С о ф ь я Е г о р о в н а (протягивает руку). Если вы уж так…

Щ е р б у к (целует руку). Merci вас! (Платонову.) Как здоровье, Мишенька? Молодец-то какой вырос! (Садится.) Я знал тебя еще в тот период, когда ты на свет божий с недоумением глядел… И всё растет, и всё растет… Тьфу! чтоб не сглазить! Молодчина! Красавец-то какой! Ну чего, купидон, по военной не идешь?

П л а т о н о в. Грудью слаб, Павел Петрович!

Щ е р б у к (указывает на Трилецкого). Он сказал? Верь ему, свистуну, так без головы останешься!

Т р и л е ц к и й. Прошу не ругаться, Павел Петрович!

Щ е р б у к. Он мне поясницу лечил… Того не ешь, другого не ешь, на полу не спи… Ну и не вылечил. Я его и спрашиваю: «Зачем же ты деньги взял, а не вылечил?» А он и говорит: «Что-нибудь из двух, говорит, или лечить, или деньги брать». Каков молодец?

Т р и л е ц к и й. Для чего же врать, Вельзевул Буцефалович? Сколько вы мне дали денег, позвольте вас спросить? Припомните-ка! Съездил я к вам шесть раз и получил только всего рубль, да еще порванный рубль… Хотел его нищему дать, да нищий не взял. «Порван, говорит, очень, номеров нет!»

Щ е р б у к. И ездил шесть раз не потому, что я болен был, а потому, что у моего арендатора дочка кельк шоз*.

* кое-что (франц. quelque chose).

Т р и л е ц к и й. Платонов, ты близко к нему сидишь… Щелкни его раз от моего имени по лысине! Сделай милость!

Щ е р б у к. Отстань! Довольно! Не раздражай спящего льва! Молод еще, еле видим! (Платонову.) И отец твой был молодец! Мы с ним, с покойничком, большие друзья были. Штукарь он был! Теперь таких и нет проказников, какими мы с ним были… Эхх. Прошло время… (Петрину.) Герася! Побойся всевышнего! Мы здесь беседуем, а ты вслух читаешь! Имей деликатность!

Петрин продолжает читать.

С а ш а (толкает Ивана Ивановича в плечо). Папа! Папа, не спи здесь! Стыдно!

Иван Иванович просыпается и чрез минуту опять засыпает.

Щ е р б у к. Нет… Не могу я говорить!.. (Встает.) Его слушайте… Он читает!..

П е т р и н (встает и подходит к Платонову). Что вы сказали-с?

П л а т о н о в. Решительно ничего…

П е т р и н. Нет, вы что-то сказали-с… Вы сказали что-то про Петрина…

П л а т о н о в. Вам приснилось, должно быть…

П е т р и н. Критикуете-с?

П л а т о н о в. Ничего я не говорил! Уверяю вас, что вам это приснилось!

П е т р и н. Можете говорить, сколько вам угодно… Петрин… Петрин… Что Петрин? (Кладет газету в карман.) Петрин, может быть, в университете обучался, кандидат прав, может быть… Вам это известно?.. Ученое звание за мной до гроба останется… Так-то-с. Надворный советник… Вам это известно? И пожил побольше вашего. Шестой десяточек, слава богу, доживаю.

П л а т о н о в. Очень приятно, но… что же из этого следует?

П е т р и н. Поживите с мое, душенька, так узнаете! Жизнь пережить не шутка! Жизнь кусается…

П л а т о н о в (пожимает плечами). Право, не знаю, что вы хотите этим сказать, Герасим Кузьмич… Я вас не понимаю… Начали вы о себе, а с себя съехали на жизнь… Что может быть общего между вами и жизнью?

П е т р и н. Вот как поломает вас жизнь, потрясет хорошенечко, тогда сами на молодых с предостережением смотреть станете… Жизнь, сударь мой… Что такое жизнь? А вот что-с! Когда родится человек, то идет на одну из трех дорог жизненных, кроме которых других путей не имеется: пойдешь направо - волки тебя съедят, пойдешь налево - сам волков съешь, пойдешь прямо - сам себя съешь.

П л а т о н о в. Скажите… Гм… Вы пришли к этому умозаключению путем науки, опыта?

П е т р и н. Путем опыта.

П л а т о н о в. Путем опыта… (Смеется.) Говорите, почтенный Герасим Кузьмич, кому-нибудь другому, и не мне… Вообще бы я вам советовал не говорить со мной о высоких материях… И смеюсь, и, ей-богу, не верю. Не верю я вашей старческой, самоделковой мудрости! Не верю, друзья моего отца, глубоко, слишком искренно не верю вашим простым речам о мудреных вещах, всему тому, до чего вы дошли своим умом!

П е т р и н. Да-с… Действительно… Из молодого деревца всё сделаешь: и домик, и корабль, и всё… а старое, широкое да высокое, ни к черту не годится…

П л а т о н о в. Я не говорю вообще про стариков; я говорю про друзей моего отца.

Г л а г о л ь е в 1. Я тоже был другом вашего отца, Михаил Васильич!

П л а т о н о в. Мало ли у него было друзей… Бывало, весь двор был запружен каретами да колясками.

Г л а г о л ь е в 1. Нет… Но, значит, и мне вы не верите? (Хохочет.)

П л а т о н о в. Гм… Как вам сказать?.. И в вас, Порфирий Семеныч, плохо верю.