В американской советологии сведения об участии в этих демонстрациях русских были восприняты скептически. [19] Я не разделяю этого скепсиса, тем более, что среди арестованных демонстрантов были люди с русскими фамилиями.

Слово «свобода», которое выкрикивали на этих демонстрациях, и в русском и в литовском языке вмещает как понятие национальной независимости, так и понятие демократических свобод. Если большинство литовцев одушевлено прежде всего мечтой о национальной независимости, я думаю, для какой-то части их важны и демократические свободы, даже безотносительно к национальной независимости. Что касается русских, живущих в Литве, то их, вероятно, привлекли к демонстрантам именно симпатии к демократическим свободам - в составе ли СССР или как следствие независимости Литвы. Возможность горячего сочувствия со стороны русских стремлению к национальной свободе народов, входящих в состав СССР, продемонстрировали московские правозащитники - я имею в виду позицию, выраженную «Хроникой текущих событий» и Московской Хельсинкской группой (см. главу «Правозащитное движение»). Кроме того, известно, что из пяти осужденных в 1975 г. за участие в подпольной организации «Эстонское демократическое движение» трое были эстонцы, но двое, и при том ведущие фигуры - Сергей Солдатов (русский) и Артем Юскевич (украинец). Поэтому нет ничего невозможного в участии русских и в литовском движении.

Интересна в вильнюсской демонстрации реакция литовцев на участие в ней русских. К сожалению, нет сообщений, прекратились ли антирусские лозунги после обнаружения русских среди демонстрантов. Но, во всяком случае, это не было воспринято литовцами как нечто немыслимое и они не обратились против «затесавшихся» к ним русских. Думаю, что в этом проявилось влияние на литовское общество отношения к русским, насаждаемого литовским самиздатом либерального толка и католическим движением: они различают русских с мышлением колонизаторов и русских правозащитников.

Высказанное очевидцами этой демонстрации супругами Кублановас соображение, что она направлялась какой-то законспирированной организованной силой, [20] кажется мне несостоятельным, так как других проявлений этой силы ни до, ни после демонстрации в литовской жизни не заметно.

В 1976 г. были арестованы Генрикас Яшкунас и его товарищ Дауетас за распространение Манифеста Союза организаций свободных народов; [21] в 1978 г. в «Аушре» (№ 12) была помещена декларация о создании Лиги свободы Литвы; в 1979 г. в журнале «Перспективы» (#№ 5-7) было объявлено о трех организациях - Союза литовских коммунистов за выход Литвы из СССР, Инициативной группы по защите литовского языка и Движения за выход Литвы из СССР. Однако все эти сообщения выглядят скорее как неосуществленные попытки создания организаций, чем как проявление их активности, и свидетельствуют лишь о том, что потребность организоваться ощущается активистами национального движения. Видимо, решение задачи упирается в неоднородность состава этого движения, что делает практически возможной сейчас формой объединения только небольшие группы, сил которых хватает лишь на издание «своего» журнала. Журналы эти пропагандируют идею освобождения Литвы каждый на свой лад.

Кроме этих анонимных редакций самиздатских журналов, в Литве возникли открытые общественные ассоциации - Католический комитет защиты прав верующих и Литовская Хельсинкская группа, однако обе они являются не национальными, а правозащитными объединениями.

Католический комитет защиты прав веруюших - рупор наиболее организованной и наиболее массовой независимой общественной силы в Литве - католического движения. Базой этого движения являются сельские местности и маленькие города, хотя в последнее время при общем усилении влияния католицизма оно стало заметным и в крупных центрах. Ведущую роль в этом движении играет литовская церковь - священники и активные верующие.

Католическая церковь стала подвергаться преследованиям с момента вступления советской армии в Литву. Уже 2 июля 1942 г. были порваны дипломатические отношения с Ватиканом и аннулирован конкордpат. Немедленно после этого были запрещены все католические организации, национализированы католические школы, запрещена католическая пресса и издание книг. Монастыри были разграблены. Из четырех католических семинарий сохранилась лишь одна - Каунасская, но и у нее отняли помещение. Численность воспитанников в ней уменьшилось с 300 до 150 к 1946 г., а позднее - до 25. К 1979 г. в семинарии было 75 слушателей. В 1946-1947 гг. были арестованы все епископы, кроме одного. Вильнюсский епископ М. Рейнис погиб во Владимирской тюрьме в 1953 г. В 1947 г. был расстрелян тельшяйский епископ Борисявичюс. В 40-е - 50-е годы около 600 литовских католических священников (более трети общего их числа) прошли через тюрьмы. Многие церкви были закрыты. По свидетельству католических священников, «долгие годы католическая церковь в Советском Союзе была как бы полумертвой». [22]

Силы служителей церкви уходили на то, чтобы уберечь ее от полного разрушения.

Не имея возможности открыто выполнять все свои функции, католическая церковь в Литве разделила свою деятельность на открытую и тайную («катакомбную»). Это позволило, хоть и в служебных масштабах, продолжить существование монастырей, подготавливать юношей к священству, обеспечивать принятие святых таинств теми верующими, кому по занимаемой должности опасно было посещать церковь (преподаватели, ответственные государственные служащие, члены партии), и - самое главное - подготавливать детей к причастию и миропомазанию.

Этот последний пункт - наиболее чувствительный в конфликте властей и церкви. Церковь уделяет обучению детей катехизису очень большое внимание, видя в этом основу своего сохранения как выразительницы духовной жизни нации. Власти, понимая обоснованность такой точки зрения на религиозное воспитание детей, тоже сосредоточили свое внимание на помехах именно этой стороне деятельности церкви.

С ослаблением репрессий катакомбная деятельность католической церкви в Литве и обучение детей принимали все более широкие масштабы. В 1970 г. власти попытались пресечь эту деятельность привычным способом - возобновив репрессии против священников, «уличенных» в обучении детей катехизису. В 1970 г. это вызвало небывалую прежде ответную реакцию.

В сентябре 1970 г. священник Антанас Шешкявичюс был приговорен судом к 1 году лагеря строгого режима за преподавание катехизиса школьникам младшего и среднего возраста по просьбе их родителей (хотя последнее обстоятельство делало его деятельность абсолютно законной). Приговор вызвал петицию протеста в ЦК КП Литвы и в ЦК КПСС более 100 священников разных епархий. [23]

Летом 1971 г. по аналогичному поводу заявили протест уже не священники, а прихожане. 18 июля верующие Пренайского прихода обратились с жалобой в Контрольную комиссию ЦК КПСС в связи с тем, что их священнику Ю. Здебскису местные власти помешали проверять знания детей, готовящихся к первому причастию. Через несколько дней Здебскис был арестован. Протест против его ареста, направленный в прокуратуру, подписали 450 верующих. Другой протест - в ЦК КП Лит. ССР и генеральному прокурору Литвы - подписали еще 350 человек. В ноябре 1971 г. состоялся суд. Около здания суда собралось около 600 сочувствующих обвиняемому. Милиция разогнала толпу, избив собравшихся. Здебскис был приговорен к 1 году лагеря общего режима.