Мне стало тоскливо, и я не придумала ничего лучше, чем пойти пить кофе.

Из съедобного в доме были одни тараканы, но, во-первых, их еще надо было поймать, а во-вторых, я не очень люблю восточную кухню по утрам. Сколько раз я собиралась набить тутошний холодильник жратвой на случай продолжительной осады или просто внезапного появления. Пока я успела наполнить лишь сервант кофе, а бар — мартини и водкой. В общем, пожевать нечего. От мыслей о еде я плавно перешла к мыслям о мужчинах. Вообразила, как Штирлиц бреется, стоя в одних трусах в крупное сердечко, и насвистывает. Сейчас, милый, тебе придется вспомнить обо мне. Обольстительно улыбнувшись в пустоту, я положила на колени телефон и приготовилась к приятной беседе:

— Алло, Витенька? Это я.

— Татьяна! Здорово, — голос Штирлица неприятно поразил меня своей бодростью и деловитостью.

— Как спалось? — решила я проявить заботу и участие.

— Спалось? Отлично, но мало. С шести на ногах. В милицию, в больницу, на заправку.

— С ментами проблемы были?

— Были, но я все уладил.

— Каким образом?

— Хм. Дружок у меня есть в органах. Я сначала его вызвал. Посидели, придумали сказочку про серого бычка. Потом он своего знакомого следователя пригласил. Знаешь, что у меня вчера дома произошло?

— Что?

— Типичная попытка ограбления.

— А-а-а. — Я и не сомневалась, что Виктор выкрутится. Пора бы ему поинтересоваться моим самочувствием и настроением. — Молодец.

— Был у Андрюхи. Его прооперировали, жить будет.

Очень мне это интересно! По рыжему бандюге электрический стул рыдает давно и безутешно. Я возмущенно посмотрела на трубку.

— С утра заехал к нему, апельсинчиков привез…

Я потеряла дар речи.

— Обрадовался. Он ведь сирота. Некому позаботиться.

Я обрела дар речи.

— Витенька, твой новый друг нас три раза укокошить хотел.

— Молодой еще и подневольный: что прикажут, то и делает. Он же охранник.

— Может, хватит о нем?

— Хватит так хватит, — покладисто согласился Виктор. — Вечером еще разочек заеду.

Я медленно досчитала до десяти.

— У меня после вчерашнего ноги болят, — мой голос жалобно звенел, — и голова.

— Жаль. Я у тебя пару приемчиков выведать собирался.

Я обиженно пнула ножку стола.

— Между прочим, нам развлекаться некогда. Мы еще убийство не раскрыли и Наташку не нашли.

— Да помню я. У тебя сегодня встреча с шефом, так?

— Что значит у меня? У нас.

— Брось, Тань, при чем тут я? Ты фигура известная, профессионал — высший класс.

— Откуда знаешь? — выдохнула я.

— Ну не слепой же я. И Андрюху порасспрашивал.

Если мы сейчас опять начнем говорить про этого недоделанного, я завою. Лучше уж про меня.

— Надо чем-то на жизнь зарабатывать. А с балетом у меня в детстве не заладилось.

— Не верю, — рассмеялся Виктор, — танцуешь ты потрясающе.

Наконец-то! Теперь, пожалуйста, о походке, улыбке и моих волшебных глазах.

— И дерешься круто. Редкий мужик с тобой сладит.

— Витенька, по-моему, мы чудесно ладим.

— Да я не о том…

А зря, я-то как раз о том. Намекнем ласково:

— Со мной легко поладить. Для начала пригласить в ресторан…

— Надо сказать Андрюхе, — буркнул мужчина моей мечты.

Я завыла, и довольно громко.

— Ты чего? — испугался он.

— Кофе пролила. Ошпарилась.

— Не смертельно.

Мое ангельское терпение начало иссякать. Я потихонечку сатанела. Будь Виктор рядом, чашка с горячим напитком полетела бы в него.

— Так где ты работаешь?

Странно. Он все еще интересовался мной, а не своим драгоценным уголовником.

— В частном детективном агентстве.

— А на кого?

— На себя.

— Начальница?

— Сама себе начальница, сама себе подчиненная, в одном лице.

— Красота! Дорого берешь?

— На колготки хватает.

— Тань, хочу тебе сказать…

Ну, ну, ну, Витенька, не тяни!

— Ты редкая женщина.

Я смягчилась. Давно бы так.

— Я тебя уважаю. Честно.

Я запечалилась. Разонравились мне телефонные разговоры. Надо лично Штирлица обработать, красотой и обаянием.

— Витенька, мне так приятно тебя слушать, — я защебетала, как синичка, впервые увидевшая страуса. — Без твоей помощи никак не обойтись. Ты подаешь мне ценные идеи…

— Я? — недоверчиво перебил Виктор.