лучше гарь нюхать, чем под колесами лежать. — Я что-то слышала. «КамАЗ» на него, что ли, наехал? — Я сказала заведомую неправду, чтобы справедливая душа старушки запротестовала против такой ошибки. — Какой «КамАЗ»? Совсем не «КамАЗ»! Я что, «КамАЗов» не видела? Обыкновенная машина. Красная такая. — А модель какая? — спросила я. — Знаешь, дочка, я в них совсем не разбираюсь. Могу точно сказать — не «КамАЗ». А вот какая? Лучше и не спрашивай. — И номер вы тоже не запомнили… — Я бы запомнила, да только разглядеть не смогла. Зрение уж не то стало. Вот по молодости, бывало… — Ладно, спасибо, — перебила я женщину и отошла в сторону. Место, где сбили Таганова, я увидела сразу. На тротуаре велись какие-то раскопки, и людям приходилось огибать этот участок по проезжей части. И сейчас я видела, как пешеходы выбегали на дорогу, рискуя попасть под машину. Лоток с фруктами находился как раз напротив этого места. Значит, счастья пытать нужно именно там. Я подошла и заговорила с продавщицей, молоденькой девицей несколько вульгарного вида. Она уже собрала товар в ящики и теперь считала деньги. — У вас тут авария сегодня была, — без предварительного вступления начала я разговор. — Ну, была. — Девушка как считала деньги, так и продолжала, не отрывая глаз, их считать. — А вы случайно не запомнили, что это была за машина? Видите ли, я родственница пострадавшего, и мне хотелось бы поговорить с водителем. Буду очень благодарна вам, если вы сумеете мне помочь. Произнеся это, я полезла в кошелек и достала купюру в пятьдесят рублей, решив, что их должно быть достаточно. Но девушка решила по-другому. — Цвет и марку вспомню, а вот номер… Придется поднапрячься. Я протянула ей еще пятьдесят. — Красные «Жигули» десятой модели, номер тарасовский — 384 ТА. За рулем был блондин, причем крашеный, в черной куртке, а рядом сидел мужчина, русый, кажется, и куртка у него тоже черная, — отрапортовала девушка. — Замечательно, — искренне удивилась я. — У вас прямо-таки талант. — Да что такого… Тут все передо мной. Смотри — не хочу. — Вы очень помогли мне. Девушка только пожала плечами. Мысленно поблагодарив судьбу за такое счастливое стечение обстоятельств, я снова поехала к магазину. Там я быстренько прошлась по рядам, набила корзину, особенно не выбирая — взяла то, что всегда покупаю, расплатилась, дотащила пакеты до машины, бросила их в багажник, села в салон и закурила. Я могу позвонить Мельникову, но вдруг он как раз сейчас ищет информацию о том, кому принадлежит машина. Тогда он разозлится, что я ему мешаю и лезу под руку. Ладно, подожду немного. Тем более договорились, что он сам позвонит, как что-нибудь узнает. С улучшенным настроением я направилась домой. Доехала быстро, даже ни в одну пробку не попала. А то в последнее время на наших дорогах слишком много машин развелось, и пробки часто образуются. Да еще и культуры поведения на дорогах никакой. Все едут, всем надо. Но некоторые водители с одной полосы на другую мечутся, нервируют окружающих, дорогу не уступают. Ох, зачем же я столько купила сегодня! Пакеты получились такие тяжелые. Я подошла к лифту и поняла, что даже не дотянусь до кнопки вызова. Никого поблизости не было, и я решила проделать эту несложную операцию ногой. Держа в двух руках пакеты, набитые снедью, я довольно грациозно задрала ногу и… увидела, как около меня возник сын моего соседа снизу. Я смутилась. Но не оттого, что ногу задрала, а оттого, что на кнопке осталась грязь с моих кроссовок. — Я же не знала, что ты следом за мной идешь, а то обязательно подождала бы, — вместо ответа на приветствие сказала я. — Давайте помогу, — вызвался юноша, улыбаясь. — Давай. — Я скинула ему на руки пакеты и теперь сама смогла улыбнуться и наконец выпрямить спину. Лифт спустился, мы доехали сначала до моего этажа, я открыла дверь и пропустила соседа на кухню, чтобы он оставил там пакеты. Затем поблагодарила и одарила его большим красным яблоком. Закрыла дверь и подпрыгнула на месте. Сама не знаю почему. От радости какой-то необъяснимой. Пока разбирала пакеты, гремела дверцами шкафов, расставляя продукты, все время прислушивалась, не звонит ли телефон. Но он молчал. Интересно, Ксения, как проснется, догадается мне позвонить? Думаю, да. Только бы не выходила никуда… А завтра поедем с ней в Мырино. Прошло уже сорок минут. Я начала чистить картошку, твердо решив, что после этого обязательно буду звонить Мельникову сама. Не хватало терпения ждать. И вот, когда я как следует перепачкала руки, раздался звонок. Я чуть нож не выронила, так дернулась. — Это я, — раздался в трубке голос Андрея. — Жду тебя не дождусь, — воскликнула я совершенно искренне. — Приятно. Только мне порадовать тебя особенно нечем. Видели машину некоторые. Говорят, красные «Жигули», а вот номер никто не запомнил. — У меня есть номер, — выпалила я. — Откуда? — Долго рассказывать. Проверь, Андрей, ладно? Только, прошу тебя, побыстрее. И сообщи номер тому, кто этим делом занимается, пусть они найдут водителя. Нечего таким гадам по дорогам кататься. — Молодец, Иванова. Так держать, правильно. А то развелось гадов, понимаешь ли… — подтрунил Мельников. — Вот, вот. А как их возьмут, я приду на них посмотреть. Ты устроишь мне такой праздник? Не откажешь? — Но, думаю, это будет завтра. Сможешь подождать или не заснешь? — Хватит, Мельников. Сам ведь, когда загорится, ненормальным становишься. — Бывает, скрывать не стану. — Вот и ладушки. Завтра чуть свет буду тебе звонить. Только этих придурков пусть сегодня ловят… — слегка капризно сказала я. — Слушаюсь, — гаркнул Андрей так, что у меня ухо заложило. Я поджарила картошки, поела и вышла на лоджию покурить на свежем воздухе. Было прохладно. На безоблачном небе мерцали мириады звезд, у меня даже голова закружилась. Разные по величине и яркости, мерцающие, они как будто подмигивали мне. То ли оттого, что я пристально на них смотрела, то ли от холодного ветра у меня заслезились глаза. Я несколько раз медленно моргнула, чтобы стряхнуть случайные слезинки. Это был мой ответный привет звездам. * * * Ксения до сих пор не позвонила. Не случилось ли еще что? Так подумала я, сидя за столом и уплетая завтрак. Я налила в чашку кофе и сама пошла к телефону. — Привет, красавица, ты как? — спросила я Ксению, когда она не сразу, но все же подняла трубку. — Мне плохо, — обреченно сказала она. — Не надо было вчера столько пить. — Полежи в ванне. — Уже. — И что? Не помогло? — Нет. — У тебя там в бутылке еще осталось. Возьми и выпей рюмочку. Но не больше! — Да ты что! — воспротивилась Смолькина. — Мне даже думать об алкоголе противно. От одного слова к унитазу тянет, а ты говоришь, чтобы я выпила. Я не смогу. — Если хочешь, чтобы стало легче, то постарайся. Ты мне сегодня нужна в полной боевой готовности. Хочу пригласить тебя в Мырино, — торжественно сказала я. — Нет… Давай не поедем… Мне ведь к Олегу сходить надо, я обещала, — стала скулить Ксения. — Мне кажется, что ты рано успокоилась, — уже более серьезным тоном произнесла я. — Думаешь, преступник нашел твою Библию, и теперь все? Нам ведь надо убийцу найти. А эти два события могут быть и не связаны между собой. — Я устала, Таня. — Поэтому надо ехать в Мырино и копать там. Давай так. Даю тебе еще часа полтора или два. Как закончу свои дела, приеду за тобой. Мы заглянем к Олегу, а потом помчимся в Мырино. Договорились? Действуй как хочешь, но себя человеком делай. — Ладно, — промямлила Смолькина. Я сбегала на кухню еще за одной порцией кофе, взяла сигареты, забралась на кресло с ногами и стала звонить Мельникову. — Ну что? Нашли? — Я пустила дым в потолок. — Приезжай. — Это все? — разочарованно протянула я. — А тебе что надо? — удивился Андрей. — Полный отчет по телефону? — Просто я так удобно устроилась, настроилась на долгий приятный разговор, а ты со мной разговаривать не хочешь. — Приезжай, я сказал. А то ишь, устроилась она… — заявил Мельников и положил трубку. Я тоже положила трубку, докурила, оделась и поехала к Андрею. Тех двоих, которые сбили вчера Олега, уже нашли и задержали. Мельников договорился, чтобы нас пропустили поговорить с ними. Машину тоже обнаружили — у владельца Максима Данченко, в гараже. Он и был за рулем. А вторым в «Жигулях» был Эльдар Барбозов. Через несколько минут стараниями Мельникова я уже смогла поговорить с задержанными. — Ну что, дорогие мои, попались? — обратилась я к обоим мужчинам сразу. — Зачем же вы человека-то сбили? Кто вас нанял? — Как понять — нанял? — грубо спросил тот, который был Барбозов. Очень интересная у него фамилия. — Так и понимай, как говорю. Кто-то попросил вас, чтобы вы наехали именно на этого человека. — Я не знала, правда ли то, что говорю, но подумала, что сейчас лучше блефануть. — Неправильно говоришь. Никто нас ни о чем не просил. Ехали мы с другом вот, а он сам под колеса залетел. По дороге шел. — Фамилия Таганов о чем-нибудь говорит вам? Парни долго думали. Я их даже пожалела. Лбы у них так наморщились, что мне стало страшно — как бы кожа не лопнула. — Нет, — ответили оба. Я подумала, что наказать этих типов будет трудно, потому как Таганов шел по проезжей части, и получается, в случившемся виноват он сам. Разве только за то, что скрылись с места происшествия. — А пострадавшего знаете? — теперь я обращалась к крашеному, который, собственно, и сидел за рулем. — Нет. А что? — Почему не остановились, чтобы помочь? Не заметили такого пустяка? — Не заметили. Там движение оживленное. Что-то бухнуло, а что, я не понял. Нам только сегодня сказали. — И кровь на машине, скажешь, не заметил? — вмешался Мельников. — Когда в гараж ставил, ты ее вытер. Только не очень хорошо. — Ну, вытер. Так я там и увидел. Разговаривать дальше было бесполезно. Значит, сбили Олега по случайности. Что ж, может, это и к лучшему. Андрей проводил меня до ворот. — Я смотрю, ты расстроилась? — спросил он меня. — Отрицательный результат — тоже результат, — сказала я. — Я вообще-то подозревала, что именно так и будет. Мельников промолчал. — Ну надо же! — не удержалась все же я от комментариев. — Ведь там все ходили, не только Таганов на дорогу вышел. А сбили его. Судьба, что ли… По идее, надо судиться с теми, кто тротуар раскопал. Но это если по-хорошему. А так, как у нас, то лучше просто попытаться поскорее выздороветь. — Совершенно с тобой согласен, — кивнул Андрей. Я села в свою «девятку» и поехала к Смолькиной. Видок у нее, мягко говоря, был неважнецкий. Пропустив меня вперед, она закрыла дверь и пригласила с ней позавтракать. — Ты только-только завтракаешь? — удивилась я. — А, ну конечно, тебе же плохо было. Сейчас лучше? — Чуть-чуть, а вообще — все еще плохо. — Мы едем в Мырино? — Давай завтра. — Мне кажется, не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Именно так гласит народная мудрость. К тому же поездка не много времени займет. Я, конечно, и одна могу съездить, но тебе надо дом посмотреть. — Я продолжала настаивать еще и потому, что на всякий случай мне не хотелось оставлять Ксению без присмотра. — Так, давай бутылку. Будем тебя лечить. — Нет, я не смогу, — в ужасе отшатнулась Смолькина. Я вынула из холодильника бутылку с остатком коньяка, налила немного в самый красивый фужер. Достала также минералку. — Ты любишь минеральную воду? — спросила я. — Вообще да. Я налила в коньяк еще и ее. На поверхности получившегося коктейля запрыгали и зашипели пузырьки. — Теперь закрой нос, чтобы не чувствовать запаха. Потом пей и думай, будто это лекарство или чистая горная вода. — Странного она цвета, эта твоя горная вода, — с сомнением покачала головой Ксения. Она еще немного поколебалась, но потом, видя, что я ни за какие коврижки от нее не отстану, зажала себе нос пальцами, выпила коктейль, а потом стала осторожно, но достаточно быстро ходить по кухне взад-вперед. — Сядь лучше. — Нет, мне надо отвлечься, — сказал Смолькина, — вроде бы я что-то делаю. — Кто знает, может, так и лучше, — пожала я плечами. — Лучше. Мне было ее жалко, но одновременно немного смешно. Ксения зажала себе рот руками и ходила, ходила… Минут через пять остановилась и сделала глубокий вдох. На лице промелькнуло что-то похожее на удивление, смешанное с удовлетворением. — Слушай, кажется, мне действительно лучше, — сказала Ксения, улыбнувшись. — Я тебе про что и говорю, — обрадовалась я за нее. — Теперь собирайся и поедем. — Что, так сразу? — А чего ждать? Смолькина пошла одеваться. Я выглянула в окно, посмотрела на свою машину, стоявшую у подъезда, на небо, которое стало затягиваться тучами, и подумала: хорошо бы не попасть под дождь. — А мы заедем к Олегу? — крикнула Ксения из комнаты. — Надо его проведать. — Заедем, — громко ответила я. — Но прошу тебя ничего ему о квартирных ворах не говорить, — продолжила я, когда она показалась в дверном проеме. — Не надо его волновать. У него и так голова болит, в прямом и в переносном смысле. А если он еще и за тебя переживать будет, то ему совсем туго придется. — Странно, что ты об этом заботишься, — мимоходом заметила Ксения. Она собрала быстренько каких-то фруктов, взяла пакет сока, еще что-то в пластиковую сумку положила, и мы отправились в больницу. Мы еще и к корпусам ее не подъехали, а уже поняли — что-то случилось. Народ бегал, машины разворачивались, отъезжали. Нас тоже тормознул постовой с жезлом и показал знаком, чтобы мы быстренько уезжали отсюда. Проезд здесь закрыт. Я сразу поняла, что спорить с ним столь же бесполезно, как и пытаться у него что-либо выяснить. Он был нервным, поскольку приходилось следить за обстановкой и останавливать сразу несколько машин. А всем водителям хотелось знать, что произошло и почему их не пропускают. Кто-то совал деньги, пытаясь все-таки проехать. Но, по-видимому, постовой действительно не мог никого пропустить и начинал злиться уже по другому поводу: такой момент пропадает. Мы поехали назад. С трудом, просто чудом, я смогла припарковать машину — все места вдоль дороги были забиты. Просто кому-то очень срочно понадобилось уехать, и я не замедлила занять его место. Мы с Ксенией вышли из машины и решили прорваться к больнице пешком. А от нее бежал народ. Какая-то слишком эмоциональная женщина громко кричала, что больница сейчас взорвется и надо быстро спасаться. Я начала понимать, в чем дело. Вероятнее всего, кто-то позвонил и сообщил о подложенной в больнице бомбе. Террористические акты, которых столько произошло по нашей стране, дают о себе знать практически постоянно. Но самое страшное — теперь таким образом стали развлекаться телефонные хулиганы. Позвонят, скажут про бомбу, а потом оказывается — ничего и нет. Это, конечно, хорошо, что ничего нет, но каково людям-то приходится. Перед тем как узнаешь правду, столько переживешь… А эвакуация людей? Из магазина, например, можно попросить посетителей выйти. А как быть, допустим, в данном случае? Ведь в больнице не все могут самостоятельно передвигаться. Не понимаю, как можно так шутить? Почему-то мне не верилось в то, что в больницу на самом деле заложили бомбу. Может, просто не хотелось верить. Как только я узнала, в чем дело, велела Ксении вернуться в машину и сидеть там. Моя «девятка», конечно, не слишком далеко стояла от больницы, но думаю, там все равно было безопаснее, чем здесь. — Ты что, заснула? — обратилась я к Смолькиной. Ксения стояла с очень удивленным и задумчивым видом и смотрела куда-то в сторону. — Что? — переспросила она. — Я говорю: хватит спать. Надо действовать. — Мне показалось… — заговорила Смолькина, но тут же сама себя остановила: — Нет, этого не может быть. Просто бред какой-то. — Что? — теперь я переспросила. — Я пойду с тобой. — Ксения встряхнула головой и уже более осмысленно посмотрела на меня. — Ну и куда ты со мной пойдешь? — остановила ее я. — Думаешь, мы вот сейчас подойдем и попросим доброго дяденьку, чтобы он нас пропустил, и он нас пропустит? Глупая. Сейчас туда и мышь не проскочит. — А ты? — удивилась Ксения. — А я проскочу. Если буду без тебя. С тобой у меня не получится. Смолькина, кажется, начала понимать, что на самом деле здесь происходит, и согласилась вернуться в автомобиль. — Но как я узнаю, что с тобой и с Олегом? — спросила она. — Правильно, — сказала я ей. — Значит, тебе придется поехать домой. Чего в машине без толку сидеть? Да, поезжай домой. Я буду тебе туда звонить. Все, пока. Времени нет на разговоры. Я махнула Ксении рукой и побежала навстречу людскому потоку. Я еще не знала, что буду делать, но мне хотелось каким-то образом помочь. Можно было проникнуть на территорию больницы через знакомую дырку в заборе, а можно попытаться поговорить с кем-то в оцеплении, чтобы меня пропустили. Показать, например, свое удостоверение. Я ведь раньше в прокуратуре работала. Правда, удостоверение просроченное, но сейчас никто его особенно разглядывать не будет. А с другой стороны, кем бы я ни была, уже, наверное, получено распоряжение никого не пускать на территорию. Значит, все-таки придется воспользоваться дыркой. Когда я подошла ближе, то увидела, что все не так просто. Больницу оцепили со всех сторон, и проникнуть на ее территорию казалось почти невозможным. Я пошла вдоль забора, надеясь найти в каком-нибудь месте отсутствие такого строгого контроля, как у главных ворот. Здесь стояли машины, чтобы вывозить больных. Пока из ворот выходили те, кто способен передвигаться сам, и иногда проносились санитары с каталкой. Если мне чего-то захотелось, то я это обязательно сделаю. Я даже за угол не завернула, а уже увидела для себя замечательный вариант. В этом месте никто не стоял, и можно было перемахнуть через ограждение. Не теряя времени, я быстро подбежала к забору, залезла на него, а потом так же ловко спрыгнула с другой стороны. Жаль, уже не лето. Здесь столько деревьев и кустарников, что летом запросто можно было бы в них спрятаться. А сейчас они стояли уже почти голые. Я пустилась бежать к корпусу, где лежал Таганов. Даже по сторонам смотреть не стала. Возможно, кто-то меня и засек, но мне уже было все равно. Вдогонку за мной вряд ли кто отправится. Двери в здании были настежь. Я пробилась сквозь выходящую толпу, поднялась на второй этаж и вошла в палату, где лежал Олег. Он увидел меня и очень обрадовался. — Привет, а у нас тут такие дела… — как бы извиняясь, сказал он. — Когда вас вывозить будут? — вместо приветствия спросила я его. — Обещали скоро. — Ясно. Я не вполне представляла, что буду сейчас делать, но понимала — надо помочь Таганову отсюда выбраться. Сделав ему знак подождать, я вышла в коридор. Из палат вывозили больных на каталках и в инвалидных креслах. Некоторым, кто мог передвигаться с помощью костылей, помогали идти. Я пробежалась по коридору в одну, а потом в другую сторону. В дальнем конце, где, видимо, была курилка, стояла брошенная каталка, и я очень обрадовалась, когда ее увидела. — Придется тебе ногу отвязать, — сказала я Олегу, въезжая с каталкой в палату. — Конечно. Я еле-еле разобралась со всеми веревками и железяками, поддерживающими ногу Таганова в подвешенном состоянии. Но в конце концов мы ее сняли с этого странного приспособления. Я подвела каталку вплотную к кровати, постелила на нее одеяло, перетащила сначала туловище, а потом ноги Таганова, под голову ему сунула подушку и велела хорошенько держаться руками. Потом мы подкатили к лифту. Он как раз остановился на нашем этаже, из него санитары вывезли две пустые каталки, и я наглым образом заехала внутрь. Мы спустились. По длиннющему коридору я провезла каталку к специальному выходу без лестницы, и вскоре мы оказались на улице. Таганов был ужасно тяжелым, а может, мне досталась такая плохая каталка. Приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы мой драндулет ехал. Олег видел, как я пыхчу, поэтому благоразумно молчал, хотя ему было очень неудобно. Подушка почти уехала из-под головы, а я не хотела останавливаться и ее поправлять — мы бы потеряли время. Наконец мы выехали за ворота, и тут кто-то обратил внимание на то, что я не отношусь ни к медперсоналу, ни к солдатам, которых уже пригнали сюда, помогать эвакуироваться. На меня стали орать, но я не обращала ни на кого внимания. Я решила везти каталку к своей машине. И вот тут-то началось самое трудное. Одно дело было ехать по коридору с гладким полом и совсем другое — по асфальту. Это адский труд! Я оставила каталку с Олегом рядом с постовым и сказала ему, что сейчас подъеду. Он открыл было рот, но я уже убежала. Когда я вернулась на машине, постовой покрутил пальцем у виска. Вместе с ним мы затащили Олега на заднее сиденье, и наконец я, мокрая как мышь, села за руль и поехала отсюда подальше. Больше ничем и никому я помочь не могла. Просто, честно говоря, была не в состоянии. Олег корчился от боли, но не жаловался. Я привезла его в другую клинику и потребовала, чтобы его приняли. Все-таки он был серьезно болен, поэтому мне не отказали. Хотя и говорили, что сейчас сюда множество народа приедет. Но потом оказалось, что большинство больных поместили в находившуюся неподалеку от больницы школу. Все ждали вестей от саперов, которые с собаками искали взрывное устройство. Как выяснилось позже, никакого взрывного устройства в больнице обнаружено не было. Больные вернулись на прежние места. Правда, Таганова не стали снова тревожить, а оставили там, куда я его привезла. Глава 12 Накрылась моя поездка в Мырино — происшествие в больнице просто выбило меня из колеи. За подобные шуточки я бы пожизненно сажала. Хорошо, без жертв обошлось, а ведь кто-то из больных мог не выдержать такого шока. Ладно, не буду больше этим забивать себе голову. Я вернулась домой и позвонила Смолькиной. — Ну как там? Ты видела Олега? — засыпала она меня вопросами. — Видела. И даже вывезла его с территории, но могла и не стараться. Это была ложная тревога. Ксения на другом конце провода начала говорить про тех гадов, которые звонят и говорят такие вещи. Ее слова и мысли были похожи на мои. Я не стала ее перебивать, так как знала не понаслышке — когда человек нервничает, ему всегда надо дать выговориться. Потом легче становится. Не могла же я сказать ей, чтобы она пошла к соседке и поговорила об этом с ней. Я держала трубку около уха, изредка утвердительно мычала в нее, а сама тем временем сняла с себя кроссовки, растерла уставшие ноги, потом встала и пошла в ванную. Это запросто можно сделать, если иметь радиотрубку, как у меня. Ксения, наверное, могла бы долго возмущаться, но любопытство взяло верх, и она перешла к делу: — Ну как там Олежек? — Он теперь в другой больнице, — сказала я. — Но там тоже неплохо. Настрадался сегодня, намучился и сейчас скорее всего спит. — С ним все в порядке? — Голос Ксении стал почему-то тревожным. — Да. А что? — Ничего. Просто я очень за него волновалась. Но теперь все позади. Наверное, надо к нему поехать. — Да пусть лучше поспит. И сама отдохни, — посоветовала я, — в Мырино я одна поеду. Я все-таки решила ехать. Надо побывать там и узнать про брата Никитиной. Эта история хоть и казалась мне неправдоподобной, но не давала покоя. Наверное, потому что другой зацепки у меня не было. Да и привыкла я все версии прорабатывать, несмотря на то, какими они кажутся на первый взгляд. Приняв контрастный душ и хорошенько перекусив, я села в машину и в который уже раз поехала в Мырино. Только я выехала за город, как начался дождь, и я подумала: хорошо, он днем не пошел, когда больных эвакуировали. Сразу потемнело, и поднялся ветер. Он гнал мокрые листья, и они прилипали к лобовому стеклу. Стихия разыгралась не на шутку. Я включила дворники и немного сбавила скорость. Спустя минут пять полил такой ливень, что даже дворники не могли справиться с потоком воды, низвергавшимся с небес. Пришлось еще сбавить скорость, а потом я вообще съехала на обочину и остановилась, включив при этом все огни. Так машина заметнее, и есть вероятность избежать совершенно ненужной мне аварии. Вода с неба обрушивалась на крышу «девятки», стекала по стеклам, и я почувствовала себя как в западне. Ощущение было такое, будто я одна в целом мире, будто вокруг — ничего и никого. Только я в салоне, а за ним — пустота и дождь. Я покурила, а потом мне вдруг очень захотелось спать. Я откинулась на сиденье и закрыла глаза. Вдруг я услышала, как кто-то стучит в стекло. Я, конечно, не из робких, но мне почему-то стало страшновато. Как в данный момент поступить? Первым желанием было спросить: «Кто?» Но я поняла, как это смешно — ничего же не слышно. Более того, никого и не видно — вода лилась стеной, а к тому же было еще и темно. Потом на окне слева от меня появилась ладонь. Она прижалась к стеклу и немного подвигалась, как бы очищая его. Я осторожно приоткрыла дверь. Из дождя как будто вынырнул и наклонился ко мне в салон человек — немолодой уже мужчина. — Добрый вечер, — сказал он. — Не пустите дождь переждать? Первым делом я подумала о том, что станет с чехлами на сиденьях моей «девятки», если пустить это мокрое чучело в салон, но отказать не смогла. Я сразу представила себе, каково это — стоять сейчас под столь жутким ливнем и не иметь возможности укрыться. Да к тому же отнюдь не лето и дождь совсем не теплый. Я передернула плечами от холода и еще от какого-то неприятного чувства, вдруг накатившего на меня, и пригласила горемыку сесть в машину. Потом закрыла дверь. Мужчина обошел «девятку» и сел с другой стороны. Вода с него текла так, будто его только что из бассейна вынули. На полу сразу появились лужицы, которые очень быстро соединились в одну, внушающего размера. Я прямо видела, как намокает сиденье, но ничего не могла поделать. — Вы куда едете? — спросил мужчина. — Пока никуда не еду, — буркнула я в ответ. Мне совсем не хотелось первому встречному выкладывать, куда я еду, что мне надо, как меня зовут и все остальное. — А все-таки? — настаивал незнакомец. — Не хотите говорить, но я, кажется, и сам догадываюсь. Вы едете в Мырино. Искать брата Зинаиды Петровны. Я от удивления остолбенела, даже голову в его сторону не повернула. Откуда он может знать? Может, ясновидящий какой? Тогда, наверное, не стоит теряться, а надо прямо спросить у него, кто убил трех друзей. Вот будет смешно, если я, Таня Иванова, лучший детектив Тарасова, стану обращаться за помощью к такого рода специалистам. — Вам крупно повезло, — произнес мужчина. — Я и есть ее брат. Только никто об этом не знает. Я посмотрела на него. — Как вас зовут? — спросила я, решив проверить, в здравом ли уме этот человек. — Петр. — И вы — брат Зинаиды Петровны Никитиной? — Да. Давно, еще в молодые годы, я ушел из дома, поругавшись с родителями, и с тех пор не возвращался, а тут узнал, что Зина наследство оставила, вот и решил появиться. Деньги-то огромные, с такими можно жить припеваючи и горя не знать. Я не могла вымолвить ни слова, но это нисколько не смущало Петра. — Вы не бойтесь меня. Бояться надо живых, а не мертвых. «Интересно, а это-то к чему?» — подумала я. — Я никому ничего плохого не сделал, — продолжал он тем временем. Но тут что-то довольно сильно ударилось в мою машину. Меня толкнуло вперед, и я открыла глаза. Подняв голову, я увидела, что рядом со мной никого нет. И сиденье абсолютно сухое, и лужи на полу не видно. «Сон», — подумала я с облегчением, но тут кто-то сильно забарабанил по стеклу окна. — Есть кто? — сквозь шум дождя донесся голос. Я открыла дверцу. — Простите, я случайно в вас немного врезался, — с извиняющейся улыбкой произнес симпатичный мужчина. — Я сяду к вам? Он обошел с другой стороны и сел в салон. — На улице такой ливень, — вытирая лицо, сказал новый пассажир, — я хотел съехать, как и вы, на обочину. И, главное, видел огни вашей машины, но мне показалось, что они далеко. А потом вдруг — удар. Этот дождь, ничего не видно. Я обязательно возмещу вам ущерб. Я выслушала его тираду, а потом поправила волосы, вдруг подумав о том, что интересно бы посмотреть, как я выгляжу. Но смотреться в зеркало при постороннем мне не хотелось. Ладно, истинную красоту ничем не испортишь. — Вас как зовут? — Наверное, гость из дождя решил проверить, соображаю ли я вообще. — Татьяна, — хрипло ответила я и прокашлялась. — Очень приятно. А меня… — Только не Петр, — быстро перебила я. — Ладно, — не смутился незнакомец и представился: — Меня зовут Алексей. — Очень мило, — с облегчением вздохнула я. Сон не выходил у меня из головы, и я никак не могла переключиться на происходящее сейчас со мной наяву. А вдруг сон продолжается? Потому что в столь странной ситуации мне было приятно слушать голос этого Алексея, даже хотелось поддержать разговор, но язык не слушался меня, я сидела неподвижно, будто не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. — Сейчас кончится дождь, — взял инициативу разговора в свои руки Алексей, — мы посмотрим, что с вашей машиной. А потом можем сразу проехать в мастерскую. У меня в Мырине знакомые есть, они вам сразу все и поправят, а я заплачу. — Ага, — кивнула я и полезла в карман за сигаретами. — В горле пересохло. — У меня минералка есть. Хотите, принесу? — галантно предложил Алексей. Дав мне прикурить, он вышел в дождь. Я слышала, как хлопнула дверца его машины, стоявшей позади, потом он появился снова с бутылкой минералки в руке. — Вот только стаканчика нет, — извинился Алексей. Я открутила пробку и вдоволь напилась. Мне сразу стало легче. — Спасибо. — Я окончательно пришла в себя. — А вы в Мырине живете? — спросила я, затягиваясь сигаретой. — Вообще-то я из Тарасова. А в Мырино еду по делам. — Какое совпадение, — покачала я головой. — Мне лично оно нравится, — широко улыбнулся Алексей, и я, бросив взгляд на его приятное лицо, вдруг подумала, что он, наверное, принадлежит к тому типу мужчин, с которым мне все последнее время хотелось собирать гербарий. С Мельниковым мы вообще-то тоже неплохо погуляли, но как-то совсем по-другому. В данном случае дружбой я бы ограничиваться не стала. Как жаль, что у меня сейчас такое важное и неотложное дело. Хотя кто мне мешает быстрее закончить его и со спокойной совестью отдохнуть? Я отвела глаза, чтобы понравившийся мне мужчина не догадался, о чем я сейчас думаю. Не знаю, как бы я и дальше скрывала блеск в глазах, но тут, на мое счастье, кончился дождь. — Поезжайте за мной. Я покажу, где находится мастерская. Алексей вышел и сел в свою машину. В зеркало заднего вида я смогла увидеть, что у него «Мерседес». Хорошая машина, конечно, но я не променяла бы свою «девятку» ни на какие, даже самые замечательные, машины всего мира. «Мерседес» проехал мимо, и Алексей махнул мне рукой. Я завела мотор и последовала за ним. Немного открыв окно, я пустила в салон струю свежего, промытого дождем, прохладного воздуха. Мне стало хорошо и весело. В мастерской у моего нового знакомого действительно были друзья, которые выпрямили небольшую вмятину и заменили разбившийся подфарник. Все это не заняло много времени, но в любом случае сегодня я уже не успевала ни в ЖКО, ни в милицию, чтобы узнать про брата Никитиной. — Где вы остановитесь? — спросил Алексей. — Давай перейдем на «ты», а то разговаривать неудобно, — предложила я. — Буду только рад. Так тебе есть где остановиться? — еще раз повторил он свой вопрос. — Да, а что? — Да нет, ничего. Просто хотел хорошую гостиницу посоветовать. Я и сам там всегда останавливаюсь, когда сюда по делам приезжаю, — объяснил мне он. — А, понятно. Но мне не нужна гостиница. — Я протянула ему руку. — Извини, что так все получилось. — По-моему, я ничего не потеряла, скорее наоборот, — рассмеялась я. Алексей немного помолчал, взяв меня за локоть, а потом предложил: — Тогда давай сегодня поужинаем вместе? Ты свободна вечером? — Хорошо, — я не стала сопротивляться и ломаться. Мы договорились, где встретимся, и я поехала в дом Ксении. Войдя в него и снова увидев раскиданные вещи, я вспомнила про сон. Хорошо, что после него я познакомилась с этим Алексеем и немного отвлеклась. Ощущения от сновидения остались очень неприятными. Если бы я ни с кем не поговорила, то сейчас бы, наверное, сидела вся в страшных раздумьях. Но если подумать — ничего особенного мне и не приснилось. Брат Никитиной? Но ведь я всю дорогу про него думала, вот он и приснился. Только все равно было что-то зловещее в том сне. Я вспомнила фразу, что надо бояться живых, а не мертвых. Мысль, разумеется, бесспорная. Но к чему это было сказано? Чтобы не думать о плохом, я решила немного прибрать в доме, а потом начать собираться на мое свидание. Так всегда в нашей жизни. Никогда не знаешь — где найдешь, а где потеряешь. Вот бы не подумала, что встречу мужчину, который заинтересует меня, в такой неподходящий момент. Но против судьбы не пойдешь. И раз так случилось, то не буду этому мешать. Я собрала вещи с пола, сложила их в стопки, помыла полы, чтобы приятнее было ходить босиком, заранее постелила себе постель и стала собираться. Как жаль, что у меня не было с собой ничего из одежды, кроме джинсов. Мне так хотелось бы заворожить Алексея и пленить его. Кстати, помнится, в шкафу у Ксении висело несколько платьев, и туфли были. Все, наверное, не новое, но надо бы посмотреть, вдруг что-то и подойдет. Но платья Ксении мне не подошли. Тогда я решила: была не была — еду в какой-нибудь магазин, который еще не закрыт, и покупаю себе приличный наряд. Может, от сегодняшней встречи зависит моя дальнейшая жизнь… Я села в машину и поехала искать магазин. И очень правильно сделала, что начала искать в центре. Мне повезло, я увидела уютный маленький ночной магазин-полуподвальчик, над которым красными буквами красовалось название «Эгоистка». Ну, прямо про меня. Там я купила себе умопомрачительное платье за столь же умопомрачительную цену. Оно было зеленого цвета, который менял свои тона в зависимости от освещения. Ткань слегка переливалась, платье обтягивало мою безупречную фигуру и гармонировало с цветом моих глаз. Под цвет я купила туфли и, довольная, поехала домой. Добавив к моему наряду свою черную сумочку и длинный кожаный плащ, который лежал у меня в машине, потому что я с утра ожидала дождь и предусмотрительно положила его на заднее сиденье, я выглядела просто замечательно. Так, по крайней мере, мне казалось. В назначенный час я подошла к ресторану, около которого уже стоял Алексей с букетом цветов, в плаще и дорогом костюме под ним. Увидев меня, он улыбнулся и, подойдя, поцеловал мне руку. — Выглядишь сногсшибательно, — заговорщицки тихо шепнул он мне почти в самое ухо. Когда мы сели за столик, Алексей, не сводя с меня глаз, сказал: — Я рад, что ты согласилась со мной поужинать. — Я тоже, — ответила я любезностью на любезность. Мы сделали заказ и некоторое время, пока официант разливал вино, сидели молча. Потом выпили за знакомство, и Алексей пригласил меня танцевать. — Мы еще и пятнадцати минут не посидели, а ты уже зовешь танцевать, — удивившись, сказала я. — Почему бы и не потанцевать, ведь все равно заказ еще не принесли, — вполне резонно ответил он. Зазвучала медленная композиция, и мы вышли на пятачок для танцев. Алексей обнял меня за талию, слегка прижал к себе и тихо сказал: — Теперь ты от меня никуда не денешься. Потом он много еще чего говорил. Мне было очень приятно слушать его. Я почувствовала себя уютно, в безопасности. Кажется, я даже забыла про свое дело, так кружилась голова от его слов. Музыка кончилась, и мы вернулись к столику. Алексей стал помогать мне присесть и нечаянно столкнул со стола мою сумочку. Она раскрылась, упав на пол, и ее содержимое высыпалось. Мой спутник опустился на корточки. Собирая мои дамские вещицы, он пристально глянул на фотографию, которую дала мне Ксения, и задумчиво нахмурил брови. — Знакомое лицо. Где-то я этого парня видел. Причем недавно. Он твой знакомый? — спросил Алеша. — Кто? — переспросила я. — Вот этот молодой человек. — Нет, — ответила я, посмотрев на фотографию. — Ты ошибаешься. Этого человека уже нет в живых. Он погиб. — Да? — Алексей посмотрел на меня, а потом снова пристально на снимок. Потом засунул его в сумочку и сел за стол. — Знаешь, сегодня у областной больницы в Тарасове столпотворение было. Кто-то позвонил и сказал, будто в здании бомба. Я как раз там мимо проходил, и мне показалось… А вот и горячее! Официант поставил перед нами тарелки, но у меня почему-то пропал аппетит. И только усилием воли я заставила его вернуться. Никакие недоразумения не испортят мне вечер! * * * Я последний раз поцеловала Алексея и быстро закрыла за собой дверь. Он не напрашивался в гости, но по его взгляду было видно, чего он ждет. Помани я его пальчиком, не раздумывая побежит за мной. А я сегодня не хотела ни с кем делить постель. И тем более если он на самом деле мужчина моей мечты, то мне нужно время, чтобы привыкнуть к мысли о том, что мечта стала явью. К тому же приятно и полезно слегка оттянуть удовольствие. Не все же в один день. Я приняла душ и залезла под одеяло. По телу бегали от холода мурашки, и я подумала, будь я немного жаднее, то грелась бы сейчас рядом с горячим сильным мужским телом и ни о чем не думала. А вот теперь мерзну, как собачонка, да еще и мысли противные в голову лезут. Я накрыла и голову тоже и стала считать слонов. Помню, четыреста тридцать девятый еще был. * * * Часов в девять я услышала звонок и долго не могла понять, что именно звенит. Но потом раздался стук в дверь. Ко мне гости? Наверное, Алексей с утра примчался. Только он может это сделать. Видимо, соскучился, ведь расстались мы так давно! Несколько часов назад. Я обрадовалась и побежала открывать. — Привет, — кинулась мне на шею Ксения, — удивлена? Это слово не могло выразить того чувства, которое на меня сейчас свалилось. Это было нечто большее, чем удивление. — Как ты здесь оказалась? — придя в себя, уже в доме спросила я. — У меня хорошая новость, вот и приехала тебе ее сообщить, — Смолькина чуть ли не в танце закружилась по комнате. — Смотри. Она вынула из сумки Библию и подала ее мне. — Видишь? Оказывается, ее не украли. Ты знаешь, где она была? — радостно вопрошала Ксения. — Не знаю, — честно сказала я. — Она была у Олега. — Как это? — Он, когда был у меня дома, взял ее почитать. Но ему стыдно было говорить, что он ею заинтересовался, поэтому он мне ничего не сказал. Думал, почитает, а потом вернет. — Здорово. Ну что же здесь стыдного? — не поняла я. — Да разве мужиков поймешь? Неважно. Представляешь, — Смолькина уже носилась по кухне, заглядывая во все шкафы и холодильник. Она, похоже, собиралась приготовить завтрак. Что ж. Очень кстати. — Я вчера пошла к нему в больницу, не удержалась — решила все же проведать. — Нашла, где? — Я где хочешь найду, — с гордостью произнесла Ксения. — Олег мне про бомбу рассказывал и про твое героическое поведение. — Хватит надо мной издеваться, — перебила я ее. — Ничего особенного я не совершила. — Не скромничай. — Ксения стала вынимать из сумки привезенные продукты. — Я бы, наверное, так не смогла. — Опустим этот момент. — Мне, безусловно, нравится, когда меня хвалят, но сейчас гораздо интереснее было услышать, что произошло дальше, и я пожертвовала своим самолюбием. — Ну вот, — послушно сосредоточилась на интересующей меня теме Ксения. — Олег мне рассказал, как вы из больницы убегали, как все было ужасно. Но тут и я не вытерпела и тоже стала свое говорить. Чтобы он знал, что не только ему так тяжело живется. И рассказала про то, что меня обокрали. Причем сообщила о первом ограблении в Мырине, а потом о втором в Тарасове. — И что Олег? — спросила я, с удовольствием вдыхая запах жареной колбасы, а Ксения тем временем взбивала яйца для омлета. — Он очень сильно испугался, — повернулась она ко мне. — И спросил, что украли. Я ответила, ничего, мол, страшного не случилось, только книгу украли ценную — Библию. И когда я это сказала, он хлопнул себя по лбу, да так, что у него круги перед глазами поплыли. Он сам потом признался. — Мало ему одного сотрясения… — Я следила за ловкими движениями Смолькиной и пожалела о том, что сама такой ловкой хозяйкой не являюсь. — И он мне тут и говорит: «Прости меня, Ксюшечка, это я твою Библию взял». И объяснил, как дело было. Ну я тебе сказала уже. Потом дал мне ключ, чтобы я съездила к нему домой и взяла книгу. — Я рада, что она нашлась. — Я взяла эту красивую и старинную книгу в руки и снова вспомнила, что мне волшебные «косточки» говорили. Может, почитать для духовного развития? — А уж как я рада, и не передать. Сразу же помчалась и отыскала ее, родимую. И вот решила с утра пораньше сюда рвануть. Ты ведь требовала, чтобы я сюда приехала. — Молодец, — сказала я и… выронила Библию из рук. Но поймала ее в полете, так что на пол книга не упала и ничего с ней не случилось. Зато из нее вылетел какой-то листок и приземлился прямо у ног Ксении, которая как раз в это время повернулась ко мне и наблюдала за моими жонглерскими трюками. Она опустилась на корточки и подняла листок с пола. — Ха, телеграмма, — развернув, сказала она мне. — Сообщение о смерти Зинаиды Петровны Никитиной. — Телеграмма? — переспросила я. — Да. На имя Игоря Садомцева. Ему пришла. Нас всех на похороны приглашают, — растерянно повторила Ксения и подала листок мне. — Приглашали, — поправила я ее. — Сейчас уже поздно. Странно. Значит, Садомцев телеграмму получил, но вам почему-то ничего не сказал. Это действительно было странно и в голове не укладывалось. Почему он не стал говорить ребятам о том, что умерла их учительница? Именно об этом его просили, как следовало из текста. Приглашали всех пятерых, просто телеграмму на его адрес послали. Интересно, как она могла оказаться в Библии у Ксении? А что, если Игорь все же сказал Смолькиной о смерти учительницы? Она спрятала телеграмму и делала вид, что не знает ничего. А сейчас просто забыла. Теперь я увидела телеграмму, и Ксения в таком случае просто влипла. Эти мысли были мне очень неприятны, но я должна была подумать обо всех вариантах. Хотя нет, не может такого быть. Ведь Ксения так жалела, что не могла поехать на похороны. — Чуть омлет не пригорел, — вовремя спохватилась Смолькина. Она разложила завтрак по тарелкам, и мы сели друг против друга. — Ксения, что ты можешь сказать об этом? — спросила я. — Как ты объяснишь появление телеграммы в твоей книге? Я спросила, а сама в этот момент подумала о том, что телеграмму в Библию мог запросто положить и Олег Таганов. Если, конечно, Игорь его в курс дела ввел. Вообще непонятно, зачем было Садомцеву скрывать известие о смерти Никитиной. Ну ладно, допустим, он мог пожалеть нервы Смолькиной, но парням-то должен был сказать. Это ведь долг чести — проводить дорогого человека в последний путь… — Не знаю, Таня, если честно. Я сама ужасно удивлена, — пожала плечами Ксения. — Раз телеграмма была, почему мы ее не видели? Кто мог ее спрятать? — Может, ее Олег положил в Библию? — не преминула поинтересоваться я. — А вот меня не волнует, кто ее сюда положил, — вдруг сказала Смолькина. — Мне интересно, почему Игорь не сказал нам о смерти Зинаиды Петровны. Я этого понять не могу. Телеграмма на его имя, и она получена. Значит, Игорь ее точно читал. И даже если она потом потерялась, можно было передать на словах. — Ты и раньше об этом думала, разве не так? — Но я считала, что он телеграмму не получил. Потом нам говорили, что посылали ее. Только я тогда решила, что она в пути затерялась. Хотя в принципе это нереально. Теперь-то я понимаю. А тогда… Думала, мало ли что случилось. Быть может, ее послали, но она не дошла. А вот теперь получается, телеграмма все же была. И даже лежит у меня. — Мне тоже это не нравится. — А положить ее мог кто угодно, — продолжала размышлять Ксения. — Мы с ребятами у меня последний раз собирались. Любой мог подойти к полке, взять книгу, вроде как посмотреть, и положить туда хоть пять телеграмм. Только зачем? — Да, — согласилась я. — А почему Игорь не хотел, чтобы вы знали? Мне кажется, он не о ваших нервах заботился. Нет, знаешь ли, нормальные люди так не поступают. — Об этом вообще лучше не думать, — сказала Ксения, и лицо ее помрачнело, стало точно таким же, как вчера у больницы, когда она в сторону засмотрелась. — Мне снова страшно становится. И я во все это поверить не могу. — Ладно, не будем хандрить, — сказала я, меняя тему разговора. — Давай позавтракаем и пойдем в милицию узнавать, нашелся брат Никитиной или нет. Но поели мы без особого аппетита, потом я собралась, и мы пошли в паспортный стол. Мы обивали и эти пороги, и пороги ЖКО, но везде на нас смотрели как на идиотов. Потом мы поехали к дому, где жила Зинаида Петровна, и решили зайти к соседке, тете Клаве. Она должна помнить Ксению, поэтому мы надеялись, что нам удастся нормально поговорить. Когда подошли к дому, я увидела, что на глазах Смолькиной появились слезы. — У меня столько с этим домом связано, — тихо сказала она. — Мне кажется, что я большую часть своего детства провела именно здесь, а не дома и не в школе. Как жалко, что я не смогла приехать проститься с Зинаидой Петровной. — Я понимаю тебя. Мы постучались к тете Клаве, но тут нас ожидало разочарование — ее не было дома. Вот не везет так не везет. На обратном пути мы решили зайти пообедать куда-нибудь в кафе. Ксения давно не была в родном городе, и ей хотелось показать мне его. Мы прошли по проспекту, потом посидели в очень милом и уютном кафе, а после пошли гулять по парку. Во время прогулки я надеялась случайно увидеть Алексея, но этого не произошло. Зато в парке мы встретили Катю. Ту самую девушку, что была знакома с Веретенниковым. Я вспомнила, при каких обстоятельствах мы с ней познакомились и какой у нас с ней состоялся разговор. По большому счету — не очень приятный. Она на меня даже пистолет наставляла, но закончилось все благополучно. Сейчас мы заметили друг друга одновременно. Ах, ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Катя улыбнулась, увидев меня, и подошла. — Привет, — поздоровалась она с нами. — Привет. Ксения, это Катя. Катя, это Ксения, — представила я девушек. А потом решила пояснить: — У Кати был молодой человек Саша Веретенников. Он, к сожалению, погиб в автомобильной катастрофе. Так вот, он знал Игоря Садомцева. — Правда? — удивилась Ксения. — Да, — ответила Катерина. — А вы, наверное, та самая Ксения, которую без взаимности сильно любил Игорь? — Что? Так сильно, что всем об этом рассказывал? — неприятно отозвалась Смолькина. — Он не мне, он Саше рассказывал. Делился с другом. Это я потом узнала, — совершенно не обиделась Катя. Ей даже, похоже, было отчего-то смешно. — Я и не знала, что Игорь дружил еще с кем-то. Он мне точно про Сашу не говорил. — Ксения произнесла это так, как будто пыталась обидеть Катю. Но в то же время было видно, что она, скорее всего, обижается на Садомцева. Теперь для нее неожиданно открылось, что, оказывается, у Игоря был еще по меньшей мере один друг. Не просто знакомый, а такой человек, которому он даже про любовь к Ксении рассказывал. Сообщение о любви Игоря для Смолькиной, конечно, не было новостью. Садомцев сам ей не раз в любви признавался и умолял бросить Олега, но Ксения каждый раз умудрялась убедить его, что ничего хорошего из этого не получится, что надо уметь смириться и искать дальше. Говорила, что ему обязательно должно повезти, что не может он, Игорь, остаться одиноким. Ведь он такой красивый, умный, воспитанный, добрый и т. д. и т. п. Все эти чувства и эмоции ясно проявились на лице Ксении, и она не могла с ними справиться. — Ну, не рассказывал про Сашу, значит, не рассказывал, — невозмутимо сказала Катя. — Это может только говорить о том, насколько он вам доверял. Выходит, не доверял. — Мне? — повысила голос Ксения. — Мне не доверял? — Я ведь про вас знаю все, а вот вы не в курсе! — Девочки, перестаньте, — сказала я. Но не тут-то было! Смолькина размахнулась своей сумкой и ударила Катю по голове. Потом бросила сумку и вцепилась той в волосы. И Катерина, в свою очередь, не осталась стоять по стойке «смирно». Она ударила Ксению в живот, а потом тоже взялась за прическу. Я попыталась их разнять, но у меня это совершенно не получалось. Куда проще растащить дерущихся мужиков. Стоит только врезать каждому несколько раз и развести по сторонам. А тут я боялась каждой из девушек сделать больно. Я тянула одну, а она, естественно, тянула за собой волосы соперницы. Та двигалась вместе с нами… В общем, ничего не выходило. Девицы громко орали и посылали друг друга куда только можно. Я в который раз убедилась, как «широка страна моя родная». Катерину я не очень хорошо знала, но от Ксении я такого, честно сказать, не ожидала. — Прекратите! — пришлось заорать и мне, потому что обычных, нормальных слов они не слышали. — Сейчас же отпустите друг друга! — Она не смеет так говорить про Игоря! — кричала Смолькина. — Она его даже не видела ни разу. Она его не знает. Он умер! И так говорить — это просто… Это возмутительно и грешно! — Психопатка какая-то! Я ничего особенного и не сказала! — кричала, как бы оправдываясь, Катя, но волос Ксении не отпускала. — Вон идет патруль, я вас сейчас в милицию сдам, — сказала я им чуть ли не в самые уши. Только тогда девицы на мгновение расцепились, чтобы повернуться и посмотреть. Ну а я в этот момент подсуетилась и оттащила Ксению в сторону. — Все, девочки, поиграли, и хватит, — сказала я примиряющим тоном. — Никто никого обидеть не хотел. По-моему, это должно быть всем ясно. Никто также ни в чем не виноват. Так что давайте сядем на лавочку и покурим. Заодно и поговорим спокойно. Только сейчас я заметила, что потасовка привлекла внимание публики. Недалеко от нас стояли и глазели в нашу сторону несколько старушек, дети и небольшая группа подростков. — Смотрите… Я думаю, на вас даже ставки начали делать, — показала я девчонкам на зрителей. Они в ответ рассмеялись, и мир был восстановлен. Я угостила Катю сигаретами, Ксения — молодец, не курит. Сама села между ними, так мы несколько минут посидели и просто помолчали. — Кать, а ты не знаешь, где Игорь Садомцев познакомился с Сашей? — спросила я первое, что пришло на ум. Надо же было разговор как-то начать, чтобы прервать неловкую паузу. — Так они вместе в вузе учились. Саша года на четыре моложе был. — Вот так вот. Живешь и, кажется, все про своего друга знаешь, — философски заговорила Ксения, — а оказывается, он настолько для тебя загадка, что просто в голове не укладывается. И начинаешь думать, а вообще была ли ты с ним знакома? Не приснились ли все эти годы, встречи, разговоры? — Так всегда бывает. — Я бросила докуренную сигарету в урну. — Нам просто хочется думать, будто мы можем знать другого человека так же хорошо, как себя. Но если учесть, что даже за себя мы поручиться в некоторых случаях не можем, тогда как быть с другими? Не можем мы знать другого человека хорошо. Знаем ровно столько, сколько он нам сам позволяет о себе знать. И то неизвестно — настоящее это или придуманное. — Полностью с тобой согласна, — поддержала меня Катерина. — Именно так и есть на самом деле. А все красивые сказочки просто придумали. — Это вы зря, — посмотрела на нас Ксения. — Вы сами не верите в то, что говорите. Ну ладно, хватит мерзнуть, пойдемте ко мне, попьем чаю. Мы с Катериной с удовольствием согласились, причем я даже немного удивилась: несколько минут назад Ксения одержимо вцеплялась в волосы Кати, а теперь приглашает ее на чай. Вот такие мы непонятные, просто непостижимые, русские женщины. И сами себя понять не можем, и для других загадка. Мы зашли в магазин за тортиком, затем сели на автобус и поехали к Ксении. Я мысленно похвалила себя за то, что вчера немного прибрала в доме, а то было бы стыдно встречать гостей, если бы там оставался все тот же развал, какой я застала после визита неизвестных злоумышленников. Пока мы ехали, Смолькина неотрывно смотрела в окно. «Наверное, никак не налюбуется на свой родной город», — подумала я и улыбнулась. Глава 13 За столом вдруг выяснилось, что Катерина знала Зинаиду Петровну Никитину. — Я к ней заниматься ходила, хотя сама в другой школе училась, — сказала она. — Я в один год болела много и отставать стала. А маме кто-то посоветовал именно Зинаиду Петровну, вот она меня к ней и устроила. — Надо же! — обрадовалась Ксения. — Скажи, что она просто превосходный человек была. Ведь правда? — Конечно. Только благодаря ей я и не осталась на второй год. Она мне столько дала! Я и на похороны к ней ходила. Мы когда узнали, я так плакала… — Ты была? — спросила Смолькина. — Расскажи, а… И как она умерла? Наверно, мучилась. — Рак ведь у нее был. — Да я знала. — Было очень много народу, — начала вспоминать Катя. — В основном ее ученики, родственников-то нет у Зинаиды Петровны. Но сколько было учеников… Зинаида Петровна не одно поколение выучила. Администрация в шоке была. Не думали, что придет столько желающих проститься с нею. — Ну вот, — слезы закапали из глаз Ксении, — а я так и не увидела ее в последний раз. Из всех своих учеников она именно нам дом свой оставить хотела, а мы и не пришли… — Ну хватит, — я положила руку на трясущееся Ксенино плечо. — Катя, ты вот что скажи. А не появился ли на похоронах Зинаиды Петровны брат? Или другой какой родственник? — С чего это вы взяли? — удивилась она. — Нету у нее родственников совсем. Она деньги на похороны сама оставила. Да народ еще помог. А поминали в школе. Там стол накрыли, дома у нее не поместились бы. — А дом кому принадлежит? — спросила я. — Кому? Им, наверное, — показала Катерина на Ксению. — Друзьям этим, из которых никто на похороны не приехал. Но потом, говорят, Садомцев все же был. Извинялся, говорил, что телеграмму получил не вовремя. Он и занимался и домом, и вообще завещанием. У Зинаиды Петровны деньги кое-какие на книжке имелись. — А сколько, не знаешь? — У матери знакомая в той сберкассе работает. Говорит, тысяч пять, не больше. По большому счету, копейки, а Зинаида Петровна их, наверное, долго копила. — Да, — согласилась я и задумалась. Значит, наследство не ахти какое. И родственник не объявлялся. В чем же дело? Стоп. А если все-таки допустить, что денег было больше? Кто мог убить, если знал, скорее всего, только Садомцев? Он же нотариус, завещание Никитиной составлял. Значит, он только и знал. А может, проболтался кому на стороне? Вот их, наследников, и убили. Почти всех. Так, так… Пойдем-ка, Таня, дальше в данном направлении. Кто мог быть тем человеком, кому Садомцев проговорился о завещании? Разве только Веретенников. Может, именно поэтому он и обещал Кате поехать за границу. Но тогда получается, что есть еще какой-то друг. Тот, который пистолет дал Кате. Значит, Веретенников, в свою очередь, рассказал еще кому-то. А каким образом у них пистолет Садомцева оказался? Интересно, Игорь мог для чего-нибудь одолжить пистолет Александру? Навряд ли. Но это только я так думаю. А как все было на самом деле, неизвестно. Я сидела и размышляла. Девушки видели это и старались не мешать мне. Да они и сами о своем думали. Всех интересовало, как все было на самом деле. И что я все на Садомцева бочку качу? А что, если он и правда получил телеграмму позже по каким-то от него не зависящим причинам и понял, что на похороны они уже не успеют? Представил, как все огорчатся, поэтому не стал ничего говорить о ней и при удобном случае сунул телеграмму в Библию. Может, ему от этого легче стало. А сам поехал разруливать дела с завещанием. В Мырине встретил Веретенникова и еще кого-то и все им рассказал. Те задумали… Я заметила уже — в этом месте мои размышления всегда заходят в тупик. Что можно задумать? Ну действительно, что можно задумать по поводу пяти тысяч и старого дома? — Катя, — прервала я молчание, — а денег точно немного на книжке? — Точно, — без тени сомнения ответила Катерина. — Тогда, может, у нее дома что-нибудь спрятано? — предположила я. — Скажем, деньги где-нибудь под периной? Мне кажется, все в наследство упирается. Другой причины происшедших событий пока не вижу. — Ну про это я ничего сказать не могу, — ответила Катя. — Я в доме Зинаиды Петровны под перины не заглядывала. — Тань, ты совсем чай не пьешь и торт не ешь. — Ксения встала и выплеснула мой холодный чай в раковину. — Тебе, наверное, лучше кофейку? — Ага. Спасибо. — Мне стало приятно, что обо мне проявляют заботу, и я решила больше не сидеть с умным лицом, а просто поговорить с девушками. — А торт очень вкусный, — сказала Ксения. — Надо домой такой купить. Мы когда в Тарасов поедем? — спросила она меня. — Не знаю. Я вспомнила, что сегодня ко мне хотел зайти Алексей. Но если он меня и не застанет, то ничего страшного — он все равно уже знает мой номер телефона в Тарасове. Только про свою профессию я ему ничего не рассказала. Он вчера замучился спрашивать, кем я работаю и по каким таким делам приехала в Мырино, но я была непреклонна — молчала по этому поводу, как рыбка. Откуда мне знать, как он отреагировал бы на мое заявление, что я частный детектив. Вдруг ему было бы неприятно знать о моей настоящей профессии. Взял бы и убежал сломя голову. Конечно, я не верю в это, но все равно считаю: не надо пороть горячку и сразу же отпугивать от себя людей. А тем более столь приятного мужчину. Потому и решила, что говорить об этом рано. Я вспомнила про Алексея и подумала: вот будет смешно, если он сейчас заявится. Тогда придется объяснять — по крайней мере Ксении, ведь это ее дом, — что он тут делает и зачем зашел. — Ну а что, друг тот Сашин не появлялся больше? — осторожно спросила я у Кати. Мне не хотелось напрямую говорить, кого я имею в виду. Но она и так поняла, что я тем типом с пистолетом интересуюсь. — Нет. Больше я его не видела. И на квартире все так, как я оставила. Никто не приходил. Я вообще ее скоро перестану снимать, — тяжело вздохнула девушка, — больше незачем. И опять я погрузилась в мысли о завещании. — Слушай, — обратилась я к Ксении через несколько минут, — осенило вдруг меня. Значит, у тебя в квартире не Библию искали с этой дурацкой телеграммой? Ох, сдается мне, что все-таки ту самую копию расписки, которую вы с Олегом шутя написали, искали. — Неужели? — Ксения перестала улыбаться. — Значит, на меня еще могут напасть? И на Олега тоже? — Наверное. — Значит, надо ехать в Тарасов. Как бы с Олегом не случилось чего. — Не волнуйся, скоро поедем. — Я закурила сигарету и стала пускать дым колечками. — Девушки, должны же где-то быть копии завещаний, как вы думаете? — Должны. Я не стала произносить вслух то, о чем подумала: что надо обязательно найти копию завещания Никитиной и посмотреть на него. Тогда все должно стать понятным. И нечего понапрасну голову ломать, связаны ли убийства с наследством. И как мне сразу этот вариант в голову не пришел? Тут в дверь позвонили. Ксения вскинула брови, я перехватила ее удивленный взгляд и пояснила: — Это, наверное, ко мне. Я встала и пошла открывать. На пороге стоял Алексей с букетом роз. Умеет человек ухаживать. Собственно, мне цветы ни к чему, но все равно приятно. — Проходи, только я не одна. — С кем же? — чмокнул меня в щеку мой новый друг. — С подругами. — Нет ничего коварнее подруг, — шутливым тоном произнес он. Мы прошли на кухню. Я снова поймала удивленный взгляд Ксении, но ничего говорить ей не стала. — Знакомьтесь, — начала я представление, одновременно ставя цветы в вазу, — это Алексей… — Тут я запнулась, потому что поняла — мне неизвестна его фамилия. Разве когда-нибудь такое со мной случалось? — Очень приятно, — промурлыкали девчонки. Видно, и на них этот мужчина произвел впечатление. — Это Ксения — хозяйка дома, а это Катерина, — представила я женскую половину. Мы сели за стол, а Смолькина принялась хлопотать. Ведь гостю надо и чашку подать, и тарелку, и чаек по-новому заварить, и самый лучший кусочек торта отрезать. Я сидела и смотрела на Алексея, слегка прижмурив глаза, чтобы не ослепнуть от его замечательного вида и обаятельнейшей улыбки. — Как там погода? — спросила Ксения. — Мы скоро в Тарасов поедем. Дождь не собирается? Я вспомнила, как вчера познакомилась с Алексеем. Именно под дождем. — Да нет, — ответил единственный на данный момент на всю нашу женскую компанию кавалер. — Небо, кажется, проясняется, хотя облачность обещали переменную. — Вот оно как, — покивала головой Смолькина. Я поняла, что она специально меня подкалывает, разговаривая так с Алексеем. Но мне это было только приятно. — Кушайте, — Ксения поставила чай и наконец села, подперев голову руками. Алексей с аппетитом начал есть торт, а мы втроем сидели и смотрели на него. Удивляюсь, как он не подавился. А он успевал нам еще рассказывать о новостях, как местных, так и мировых. Девчонки хохотали, и я вместе с ними. Неожиданно Алексей повернулся ко мне и сообщил: — Боюсь показаться настырным, но я, Танечка, видел сегодня здесь, в Мырине, того самого парня с твоей фотографии. У меня вообще хорошая зрительная память, но я специально его хорошо рассматривал, чтобы не ошибиться. Так что сдается мне, знакомый твой не умер. — С какой фотографии? — позеленела Смолькина. — Игорь? — посмотрела она на меня. — Да. Вот, Алексей утверждает… — пожала я плечами. И тут Ксения упала в обморок. * * * Я искала аптечку, но не могла ее найти. Алексей отнес Смолькину на кровать. Катерина открыла форточку и принесла воды, чтобы побрызгать на лицо. Нашими общими стараниями Ксения пришла в себя. — Ты чего? — накинулась я на нее. — Напугала нас до смерти. — Значит, это правда, что Садомцев не погиб, — спокойно произнесла Ксюша. — Дайте мне фотографию, — попросил Алеша, — я еще раз посмотрю. Но мне кажется, что это он. — Это точно он, — сказала Ксения. — Почему ты так думаешь? — Я не поверила своим ушам. — Я тоже видела его вчера. У больницы. Но я подумала, это просто очень похожий человек, — призналась Смолькина. — Я видела его всего несколько секунд, а потом его лицо перекрыла толпа. — А почему ты мне сразу не сказала? — забеспокоилась я. — Почему? Если бы Алексей ничего про него не сказал, мы бы так и не знали, что он жив. Разве можно скрывать такие важные вещи? — Я решила, что ошиблась, — со слезами на глазах проговорила Ксения. — Я не хотела выглядеть смешной. Я же знала, что Игорь погиб. Ты бы сочла меня просто ненормальной, если бы я сказала, будто видела его. — Я бы подумала, что ты просто ошиблась. Только и всего. Зато у меня отложилось бы в голове и обратное. Информация, так сказать. Я бы предполагала — Игорь, может быть, и жив. — Да перестаньте вы ругаться! — перебил нас Леша. — Ну что теперь об этом говорить? Поздно. Зато теперь мы выяснили — он жив. Радуйтесь и постарайтесь найти своего друга. — Неизвестно еще, друг ли он, — вдруг злобно заявила Смолькина. — И Олега, значит, тоже он? — Ксения, — напомнила я ей, — мы не одни, не забывай. Слушай, ты извини… — обратилась я уже к Алеше, — но сейчас тебе лучше уйти. А завтра позвони мне в Тарасове, ладно? А то у нас тут, сам понимаешь… — Ну, конечно. Нет проблем, — Алексей улыбнулся и пошел одеваться. — Тебе не стыдно? — упрекнула меня Смолькина. — Нет, — твердо ответила я. Я проводила Лешу, закрыла за ним дверь и вернулась в спальню, где на кровати все еще лежала Ксения. Катерина не разрешила ей встать. — Ну и что ты думаешь? — спросила я. — Не знаю. — И как я сама, дура, не догадалась? Мне ведь столько знаков было, — вспомнила я сон. — А еще, представляете, — начала я рассказывать, — буквально позавчера возвращалась домой поздно, так там моя соседка с кошкой своей лобызалась в подъезде. Кошка у нее убежала. Соседка ее мертвую на свалке увидела, а потом выяснилось, что там была не Антилопа, а другая. — Что у вас там за антилопы? — переспросила Катерина. — Да так кошку соседскую зовут. Вот он — знак. Значит, в машине был не Садомцев, а другой. Он и погиб. — Но я ведь его видела, как он в машину садился… — задумчиво произнесла Ксения. — Правда, со спины. Но он так похож… — Похожую спину найти нетрудно, — заметила я. — Все равно. Я была уверена, что это Игорь. — Раз Игорь вам не показывался, то он сам этот взрыв и устроил, — решительно сказала я. — Специально. Чтобы вы решили, будто это он погиб, и больше о нем не вспоминали. Тогда получается — убивал тоже он, — последние слова я добавила очень тихо, почти шепотом. — Ужас, — тоже прошептала Смолькина. — Слушай, — обратилась я к ней, — а как же на похоронах? — Так ведь хоронили его в закрытом гробу. После взрыва почти все сгорело. И тело тоже. К тому же я видела, как Игорь садился в машину, сказала об этом и в милиции, поэтому его смерть ни у кого сомнений не вызывала. Ксения была почти в шоке, но он выражался на этот раз не бурно, а наоборот — в заторможенности. Она все время повторяла одно и то же: — Получается, что так. Нет. Я не верю… — Да покажите мне этого монстра! — вмешалась в разговор Катя. — А то я только слышала про Садомцева, но никогда его не видела. У вас ведь есть фотография? — Да. — Я встала и пошла за сумочкой. — Не верю… — доносилось из спальни. Я нашла фотографию, еще раз сама на нее посмотрела. Неужели это все-таки действительно он? Значит, наследство не такое уж маленькое. И ведь надо! Он заранее свой план составил. Ксения говорит, что эти расписки он давно придумал. Еще до смерти Зинаиды Петровны. Больше полугода назад. Наверное, как узнал про болезнь учительницы, как завещание посмотрел, так и стал претворять в жизнь свой план. Брата приплел. Все себе хотел загрести. Ну и дела… Убить своих друзей! Столько с ними всего пережито, испытано. Вместе росли, доверяли друг другу тайны. И вдруг так поступить… Одного стукнуть в подъезде по голове, другого отравить в его собственном доме. Кстати, теперь становится понятным сообщение на автоответчике Ксении. Павел ей позвонил и хотел сказать что-то приятное. Хотел удивить. Значит, он просто увидел Игоря и обрадовался тому, что тот жив-здоров. Видимо, Садомцев сумел запудрить ему мозги, поэтому по телефону Павел говорить о встрече не стал. А потом уже не мог. Игорь его отравил за дружеской рюмочкой. На самом деле невероятно. В том смысле, что не верится. Я понимала, что Ксения, наверное, сейчас вспоминает то же самое и приходит к тем же выводам. Я — человек со стороны, и то мне страшно от такого коварства. А она столько с ним дружила. Как она это переживет? Единственное, что Игорь не смог до конца сделать, это убить и Ксению тоже. И Олега. Пожалел? Или боялся попасться? Собственно, все наследство ведь ему перешло. Только копию искал. А если бы он на Ксюшу нарвался? Что бы он тогда ей сказал? — Ты где там застряла? — послышался голос Катерины из спальни. — Найти фотку не можешь? — Иду. Когда я вошла в комнату, Ксения лежала на кровати с открытыми глазами и тупо смотрела в потолок. Почти так же, как в больнице, когда я увидела ее первый раз. Тогда она тоже думала об Игоре. О его смерти. И теперь думала о нем. Только на этот раз о его волшебном воскрешении. Но с таким же отчаянием. — Покажи, — протянула руку Катя. Я подала ей фотографию. — Так ведь это и есть друг Саши. Именно он пистолет мне и оставил. — Ты уверена? — удивленно протянула я. Уж сколько я за сегодняшний день удивлялась. Думала, что больше не смогу. А вот, однако, нашлось еще то, что снова заставило сердце стучать быстрее. — Как пить дать. * * * Ксения не слышала, что сказала Катерина. Наверное, это и к лучшему, тем более что я ей не рассказывала историю про пистолет. Теперь сходилось многое. Значит, мне просто необходимо выяснить, что именно было в завещании Никитиной. Сегодня уже поздно. Жаль, не успею ничего предпринять. Но зато у меня в голове мелькнула замечательная мысль. Можно узнать, у кого хранятся ключи от дома Зинаиды Петровны, и посмотреть его. Быть может, в нем самом я увижу интересное и полезное. Я ведь умею замечать то, чего не видят другие люди. — Знаешь что, я лучше пойду, поздно уже, — как будто прочитав мои мысли, сказала Катерина. — Ладно. Если что, я к тебе загляну, — на всякий случай предупредила я. — Ты дома будешь? — Да. Куда ж мне деваться? Ксения тихо попрощалась с Катей, и я проводила ее до дверей. — Значит, это именно он дал тебе пистолет? — спросила я еще раз, уже стоя у порога. — Да. — Вспомни, пожалуйста, что именно он тебе говорил. Как объяснил, для чего тебе может понадобиться пистолет? — Он сказал, что есть одна любопытная женщина, которая портит ему и, в принципе, Саше тоже карты. Ну, он так выразился. Я даже так поняла, что вроде бы Саша из-за нее погиб. — Вот оно как? А откуда он вообще мог знать, как погиб твой Александр? Он что, был вместе с ним? — Не знаю. Я вообще ни о чем его не спрашивала. Только слушала. Собственно, — сказала Катерина, — я и не собиралась пользоваться этим оружием. Просто так получилось. Сама не знаю, что на меня нашло. — С другой стороны, если бы ты не наставила на меня пистолет, я никогда не узнала бы про его существование, — решила я извлечь из этого и вправду неприятного случая хоть какую-то пользу. — Правду говорят — нет худа без добра, — согласилась со мной Катя. — И он у вас тут жил одно время? Да? — Я вспомнила про то, что, по словам Кати, Игорь жил в квартире, которую они с Сашей снимали. — Кстати, теперь становится понятной и фраза Саши, когда он сказал о возвращении друга. — Наверное, — согласилась девушка и сделала шаг за порог. — Ладно, пока, — махнула я ей рукой и закрыла дверь. Я подошла к окну и стала смотреть, как Катерина удаляется по дороге. На улице уже стемнело, и была видна только ее тень. Где-то вдалеке горел фонарь, и я порадовалась тому, что тут не совсем темень непроглядная. За себя мне никогда не страшно, а вот за других всегда переживаю. Я пошла к Ксении с твердым намерением вывести ее из состояния депрессии. Мне нужна ее здравая голова. У меня сейчас слишком много проблем, не хочется заниматься еще и ее эмоциональным здоровьем. Все силы надо направить на одно. — Ну хватит лежать. — Я включила в комнате общий свет и выключила ночник, который стоял на тумбочке. — Давай лучше думай, как выбираться из сложившегося положения. Из всего, о чем мы тут говорили, получается, что Садомцев сейчас в Мырине. Тут мне стало не по себе от собственных слов. Это что же получается? Игорь, если верить словам Алексея, находится здесь, в городе. А где он может прятаться? Или, скажем, где он ночевать будет? Ну, конечно: в той Катиной квартире, больше ему негде остановиться. Ну, разумеется, это по моим расчетам. А что из этого следует? То, что сегодня я могу его поймать. Мне стало жарко. Я понимала: прямого доказательства вины Садомцева у меня пока на руках нет. Но это уже дело техники. Найду завещание, посмотрю его, и тогда, думаю, все встанет на свои места. Это я сделаю завтра. Ну а взять Садомцева можно и сегодня. Даже без милиции обойдусь. Только Ксению мне с собой не надо брать. Пусть дома сидит. Но тогда ей и говорить нельзя, на какое дело я иду. Эх, не надо было произносить последнюю фразу, напоминать Ксюше о том, что ее школьный друг сейчас в Мырине. Если до нее дойдет факт присутствия в городе Игоря Садомцева, это может плохо кончиться. Она, возможно, испугается и захочет срочно уехать в Тарасов. А мне это пока не с руки. Но на мое счастье, Смолькина либо не слушала, о чем я ей говорила, либо просто не слышала. Это хорошо. — Тебе не лучше? — с надеждой спросила я. — Мне нормально, — не сразу, а секунды через три ответила Ксения. — В общем, мне надо выйти прогуляться, — как можно беззаботнее сообщила я, — а ты дома побудь и не выходи никуда. У вас тут, я смотрю, с фонарями не дружат. Улицы почти не освещены. — Куда ты собралась? — Ксения приподнялась на локте и внимательно посмотрела на меня. — Мне нужно с Алексеем встретиться, — соврала я первое, что пришло в голову. И надо сказать, получилось очень даже правдоподобно. — А… — Смолькина снова легла. — Только особо не задерживайся, а то я волноваться буду. — Ну, это как получится, — улыбнулась я, радуясь, что Ксения ничего не заподозрила. — А ты меня не жди. Ложись спать. Тебе выспаться надо хорошенько. Завтра в Тарасов поедем, домой. И вообще, скоро вся эта история закончится. — Очень хочется этому верить. — А ты верь, — бодрым голосом повторила я. — Недолго осталось. Я выключила в комнате Ксении свет и пошла одеваться. Следовало одеться во все черное, чтобы меня как можно меньше было видно в темноте. На голову я повязала темно-синюю косынку, прикрыв свои белокурые волосы. Черные джинсы, куртка, кроссовки дополнили экипировку. Набор шпиона. Я надела кобуру и еще раз проверила свой «макаров». Все в порядке. Взяла я на всякий случай и наручники, чтобы можно было сковать убийцу. Еще раз посмотрела на фотографию Игоря, хотя в любом случае не ошиблась бы. Потом закрыла дверь и тихо вышла на улицу. В последний момент я взяла с собой сумку, дабы своим видом не особо вызывать подозрения. На самом деле, как-то странно выглядит человек, особенно женщина, если идет по улице без сумки. А мне нетрудно ее понести. Зачем нарушать традиции? Сначала мне надо было попасть к Кате, чтобы попросить у нее ключи от той квартиры, ведь она, к счастью, сегодня дома собиралась ночевать. Я поймала частника, правда, с большим трудом. Никто в такой час останавливаться не хотел. Пришлось пока темный платок с головы снять, чтобы уж совсем тенью не выглядеть. Увидев мои светлые волосы, смельчак все же нашелся. Я доехала до Одесской, нашла дом Катерины, поднялась и позвонила в дверь. — Здравствуйте, — сказала я высокому статному мужчине, очень похожему на Катю. Вернее сказать, это Катя на него походила, потому и сомнений быть не могло, что передо мной ее отец. — Извините за поздний визит. Катерину можно увидеть? Мне буквально на несколько минут, — пояснила я, видя, как округляются его глаза. — Проходите, — отец Кати отступил в глубь коридора. Я не стала входить, а осталась стоять на лестничной клетке. Лучше нам здесь поговорить. Через минуту вышла Катя. — Что-нибудь случилось? — сразу спросила она. — Да нет, ничего особенного. Я, знаешь, хотела попросить у тебя ключи от той квартиры, что вы с Сашей снимали. На один вечер дашь? Я сделала многозначительное лицо. Рассуждала так: если Ксения поверила, что мне надо встретиться с Алексеем, то почему бы не поверить в то же самое и Кате. Но, видно, не на ту напала. — Только не говори мне, что ты собираешься там со своим дружком ночевать, — опередив мои объяснения, с ходу заявила она. — Почему не говорить? — удивилась я. — Потому что я в это не поверю. Я все поняла. И тоже об этом думала. — О чем? — прикинулась я дурочкой. — О том, что там, наверное, сегодня ваш Садомцев ночевать будет. — Умна ты, Катюха. Что ж. Только ключи не забудь дать. — Подожди. Скоро она вышла и подала мне ключи. Я спросила на всякий случай адрес квартиры, так как не очень хорошо помнила дорогу. Катя предложила меня проводить, но я наотрез отказалась, сказав, что найду сама. На том и расстались. Пошла я тем же путем, каким шли мы с Катериной в прошлый раз. В таких случаях меня всегда выручает профессиональная память. Тогда я специально ничего не запоминала, приметы машинально откладывались в голове, и сейчас я их узнавала. Вспоминала вывески, скверики, расположение домов. Я знала, что иду правильно. Сердце мое было не на месте. Мне очень хотелось встретиться с этим мерзавцем Игорем и поговорить с ним один на один. Потом, конечно, я сдам его Мельникову, но все же сначала хотелось, чтобы он и от меня кое-что выслушал. Интересно, а Садомцев меня знает в лицо? Об этом я как-то не думала раньше. А деталь немаловажная. Если он меня не знает, то я могу запросто заявиться в квартиру как знакомая Кати, которой она дала ключи. Но если он сразу поймет, кто я такая, тогда будут, естественно, осложнения. Но к ним я всегда готова. А сейчас особенно. Да, правда, чего вдруг я так волнуюсь? Ситуация складывается гораздо более выигрышная, чем для Садомцева. Я ведь приду внезапно. Не думаю, что он сидит и меня ждет. Путь мой подходил к концу. Я увидела дом. Все окна в нем были темными, кроме одного на пятом этаже. Но это точно не то окно. Этаж не совпадает. Я стояла и пыталась представить себе, куда выходят окна той квартиры. По всем подсчетам получалось, что на эту сторону. Этаж второй. Я отсчитала от конца второе окно — помнится, под ним еще крыша магазина была — и всмотрелась в него. На какую-то секунду мне показалось, что внутри мелькнул какой-то отблеск. Может, свечи? Наверняка Садомцеву не хочется выдавать свое присутствие, вот он и сидит со свечой. Больше ничего не заметив, я надела платок и начала подниматься по лестнице. Пистолет вынимать я пока не стала. Решила все же разыграть ситуацию, что Катя мне, ее знакомой, дала ключи. Я подошла к двери и сначала послушала. Тишина. Я осторожно вставила ключ в замок и повернула два раза. Замок предательски щелкнул. А потом еще и дверь заскрипела, когда я стала ее открывать. Тянуть больше не имело смысла — излишняя осторожность сейчас могла, наоборот, только вызвать подозрения, если внутри кто-то есть. Я захлопнула дверь, наткнулась в коридоре на непонятный предмет, специально громко выругалась, чтобы меня было слышно, а потом стала искать выключатель, комментируя свои действия словами. Наконец мне удалось найти его, и я включила свет. В тот же момент я услышала в комнате шум. Кто-то опрокинул стул. Я мигом оказалась там. Было темно, но пахло только что горевшей свечкой. Я увидела, как чья-то тень дергает оконную раму. Я ринулась, хотела остановить этого человека и тут снова споткнулась. Да так сильно, что даже упала. Я услышала, как человек спрыгнул на железную крышу магазина внизу. Раздался грохот. Именно в тот момент я вскочила и подбежала к раскрытому окну. Не выжидая, одним прыжком тоже оказалась на крыше. Человек стоял не двигаясь, очевидно, придумывая, как спуститься вниз. Я бросилась к нему и крепко схватила его за куртку. Потом дернула на себя, опрокинула на спину, села сверху и с большим удовольствием врезала ему прямо в нос. Человек схватился за лицо, а я без промедления надела на его любезно сложенные руки наручники. — Попался, голубчик, — удовлетворенно произнесла я. — Таня? — услышала я в ответ, и голос показался мне очень знакомым. Я встала и потянула мужчину за руки, чтобы он тоже поднялся. Он совсем не сопротивлялся, а даже, наоборот, услужливо делал все, что я от него хотела. Мы влезли обратно в комнату, я толкнула его на диван, закрыла окно и наконец включила свет. — Привет, — на диване, откинув голову на спинку, чтобы приостановить капающую из носа кровь, держа скованные руки перед собой, полулежал… Алексей собственной персоной и удивительно мило мне улыбался. — Я так рад тебя видеть. Глава 14 Я застыла в немом изумлении. Уж кого я не ожидала сейчас перед собой увидеть, так это его! — Что ты здесь делаешь? — спросила я, оглядываясь одновременно по сторонам. На табуретке около дивана стояли початая бутылка водки, два стакана, а на полу возле нее — открытая банка с солеными огурцами. — А мы тут выпивали… — пьяненько сообщил Алексей. — С кем? С Садомцевым? А где он сейчас? — Выпрыгнул в окно и убежал. Я хотел за ним, но не успел. Ты меня поймала. — Алексей расплылся в счастливой улыбке. Сейчас в его сильной крепкой фигуре было что-то смешное. А может, это идиотское выражение лица производило такое впечатление. — Как могло получиться, что вы с ним пили вместе? — Я села рядом и открыла ключом наручники. — Объясни мне, а то я не понимаю. — Я ушел от вас и по дороге опять встретил этого типа. Я по вашему разговору понял, что у вас к нему какие-то претензии. Поэтому он меня и заинтересовал. Я за ним пошел. Мы зашли в бар. Он сел за стойку, и я тоже. Короче, там мы выпили и познакомились, но про вас я ни слова ему не сказал. Просто хотел узнать, где он живет. Специально, чтобы потом устроить вам сю-юрпри-и-из. — Леша специально растянул последнее слово. — Сюрприз получился. Иди умойся, а то на тебя страшно смотреть. Я помогла ему умыться, потом мы снова уселись на диван, и я продолжила свои расспросы. — Ты правда не говорил про нас? — Нет, — заверил Алексей. — Ну а как же так получилось, что он тебя с собой пригласил? — Я сам напросился. Да, видно, и ему скучновато было, раз он решил меня позвать. Только предупредил, что свет включать нельзя, а то ревнивая жена увидит, прибежит и орать будет. Он сказал, будто живет напротив в доме, а эту квартиру они с женой сдают. Но я ему все равно не поверил. Он назвался Сашей. А я ведь уже знал, что это неправда, что его зовут Игорь. Но мне без разницы, как к нему обращаться. Саша так Саша. — А о чем вы говорили? — О жизни, о коварных женщинах. — Леша обнял меня и прижал к себе. — Осторожно, ты меня испачкаешь, — сказала я, отодвигаясь. — У тебя весь пиджак в крови. — А кто постарался? Хорошо, нос не сломала, — Алексей аккуратно потрогал его. — Странно, что не сломала, — в ответ сказала я. — Обычно у всех после такого удара ломались. — Слушай, а где ты так драться научилась? — Глаза Алексея начинали немного проясняться. — Где надо. Ты многого про меня не знаешь. Но ты молодец, — похвалила я Лешу. — Молодец, что не сказал про нас ничего. Только он все равно, наверное, заподозрил. Иначе непонятно, чего это он в окно дернул? Нервы сдают. Этот человек, между прочим, убийца. — Да ты что? — Алексей снова обнял меня и положил мне голову на плечо. — Вот так бы и спал. — Нет, давай-ка, отправляйся восвояси. Хватит, на сегодня нагостился. Надеюсь, провожать тебя не надо? — Надо. Я сам не дойду. — Ладно притворяться! — Правду говорю. Наверное, проводить его на самом деле не помешает. Если милиционер какой-нибудь припозднившийся увидит моего героя в таком виде, то непременно заберет. Ладно, провожу мужчину моей мечты до гостиницы, а потом домой пойду. Жаль, Игоря не удалось поймать сегодня. Но я все равно его вычислю. Алексей встал, прошел в коридор и уставился в зеркало. В тот момент, пока он себя детально изучал, я была еще в комнате и случайно увидела на тумбочке папку. И тут сердце мое екнуло. Не было этой папки в то наше посещение этой квартиры с Катей, поклясться могу! И, наверное, папка принадлежит не Леше, иначе бы он сейчас взял ее, прежде чем выйти в коридор. Остается одно — ее оставил Садомцев, если я правильно все рассчитала. Впрочем, Алексей опознал его. Я подошла к тумбочке, ловким движением запихала папку себе за пояс джинсов и застегнула куртку. Алексей не заметил. Он был очень увлечен своим носом, что мне оказалось только на руку. Потом мы закрыли квартиру и пошли пешком до гостиницы, потому что машин уже совсем не было. Идти пришлось довольно долго. Приблизительно через час я завела Алексея в холл и попросила администратора помочь человеку, на которого напали хулиганы на улице. — А все-таки где ты так научилась? — спросил Алексей. Пьяным он больше не выглядел. — Это длинная история. Но обещаю, что обязательно тебе ее расскажу. Только не сегодня. — А почему нет? У меня замечательный номер. Душ есть, кровать большая, — он не выпускал моей руки. — Потом. Пока, — я вытянула ладонь и помахала ею в воздухе, прощаясь. — Завтра мы в Тарасов едем. Позвони. Теми же ночными улицами я возвращалась домой. Я понимала, что в папке может быть ценная для меня информация, и потому спешила. Почти в полной темноте я приблизилась к двери дома и почти уже сунула ключ в замочную скважину, как вдруг услышала шелест в кустах рядом со мной. Там определенно кто-то был. Я сделала вид, что никак не могу открыть дверь, стояла крутила ключ, а сама вся приготовилась к нападению. Но его не произошло. — Наконец-то ты пришла, — услышала я за спиной голос Кати. Она вылезла из кустов. — А я там на лавочке сидела. Ксении нет, что ли, дома? — Ты как оказалась здесь? — Говорю, тебя жду. — Зачем? — Хотела узнать, как у тебя дела. Ты же пошла встречаться с Садомцевым, вот мне и интересно, чем закончилась ваша встреча. Я открыла дверь, и мы вошли в дом. Раздевшись, мы прошли на кухню. — Я его не видела. — Я подала сигарету Кате и взяла себе. — А я видела, — огорошила меня Катерина. — Все его видят. Только мне никак не удается, — взмахнула я руками. — Где ты его увидела? — Я пошла за тобой. Не могла спокойно сидеть дома, зная, что ты там с этим человеком один на один. И каково было мое удивление, когда я, подойдя к дому, еще издалека увидела, как из окон нашей квартиры выпрыгивает человек. Я угадала его сразу. Да и кто еще мог оттуда прыгать? Он спрыгнул на землю и побежал. А потом из окна еще один полез. Потом ты. Но я сразу поняла, кто первый. Я его угадала. — И что? Ты побежала за ним? — Я вышла в коридор и вынула папку из-за пояса брюк. Она мне мешала. Положила ее во встроенный шкаф с вещами. — Хотела, но ему повезло. Мимо проезжала машина, и он остановил ее, сел и уехал, — совсем рядом звучал голос Кати. — Глупая. Он же столько человек убил. Тебе не надо было и пытаться его догонять, — стала я учить Катю уму-разуму. — Все, давай-ка собирайся домой. Или, если хочешь, здесь ложись спать. Поздно уже. Все разговоры переносятся на завтра. Мне очень хотелось побыстрее остаться одной и посмотреть содержимое папки. Вот я и стала укладывать Катерину. Она, видимо, поняла, что спорить со мной бесполезно, и послушно пошла в комнату, где спала Ксения. — А ты не собираешься спать? — спросила меня Катя. — Мне еще подумать надо. Ложись. * * * Я села на табуретку в кухне и прикурила сигарету. Пусть сначала все заснут, тогда я смогу спокойно посмотреть папку. Сама не знаю, почему я медлила. Наверное, оттягивала удовольствие. Но был еще и страх. Вдруг там будет совсем не то, что я ожидаю. Впрочем, не стоит мне расслабляться. Даже если это не документы Садомцева, то все равно он от меня уже никуда не уйдет. Большая часть работы выполнена. Я знаю, кто убийца, осталось только это доказать. Я затушила сигарету, принесла папку и раскрыла ее уверенным движением руки. В ней действительно лежали бумаги. Их было немного, а точнее — шесть листков. Я стала их просматривать. Первая страница не имела для меня никакой ценности. Это было завещание какого-то незнакомого мне мужчины. Следующий лист содержал адреса разных людей в Тарасове, видимо, клиентов Садомцева. Опять ни одной знакомой фамилии. В общем, просмотрела все, не найдя ничего интересного. Оставался последний документ. Тут мне повезло, и я чуть не закричала от радости. Я начала читать этот листок. В нем говорилось, что Зинаида Петровна Никитина, находясь в здравом уме и твердой памяти, не имея родственников, завещает все имущество своим лучшим друзьям и бывшим ученикам: Смолькиной Ксении, Садомцеву Игорю, Мыльникову Павлу, Таганову Олегу, Пименову Николаю. Они должны поровну разделить между собой все, что оставила им завещательница. А именно: дом, четыре тысячи двести девятнадцать рублей на книжке и стоимость портсигара из чистого золота весом в шестьсот сорок восемь граммов, инкрустированного драгоценными камнями. Конечно, больше всего меня заинтересовал именно портсигар. Тут на кухню вошла Катерина. — Никак не могу заснуть, — сказала она. — И ты не ложишься. — Да вот, решила кое-какие документы посмотреть. Сейчас буду. Если хочешь, можем чаю попить. — Я стала складывать листочки в папку. Потом я отнесла ее снова в шкаф, Катя в это время ставила чайник. Мне кажется, она давно поняла, что никакая я не знакомая Садомцева, как представилась ей вначале. Но из вежливости ни разу меня не спросила об этом. И вот сейчас я решила все ей рассказать. Неудобно как-то девушку за нос водить, она стольким помогла. Да и скрывать незачем. Это только на пользу пойдет. Катя хоть удивляться не будет, а то смотрит на меня как на сумасшедшую. Жаль, что Алексея нет, а то сразу бы двоим и рассказала. Придется потом еще раз повторять. Пока пили чай, я объяснила Кате про свою истинную работу. Сказала, что именно Ксения наняла меня расследовать убийство ее друзей. А еще пришлось для очистки совести поведать и о том, что именно за мной ехал в тот трагический для него день Саша. Что это меня он столь настойчиво обгонял и мешал мне ехать, почему, собственно, и произошла авария. — Но в смерти его я не виновна, — заглянув в глаза Кате, сказала я. — Мы в гору ехали, а он снова на обгон пошел. Вот так. — Странно. Ты была свидетельницей его гибели? — переспросила она меня, и на глазах у нее появились слезы. — И ничего нельзя было сделать? — Я затормозила, чтобы он успел перестроиться, свернуть направо. Но он не смог. Все так быстро произошло. — Понятно, — опустила она глаза. — Садомцев настроил меня на то, что Александр погиб не случайно. Он считал виновной в смерти Саши некую женщину. Странно понимать, что это ты. Я никак не могу поверить. Но зачем он за тобой ехал? Да еще обгонял и мешал, как ты говоришь? — Видимо, Садомцев просил Александра, чтобы тот припугнул меня. Ничего другого в голову мне не приходит. По лицу девушки было заметно — мое сообщение потрясло Катерину. Ей трудно было переварить известие и тяжело снова вспоминать и говорить о Саше. Мы еще немного посидели, а потом я опять проводила ее в комнату и уложила на диван. Для меня оставалась только раскладушка в кладовке, но мне сегодня и этого было достаточно. Я думала, что совсем не смогу заснуть. Впрочем, пока я и не собиралась ложиться спать. Мне и самой надо было переварить новые сведения. Приготовив себе кофе, я взяла сигареты и села у окна. Смотрела на улицу и размышляла о своем. Снова поднялся ветер. Он раскачивал деревья в разные стороны, и ветки временами бились в стекло. Я строила план действий на завтра. Самое главное я знаю, значит, остаются только важные мелочи. И каждую надо хорошенько продумать, потому что именно от них зависит, поймаем мы завтра Игоря или нет. Странно все-таки: на что он рассчитывал, когда совершал все эти преступления? Неужели не задумывался о расплате? Ведь его можно вычислить. Он что, не предполагал этого? Или у него был какой-то хитрый план? Конечно, в принципе он мог получить наследство один. В завещании сказано, что оно для пятерых. Но Николая и Павла нет в живых, а Олег и Ксения отказались в его, Садомцева, пользу. Оригинал расписки Олега и Ксении наверняка хранился у него. Но как Игорь умудрился получить завещание? Официально он ведь тоже погиб. При оформлении должны были возникнуть резонные подозрения. Собственно, я не видела настоящего завещания. Оно может быть и не таким, как черновик в папке. И надо разузнать все про портсигар. Завтра же поедем в Тарасов, и я позвоню Андрею. Пусть сделает для меня последнее одолжение. Я все же разложила прямо на кухне — благо она была большая — раскладушку, постелила, легла и закрыла глаза. Я была почти уверена — Садомцев завтра или, может быть, уже сегодня отправится в Тарасов. Глаза мои слипались, и тут мне в голову пришла забавная мысль. А вдруг Игорь Садомцев в этот момент думает обо мне. Вот в эту же секунду. Я о нем, а он обо мне. Завтра мы с ним обязательно встретимся, и, я не сомневаюсь, он ответит за все свои деяния. Жалко Ксению. Ей так тяжело поверить во все это. А скоро и Олег узнает. Павел перед смертью, наверное, тоже понял все. Только Николай не увидел предательства. * * * Меня разбудила Ксения. Она стояла босыми ногами на полу и наливала воду в чайник. Я открыла глаза и не сразу поняла, почему нахожусь на кухне, но не в сидячем положении, а в лежачем. Потом все вспомнила и вскочила в один миг. — У нас сегодня столько дел, — гаркнула я так громко, что Смолькина выронила крышку от чайника из рук. — Ты чего такая радостная? — тихо спросила она. — Сегодня мы поймаем Садомцева. — Мне очень хочется посмотреть ему в глаза, — зло сказала Ксения и зажгла газ. — Пусть расскажет, как это он так здорово все придумал. — Я думаю, у тебя будет такая возможность. Потом проснулась Катерина. Мы сидели на кухне, завтракали. Я не стала говорить, что нашла папку. Решила оставить это на потом. А пока задам-ка лучше несколько интересующих меня вопросов. — У вашей Зинаиды Петровны была какая-нибудь дорогая вещь? — спросила я у девушек. — Не знаю я ничего, — отмахнулась Ксения. — Я тоже, ты уже спрашивала, — кивнула Катя. — А почему ты снова об этом говоришь? — вдруг подняла глаза Смолькина. — Ты узнала новую информацию? — Пока ничего сказать не могу. Но как только, так сразу, — улыбнулась я. — Мне не нужны никакие деньги. Это все просто ужасно, — расстроилась Ксения. — Все, давай собираться в Тарасов, — остановила ее я. А то опять сейчас расклеится. Мы быстро собрались, распрощались с Катей, обещали ей позвонить, когда все будет закончено, и рассказать. — А лучше сами приезжайте, — сказала Катерина. — Мне будет приятно с вами встретиться. — Пока, — помахала я ей в окошко рукой, развернулась и вывела машину на дорогу. Ксения молчала до самого Тарасова. Только сначала сказала о том, что не знает, как обо всем сообщит Олегу, а потом замолкла. Я тоже не стремилась разговаривать, так как думала о завершении дела. Мне оставалось непонятным только одно: где, собственно, находился тот золотой портсигар? Об этом в наброске завещания не было сказано. Но ясное дело — не дома у Никитиной, иначе бы о нем многие знали. Странно еще и то, что никто из соседей и знакомых не знал о нем. Все-таки не просто коробочка. Столь ценная вещь не могла остаться незамеченной и не поднять вокруг себя ажиотаж. Думаю, в настоящем завещании было сказано, где он. Садомцев это знал давно, поэтому он сейчас в более выигрышном положении, чем мы. Все-таки он нотариус. Да, и он мог как-нибудь повернуть дело в свою сторону, у него же юридическое образование. Значит, первым делом надо прочитать настоящее завещание, то есть его последний вариант. В Тарасове я завезла Ксению домой, а сама быстро поехала к Мельникову. Мне повезло — он был на месте. — Слушай, — даже забыв сказать «здрасьте», кинулась я к нему, — ты можешь запросить копию завещания? Тебе могут ее предоставить? — Не понял, — Андрей, похоже, еще не проснулся. — Кофе у тебя есть? — Есть. — Давай попьем, заодно тебя разбудим. — Я вставила вилку электрического чайника в розетку и повернулась снова к Андрею. — Садомцев составлял завещание Зинаиды Петровны Никитиной. Она жила в Мырине. Умерла. Мы можем каким-нибудь образом найти копию ее завещания? — Для тебя, Танюша, мы можем все. — Мне надо немедленно. — Давай рассказывай, — сказал Мельников, доставая из тумбочки кофе и догадываясь, что я, похоже, заканчиваю это дело. — Сначала позвони куда надо. — Где работал твой Садомцев? Кстати, это тот, что в машине взорвался? — Он самый, голубчик. Я сказала Мельникову, в какой фирме работал Садомцев, и он начал звонить куда-то по своим каналам, чтобы достать разрешение на получение копии завещания, которое хранится в фирме. Андрей ведь еще не знал о воскрешении Садомцева. Перебивать я его не стала. Просто спокойно подождала, когда Андрей закончит разговор. Он заручился разрешением своего начальника, так как я пообещала благополучный исход. Даже поклялась в этом. Дело не прогорит, и уже сегодня все будет известно. Потом Мельников попросил прислать ему текст завещания по факсу. — Теперь я тебя слушаю, — сказал он. — Дело в следующем, — начала я. — Садомцев инсценировал свою смерть. Но не просто инсценировал — погиб другой человек. Вообще, на его совести столько смертей, что мне страшно становится. Я рассказывала Мельникову новости целый час, если не больше. Он внимательно меня слушал и качал головой. После пяти, наверное, чашек кофе и несчитанного количества сигарет он вздохнул и сказал: — Молодец, Иванова, хорошо поработала. Только как ты собираешься его ловить? — Мы узнаем из завещания, где хранится этот самый портсигар. И будем его выслеживать по следам. Кстати, позвони какому-нибудь специалисту. Спроси, известно ли что-нибудь про портсигар из чистого золота в шестьсот сорок восемь граммов весом да в придачу с драгоценными камнями. И сколько примерно такая вещица может стоить. Андрей позвонил. Разговаривал он очень долго. Потом, положив трубку на место, посмотрел на меня и сообщил: — Это на самом деле очень дорогая вещь. И могу сказать тебе, где она хранится. — Да? — Я даже вскочила с места от нетерпения. — Да. Он сейчас находится в нашем художественном музее. Там работает постоянно действующая выставка, посвященная Великой Отечественной войне. Этот портсигар принес как трофей с войны Николай Гаврилович Никитин. — Наверное, муж Зинаиды Петровны, — перебила я. — Но его сегодня должны забрать. Этот Денис Самсонович, с кем я сейчас разговаривал, сказал: вчера утром портсигар был на месте в экспозиции, но приходил человек и предупредил о том, что забирает его, и он не знает, отдали его или нет. Все бумаги на передачу были готовы еще вчера. — Быстро работает. Боюсь, что Садомцев уже забрал портсигар. Какой! Утром был здесь, а во второй половине дня в Мырине. Шустрый. Суетится. Оно и понятно. Давай быстро поедем туда, — предложила я. — Зачем ехать? Можно просто позвонить. — Действительно. — Я закурила сигарету и прислушалась к телефонному разговору Мельникова. Мне стало понятно, что портсигар забрали, и я возмутилась: — Как же так можно? Такая дорогая вещь, и отдали? — У него были все бумаги. Он наследник. — А как портсигар попал на выставку? — спросила я. — Никитина незадолго до смерти узнала, что музей устраивает выставку, и решила отдать его пока туда, не забыв предупредить, что потом за ним явятся наследники. Он там больше полугода и лежал. — Слушай, — дошло вдруг до меня. — Если портсигар сейчас у Садомцева, то он наверняка захочет его продать, причем подороже. Где можно это сделать? Андрей тоже вскочил. — Знаю такое местечко. Есть человек. Сейчас дам тебе адресок, сгоняешь. Мы потушили сигареты, Мельников набросал мне планчик, как добраться до места, и я бросилась к выходу. Я села в машину и понеслась. Тот район был мне немного знаком, и потеряться я не боялась. В общем, минут через пятнадцать была на месте. Мельников предупредил, что это контора очень известного скупщика. Если кому и можно предложить купить такую дорогую вещь, как золотой портсигар, то только ему. Я медленно спустилась по лестнице в полуподвал. Открыла дверь, звякнул колокольчик, и я вошла внутрь. — Доброе утро, Лев Семеныч, — любезно поздоровалась я с хозяином. — Мне Мельников посоветовал к вам обратиться. Знаете такого? — Доброе, — удивленно ответил тот. — По делу или как? — Так вы знаете Андрея Мельникова? — снова задала я вопрос, потому что не люблю, когда мои фразы остаются без должного внимания. — Да. — У нас мало времени, — сказала я, наклонившись к стойке. — Вам не приносили немецкий золотой портсигар с камнями? Только отвечайте быстрее, меня там рота солдат ждет. — Рота? — Предлагали? — Вчера приходил молодой человек, все документы показывал. Там все чисто, — захлопал глазами Лев Семенович. — Ну? — мое терпение кончилось. — Сегодня с самим предметом придет. — Во сколько? — Не знаю. — Спасибо. Я с вами не прощаюсь. — Я вышла на улицу и стала прикидывать, как лучше поступить. Собственно, по большому счету, захватывать Садомцева с портсигаром не за что. Тут действительно по бумагам все чисто. С другой стороны, он — убийца. Отпечатки пальцев на стакане в квартире отравленного Павла Мыльникова были? Были. Просто никто не знал, кому они принадлежат. Могу поспорить на что угодно, обнаруженные пальчики окажутся именно Садомцева. И сам факт, что он не погиб, хотя заставил всех так думать, тоже о многом говорит. Ксения и Олег тоже могут рассказать, каким способом была получена расписка, отдающая права владения Садомцеву. Следовательно, надо просто брать его вместе с портсигаром и везти в милицию. И свидетелей приглашать. А там поднажать на Садомцева. Если провести все профессионально, то он должен признаться. Я заставлю его сделать это. От волнения я чуть ли не каждую минуту смотрела на часы. Он должен прийти, уверена. Я немного отошла в сторону и села на лавочку. Так. Надо успокоиться. Никуда Садомцев от меня не денется. Сейчас спокойненько с ним поговорю и доставлю куда надо. На самом деле, что это я разволновалась. Пусть он беспокоится. И тут я увидела его. Узнала сразу. Он шел быстрым шагом. В руках у него ничего не было. Наверное, спрятал портсигар во внутренний карман плаща. Я встала и пошла наперерез. К лестнице мы подошли одновременно. Он скользнул по мне взглядом и хотел продолжить путь, но тут, видно, в его голове что-то сработало, он остановился и уже более внимательно посмотрел на меня. Мне кажется, именно в эту минуту он понял, что я пришла по его душу, как говорится. И разговор у нас пошел прямой, жесткий — Я предполагал встретить тебя, но не думал так скоро. Вблизи ты еще красивее, чем издали, — улыбнулся Садомцев. — Кое-кто хочет с тобой поговорить. Давай я отвезу тебя, — предложила я. — Нет, с тобой мне не по пути. — Ты знаешь, кто я? — Случай помог. В «Диверсии», когда я Ксению ждал, тебя рядом с ней увидел. Сидел я рядом с одним типчиком, так вот он мне и сказал, кто ты. Говорил: «Я, конечно, пьяный, и ты можешь мне не поверить, но перед нами самый лучший во всем мире детектив». Так и сказал — во всем мире. Значит, не ошибся, — снова улыбнулся Игорь. Мне так странно было на него смотреть. Я столько про него думала, слышала столько разных мнений, и наконец я вижу его, слышу его голос. Очень непонятное ощущение. Пока я об этом размышляла, Садомцев вдруг резко рванул вперед, ударил меня в живот и побежал. Я все-таки успела вовремя среагировать, немного откачнулась, поэтому удар не получился слишком сильным. Я выпрямилась, сделала вдох и помчалась следом. Буквально через минуту я уже прыгнула на спину Игоря сверху. Он упал, но очень аккуратно. Видно, боялся испортить ценную вещь, которую одной рукой прижал к груди. Я несколько раз ударила Садомцева в бок. Потом выкрутила его руки назад и защелкнула на запястьях наручники. Встала и отряхнулась. — Я, конечно, понимаю, что ты совсем не хочешь никого видеть, особенно своих старых друзей, но придется. Поднимайся. Я помогла Садомцеву встать, похлопала его по карманам. Ладонью почувствовала, что не ошиблась. Портсигар здесь. Я препроводила своего пленника в машину, села за руль и наставила на него пистолет, чтобы ему не вздумалось выкинуть какой-нибудь фокус. — Узнаешь? — Я взглядом показала на пистолет. — Именно его ты оставил Катерине, велев ей обороняться от опасной женщины. Она все подтвердит. Незаметно для Садомцева, еще не заговорив, я нажала на кнопку диктофончика, чтобы наш разговор был записан на пленку. Не помешает для доказательства его вины. — М-да… — дернул головой Игорь. — Надо было первым делом за тебя, красавица, браться. Не подрассчитал я. Ксению припугнул, чтобы не совалась, но как-то не подумал, что ты такая шустрая. Не поверил соседу по столику в «Диверсии», уж слишком преувеличенной показалась его оценка твоих способностей. Но все равно тебе не так просто будет со мной справиться, как ты сейчас считаешь и мечтаешь. Всему можно придумать разумное объяснение. — Слушай, мне так интересно… Может, расскажешь и объяснишь? — спровоцировала я Садомцева на разговор. — Да что объяснять? Ты и сама все знаешь, если сумела меня вычислить. — Ну, сделай девушке приятное. Или ты все-таки боишься меня? — весело подмигнув, спросила я. — Тебя? Не смеши. — Ну? — Да очень просто было. Никитина умирала. Это все знали. Рак у нее обнаружили и сказали, что долго не проживет. Тогда она меня попросила завещание помочь написать. Я был очень удивлен, когда узнал, какая ценная вещь у нее имеется. — И тебе, конечно, захотелось иметь ее. Самому, без друзей. — Портсигар больших денег стоит. Ими, действительно, делиться не хотелось. Я гляжу, ты очень даже хорошо меня понимаешь. Вот я и задумал план. — Ну? — Я пошевелила рукой с пистолетом. — Зря ребята не захотели расписку написать, как Олег с Ксенией. Были бы живы. Я бы тихонько наследство получил, и все. Так ведь нет. Я долго думал, как быть. Естественно, что мне не хотелось, чтобы на меня упало хоть какое-то подозрение. Поэтому первым делом я убил себя. — Молодец. — Да. Был у меня парнишка знакомый, на меня похожий. Говорю ему: надо, мол, небольшой спектакль устроить. Ты, говорю, в мою машину садись и поезжай, а к тебе девушка красивая сесть должна. Будет думать, что это я, в общем — подшутим над нею. Ну там все такое… Пивом обещал его угостить. Он и согласился. — Как легко ты человеческими судьбами распоряжаешься. — Мне стало противно: Садомцев так легко рассказывал о том, как послал приятеля на верную смерть. — Короче, если бы не ты, мой план мог бы сработать. Я бы тихонько получил наследство и уехал куда-нибудь. — Но тебе же надо было объявиться? Воскреснуть? — Проще простого. Притворился бы, что память отшибло при нападении хулиганов. Будто меня девушка какая приютила. А потом я все вспомнил и вернулся. Все решили бы, что вместо меня убили человека, а я чудом остался жив. — Может быть, не прошло бы это, — возразила я. — Пока бы все раздумывали, что к чему, я уже умотал бы с деньгами. — Ну а как же ты мог своих друзей убить? Как рука поднялась? Объясни мне, что чувствуешь, когда убиваешь? — Тебе никогда не понять, что в мире главное, ради чего мы живем. Я тоже раньше думал о красоте, о доброте. Но теперь понял. Без денег ты — ничто, полный ноль. А зарабатывать состояние годами… Очень уж долго. Я молодой. И не хочу ничего ждать. Мне надо все, и именно сейчас. Я знаю, как развернуться. Знаю, что можно сделать с такими деньжищами, как их применить. А им… — Садомцев кивнул куда-то в сторону и помолчал, — им это было ни к чему. — Ну конечно. Ладно, поехали. Надеюсь, дурить ты не будешь. — Я положила пистолет на колени, завела машину и вырулила на дорогу. — Здорово ты Смолькину и Таганова с распиской надул, — подначила я своего пленника, желая, чтобы он рассказал обо всех своих деяниях. — Они просто идиоты. Подписали бумаги, а потом я обратился к хорошо знакомому нотариусу, он мне их заверил. Проще простого. — Ты из-за этой расписки обыски у Ксении устраивал? Ведь это же только копия… — Все-то ты просекаешь! Мне совершенно не хотелось, чтобы мое имя где-нибудь фигурировало. Вот и решил даже мало-мальски опасные документы уничтожить. Но не вышло. Только поэтому я тут сейчас с тобой и разговариваю, — невесело сказал он. — Ты старался все предусмотреть. Ладно, это я понимаю. А зачем Веретенникова на меня напустил? — Ты все равно ничего не докажешь, — огрызнулся Садомцев. — Просто знать хочется. — Он должен был тебя напугать и по возможности подстроить аварию. Но получилось так, что не повезло ему. — Ты что, и вправду с ним делиться собирался? — Мне нужен был помощник в этом деле. А для этого стоило наобещать золотые горы. Наверное, отстегнул бы ему немножко, да не пришлось — все само собой устроилось. — Какие еще за тобой подвиги водятся? Звонок в больницу о заложенной бомбе тоже твой? — Мой. — Объяснишь, зачем? — Считаешь, все поддается объяснению? А вот и нет. Захотелось мне Таганова помучить. Что он чувствовал в тот момент, когда узнал о бомбе? Он ведь сам не мог убежать. Думал о смерти, вероятно, — задумчиво произнес Садомцев. — И, поди, мысленно прощался с Ксенией. — Значит, просто личная месть. Не знал, как их разлучить? Так что ж не убил? — Душевные страдания иногда хуже физических. — Ты любил Ксению? — Я и сейчас ее люблю. Какая она красивая была там, в ночном клубе… Я сразу вспомнила, как мы со Смолькиной ездили по звонку в клуб «Диверсия». — Чего ради ты так рисковал, явившись туда? Ведь Ксения могла тебя увидеть. Почему ты по телефону не мог посоветовать ей сидеть тихо? — Подумаешь, риск… А мне страшно захотелось увидеть ее. Или это запрещено? — Нет, конечно, — усмехнулась я. Мы подъехали прямехонько к зданию, где работал Мельников. Я взяла трубку сотового и набрала его номер. — Привет. Мельников, выходи, встречай своего друга, — беззаботно сказала я, постаравшись произнести фамилию Андрея так, чтобы было похоже на Мыльникова. И голову немного в сторону повернула, чтобы увидеть, как на эти слова отреагирует Садомцев. — Не может быть! — Лицо Игоря вытянулось. — Он не мог выжить. Я все рассчитал… — Он вдруг спохватился и, посмотрев на меня, спросил: — А разве Павел не умер? — Не надо задавать мне лишних вопросов. Скоро все сам узнаешь. Мельников вышел из здания и подошел к машине, возле которой стояли мы с Садомцевым. — Я старший следователь Мельников. А вы, я так понимаю, воскресший Садомцев? Эпилог Садомцеву отвертеться не удалось. Ксения и Олег рассказали все, что знали. Помогла и Катерина. Отпечатки на стакане принадлежали, конечно же, ему. А когда я сообщила о кассете, на которую был записан разговор в машине, то Садомцев и вообще больше упираться не стал. И до того было понятно, кто убийца, а тут он захотел чистосердечным признанием смягчить свою вину. Но не знаю, помогло ли это ему в данных обстоятельствах. С Алексеем мы увиделись в тот же день. К моему огромному разочарованию, рассказ о моей детективной деятельности особых волнений и эмоций у него не вызвал. Впрочем, это нисколько не помешало нашему диалогу на совершенно другие темы… А Ксения с Олегом сыграли свадьбу. Есть даже вероятность, что они все же смогут получить наследство Никитиной. Ведь Садомцев просто обманул их. Только что с ним делать? Я бы растерялась.