Я, скромно потупившись, отправилась в ванную. Виктор принес мне халат, полотенце и виновато проговорил, прикрывая дверь:

— Не торопись. Отдыхай. Я приготовлю ужин.

Я не спеша набрала воду и плюхнулась в густую пену. Тревога и беспокойство оставили меня. На кухне готовил что-то очень вкусное интересный мужчина. Я расслабилась и, вдыхая нежный сосновый запах, идущий от пены, даже начала напевать. Блаженство! Не знаю, сколько я провалялась в ванне, час или два. Из неспешных раздумий о судьбах мира меня вывел осторожный стук в дверь.

— Танечка! Кушать подано. Выходи.

Я нехотя выбралась из ванны и, закутавшись в белый махровый халат хозяина, потопала на зов. Если Виктор хотел меня поразить, он своего добился. Я ощутила себя героиней любовного романа рыцарской эпохи. Посреди кухни стоял круглый столик, убранный белой кружевной скатертью, и два высоких кресла. Единственное освещение давали две тонкие свечи в бронзовых подсвечниках. В хрустальных бокалах — апельсиновый сок. Виктор приготовил салат с кальмарами, фаршированные помидоры, поджарил сома и картошку с грибами. От увиденного у меня потекли слюнки, и, не дожидаясь приглашения, я уселась и схватила вилку.

На протяжении трапезы мы в основном молчали, так как я ела, а Виктор подкладывал мне добавку. Лишь когда пояс купального халата стал немилосердно сдавливать мой наполненный живот, я с грустью оторвалась от тарелки и рассыпалась в благодарностях. Мы перебрались в гостиную пить кофе с кексом. Виктор разрезал его на куски, но, как всегда, сладкое помещалось в меня уже с трудом.

— Хозяйственный, — добавила я к предыдущим похвалам, ставя допитую чашку. — А я вот не люблю готовить.

— У тебя масса других достоинств.

— Например, лопать все, что под руку попадется.

Виктор шутливо отшатнулся.

— От такой нервной жизни любой бы проголодался, — сочла нужным поправиться я.

— У меня тебе ничто не грозит.

Виктор расправил нехилые плечики и воинственно посмотрел по сторонам. Я рассмеялась. Неужели и приставания мне тоже не грозят? Порядочный. Спать, наверное, собрался на диванчике. Взяла бы процесс в свои руки, да совесть не позволяет. Я вспомнила о Наташке и нахмурилась.

Виктор думал о чем-то своем, тоже нахмурившись. Мы посмотрели друг на друга и фыркнули.

— Дожили. Тебя уже общество хорошенькой женщины не радует. — Я насмешливо покачала головой.

— А тебя сытный ужин, — парировал Штирлиц. — Признавайся, по какому поводу загрустила?

— Нет. Сначала ты.

— Что я?

— Такой мужчина, как ты, понапрасну брови не сдвинет. Или ты хотел испугать бедную усталую девушку?

— Ладно, — Виктор стал очень серьезным. — Может, зря я…

Он снова задумался.

— Говори, не мучай, — подтолкнула я.

— Татьяна, ты помнишь любовницу шефа?

— Естественно. — Хотя меня и стукнули по голове, но для того, чтобы я потеряла память, меня надо бить чаще, сильнее и дольше. Точнее, бить не надо, можно и по-хорошему договориться.

— Где-то я ее видел.

Я вздрогнула и подозрительно уставилась на Штирлица.

— Ты посещаешь бордели?

— Ну что ты!

— Ага, значит, пили вместе на вечеринке?

— Нет, подожди…

— Она тормознула твою машину и попросила довезти до дома?

— Татьяна!

Я обиженно надула губы.

— Вот, пытаешься тебе помочь вспомнить, а ты сердишься, кричишь…

— Танечка, — Виктор стал оправдываться. — Я не собирался повышать голос. Да встречался ли я с ней вообще?

— Может, она была на каком-нибудь фото?

Виктор смотрел с минуту на меня без всякого выражения, потом вскочил и бросился в спальню. Произведя там погром, что я определила по шуму, он вернулся, неся какую-то коробку.

— Ты — ясновидящая. Ты — чудо. Ты…

— Знаю, знаю. Откуда весь этот хлам?

— Здесь мои старые фотографии, тетради, документы…

Я не дала ему продолжить, выхватив из кучи одну карточку.

— Какая прелесть!

Маленький мальчик в коротких штанишках и матроске гордо восседал на пони. В его громадных глазах сияла искренняя радость и непоколебимая уверенность в своих силах. Я умиленно вздохнула. Виктор отобрал у меня свою фотку и сунул в руки какой-то журнал.

— Вот что я хотел тебе показать.

Со страницы на меня весело глядел Олег, а рядом с ним — любовница шефа, с невообразимой прической и макияжем, но все же узнаваемая. Внизу красовалась подпись: «Третье место конкурса».