Шрифт:
Г л а г о л ь е в 1. Но… вы уж… Я не говорил…
А н н а П е т р о в н а. Я хочу Порфирия Семеновича слушать. Давайте бросим! Довольно.
Т р и л е ц к и й. Нет, нет… Играйте и слушайте!
А н н а П е т р о в н а. Довольно. (Встает.) Надоело. После доиграем.
Т р и л е ц к и й. Когда проигрываю, она сидит, как приклеенная, а как только начну выигрывать, у нее является желание слушать Порфирия Семеновича! (Глагольеву.) И кто вас просит говорить? Мешаете только! (Анне Петровне.) Извольте сесть и продолжать, в противном же случае я буду считать вас проигравшей!
А н н а П е т р о в н а. Считайте! (Садится против Глагольева.)
ЯВЛЕНИЕ III
Те же и В е н г е р о в и ч 1.
В е н г е р о в и ч 1 (входит). Жарко! Эта жара напоминает мне, жиду, Палестину. (Садится у рояли и перебирает клавиши.) Там, говорят, очень жарко!
Т р и л е ц к и й (встает). Так и запишем. (Вынимает из кармана записную книжку.) Так и запишем-с, добрая женщина! (Записывает.) За генеральшей… за генеральшей три рубля… Итого с прежними - десять. Эге! Когда я буду иметь честь получить с вас эту сумму?
Г л а г о л ь е в 1. Эх, господа, господа! Не видали вы прошлого! Другое бы запели… Поняли бы… (Вздыхает.) Не понять вам!
В о й н и ц е в. Литература и история имеет, кажется, более прав на нашу веру… Мы не видели, Порфирий Семеныч, прошлого, но чувствуем его. Оно у нас очень часто вот тут чувствуется… (Бьет себя по затылку.) Вот вы так не видите и не чувствуете настоящего.
Т р и л е ц к и й. Прикажете считать за вами, votre excellence, или сейчас заплатите?
А н н а П е т р о в н а. Перестаньте! Вы не даете слушать!
Т р и л е ц к и й. Да зачем вы их слушаете? Они до вечера будут говорить!
А н н а П е т р о в н а. Сержель, дай этому юродивому десять рублей!
В о й н и ц е в. Десять? (Вынимает бумажник.) Давайте-ка, Порфирий Семенович, переменим разговор…
Г л а г о л ь е в 1. Давайте, если он вам не нравится.
В о й н и ц е в. Люблю вас слушать, но не люблю слушать то, что отзывается клеветой… (Подает Трилецкому десять рублей.)
Т р и л е ц к и й. Merci. (Бьет по плечу Венгеровича.) Вот как нужно жить на этом свете! Посадил беззащитную женщину за шахматы да и обчистил ее без зазрения совести на десять целкачей. Каково? Похвально?
В е н г е р о в и ч 1. Похвально. Вы, доктор, настоящий иерусалимский дворянин!
А н н а П е т р о в н а. Перестаньте же, Трилецкий! (Глагольеву.) Так женщина лучший человек, Порфирий Семенович?
Г л а г о л ь е в 1. Лучший.
А н н а П е т р о в н а. Гм… По-видимому, вы большой женолюбец, Порфирий Семенович!
Г л а г о л ь е в 1. Да, я люблю женщин. Я им поклоняюсь, Анна Петровна. Я вижу в них отчасти всё то, что я люблю: и сердце, и…
А н н а П е т р о в н а. Вы им поклоняетесь… Ну а стоят они ваших поклонов?
Г л а г о л ь е в 1. Стоят.
А н н а П е т р о в н а. Вы убеждены в этом? Сильно убеждены или только заставляете себя так думать?
Трилецкий берет скрипку и водит по ней смычком.
Г л а г о л ь е в 1. Сильно убежден. Достаточно знать мне одну только вас, чтобы быть убежденным в этом…
А н н а П е т р о в н а. Серьезно? В вас какая-то особенная закваска.
В о й н и ц е в. Он романтик.
Г л а г о л ь е в 1. Может быть… Что ж? Романтизм вещь не безусловно дурная. Вы изгнали романтизм… Хорошо сделали, но боюсь, что вы изгнали вместе с ним что-то другое…
А н н а П е т р о в н а. Не сводите, друг мой, на полемику. Не умею спорить. Изгнали или не изгнали, но во всяком случае умней стали, слава богу! Ведь умней, Порфирий Семеныч? А это главное… (Смеется.) Были бы умные люди, да умнели бы, а остальное само собой приложится… Ах! Не рипите, Николай Иваныч! Положите скрипку!
Т р и л е ц к и й (вешает скрипку). Хороший инструмент.
Г л а г о л ь е в 1. Удачно однажды выразился Платонов… Мы, сказал он, поумнели по части женщин, а поумнеть по части женщин значит втоптать самого себя и женщину в грязь…
Т р и л е ц к и й (хохочет). Должно быть, именинником был… Хватил лишнее…
А н н а П е т р о в н а. Это он сказал? (Смеется.) Да, он любит иногда отпускать такие изреченьица… Но да ведь он для красного словца… Кстати, к слову пришлось… Кто такой, что за человек, на ваш взгляд, этот Платонов? Герой или не герой?
Г л а г о л ь е в 1. Как вам сказать? Платонов, по-моему, есть лучший выразитель современной неопределенности… Это герой лучшего, еще, к сожалению, ненаписанного, современного романа… (Смеется.) Под неопределенностью я разумею современное состояние нашего общества: русский беллетрист чувствует эту неопределенность. Он стал в тупик, теряется, не знает, на чем остановиться, не понимает… Трудно понять ведь этих господ! (Указывает на Войницева.) Романы донельзя плохи, натянуты, мелочны… и немудрено! Всё крайне неопределенно, непонятно… Всё смешалось до крайности, перепуталось… Вот этой-то неопределенности, по моему мнению, и является выразителем наш умнейший Платонов. Он здоров?