В обеих комнатах явно просматривались следы чужого присутствия. Дверцы книжного шкафа в большой комнате были неплотно прикрыты, книги на полках стояли неровно, а одна просто валялась рядом на полу. Возле компьютера стоял пустой подкассетник, все дискеты куда-то исчезли.

Алина Петровна обошла всю квартиру, заглянула и внутрь встроенного шкафа в прихожей. Особенно долго она стояла у книжного шкафа, рассматривая его содержимое и пытаясь сосредоточиться. Она старалась вспомнить, что там хранилось и чего теперь может не хватать. Затем мы прошли вместе с ней на кухню и сели за стол. Здесь, в кухне, в навесных пеналах и в посудных шкафчиках тоже, по-видимому, что-то искали: предметы, находившиеся в них, были передвинуты и стояли не на своих местах.

Алина Петровна сидела выпрямившись и сложив руки на коленях. Наконец она собралась с мыслями и начала говорить.

— Как мне кажется, ничего особенного не пропало. Я имею в виду вещи. Одежда (даже шубка норковая) и украшения вроде бы все на месте. Хотя я, конечно, не могу быть уверена до конца, только Света могла бы сказать наверняка. Что же у нее хотели найти?

— По всей видимости, тому, кто здесь побывал, больше была нужна какая-то информация, — откликнулась я. — Вы же сами видели, исчезли все дискеты. Кстати, как насчет фотографий?

— Я не нашла альбом с фотографиями, — сказала Алина Петровна. — Он у Светы был всего один: она не любила возиться с карточками, вставлять их в альбомы, и держала так, в пакетах, которые выдают в фотоателье. Так вот этот альбом куда-то пропал, а пакеты там лежат, в шкафу.

Мы снова отправились в комнату и достали несколько пачек с фотографиями. Снимки охватывали в основном период примерно последних десяти-пятнадцати лет. Там были запечатлены поездки Светланы за границу, достопримечательности, какие-то пейзажи, несколько фотографий хранили память о застольях, было несколько снимков Светы с Машей Березовской. Я попросила тетушку показать мне фотографии Славы. Она очень внимательно просмотрела все снимки. Я терпеливо ждала. Наконец она сказала мне, что не может найти ни одной фотографии этого молодого человека. Алина Петровна припоминала, что видела у Светы снимок, где они были вдвоем, но теперь не нашла его среди оставшихся. Мы еще раз перебрали фотографии, но и на них Алина Петровна не признала Славика среди присутствующих. Я отметила про себя, что ни одной фотографии Антона Сергеевича нам тоже не попалось.

Мы сложили снимки, расставили книги по местам и покинули квартиру. Алина Петровна пережила очередное потрясение и была молчаливой и подавленной. Она спросила меня, следует ли заявить в милицию о проникновении в квартиру. Я сказала ей, что можно и заявить, хотя вряд ли это к чему-нибудь приведет. Во-первых, ничего не пропало, значит, на кражу не похоже. Связать это происшествие с убийством хозяйки — нажить себе осложнения. К тому же мы уже все трогали, переставляли и рассматривали.

Я ругала себя за то, что сразу не побывала у Светы дома. Ведь Алина Петровна могла отвести меня туда совершенно легально и даже сама говорила об этом. Как ни крути, а это было моим упущением. «Непрофессионально действуешь, Таня, — удрученно думала я про себя, — за Петряевым бегала целых два дня почем зря, а в квартиру убитой по непонятным причинам женщины не удосужилась сходить. Как теперь узнать, что же интересовало преступника? Ясно только, что не деньги. Это могли быть либо какие-то документы, представляющие практический интерес, либо нечто, что могло уличить убийцу».

Провожая домой Алину Петровну, я все время думала об этом. Может, Свету убили именно затем, чтобы забрать у нее из дома какие-то документы? Значит, добровольно она их не отдавала, а кому-то они понадобились? Похоже на шантаж. Но из всего того, что я уже узнала о Свете и ее деятельности, шантажировать ей вроде бы было некого, за исключением разве что Королева. Так что же, опять след ведет к нему? И этот приезд на турбазу в качестве незнакомки тоже только подтверждает версию шантажа: может, она сознательно хотела накалить обстановку, заставить его нервничать, вынудить действовать по-своему и перегнула палку — Королев сорвался и убил ее, тем более что тогда он изрядно выпил…

Но причина? Что могло быть причиной шантажа? Этого я не знала. Чего же Света хотела от Королева? Еще денег? Или возвращения своей расписки? Может быть, сначала шантажировал как раз Королев, а не Светлана? Ведь это он не погнушался взять с нее долговую расписку, поставил в зависимость от себя. В том, что это — человек «с двойным дном», я нисколько не сомневалась. Я своими глазами видела, как он трепал за грудки несчастного Петряева, а потом смог взять себя в руки и с дипломатической выдержкой вести себя со мной, хотя и знал, что я нарочно подставила ему бок своей машины. Кроме того, в его отношении ко мне тоже имелся какой-то расчет, который мне был неясен. Сначала он совершенно не хотел общаться со мной, держался высокомерно. При нашей первой встрече он всячески подчеркивал свое недосягаемое чиновничье-бюрократическое положение и власть, которой обладает, чтобы избавиться от меня и от моих посягательств на свою неприкосновенность, а потом вдруг резко изменился, стал демократичным и общительным. Что же послужило причиной этого? Я еще раз до мельчайших подробностей вспомнила все те три встречи с Королевым.

Сначала он не принимал меня всерьез. А потом пошел на контакт — после того как узнал, что я слежу за Петряевым, стало быть, и за ним. Значит, он тоже чего-то боится? Не Петряева, конечно, он даже и фотоаппарат у него не отобрал или кассету с пленкой. Насчет Аллы и ее милой привычки нанимать частных детективов, подобных Петряеву, для слежки за ним, наверное, он сказал правду. Так что же, Петряева он не боится, а меня боится? Петряев не может узнать чего-то, что могу узнать я? Или уже знаю, но не понимаю ценности этого знания, или неправильно его интерпретирую?

Перебирая в памяти подробности своей последней встречи с Антоном Сергеевичем, я пыталась понять, что же эта встреча могла ему дать. Я не получила от Королева практически никакой новой информации. Вероятно, он хотел как-то скорректировать мой взгляд на события или выведать, что мне уже известно. Следует признать, что, общаясь с Антоном Сергеевичем, трудно не поддаться его влиянию. Пока я находилась с ним, я почти начала верить в то, что он не мог убить Светлану. Честно говоря, я действительно не могла на сто процентов утверждать, что убийцей был он. Многое говорило за это, но все это лишь косвенные улики, а мотивы довольно расплывчаты.