Литовская Хельсинкская группа посвятила Обращению 45-ти документ № 17, в котором обосновывается законность требований, выдвинутых в Обращении. Московские правозащитники тоже поддержали этот документ. [43]

Власти отреагировали на Обращение волной обысков и допросов. Были арестованы трое литовцев, подписавших Обращение, и двое эстонцев. [44]

Близко по духу к Обращению 45-ти открытое письмо по поводу вторжения советских войск в Афганистан, под которым стоят подписи 21 прибалта (трех эстонцев, одного латыша, остальные - литовцев). Авторы письма поддерживают резолюцию Генеральной ассамблеи ООН о немедленном выводе иностранных войск из Афганистана. Они напоминают, что Прибалтийские страны тоже, как и Афганистан, имели договоры о дружбе и взаимопомощи с Советским Союзом. В 1940 г. в эти страны, как сейчас в Афганистан, были введены советские войска, и тоже со ссылкой на эти договоры.

«Поэтому эстонский, латышский и литовский народы знают как цели, так и результаты этих действий», - говорится в письме.[45]

Литовская Хельсинкская группа, как и Украинская, была уничтожена арестами. К весне 1981 г. были арестованы Скуодис, Статкявичюс, Вайчюнас и Юрявичюс. 24 ноября 1981 г. погиб священник Лауринавичюс. Он был вызван из своей епархии в Вильнюс после резкой статьи о нем в республиканской газете «Тиеса» и сбит грузовиком при переходе улицы. [46]

Это - третий случай гибели священника в Литве за 1980-1981 гг. Священник Тельшяйской епархии Леонас Шапока был убит в своем доме в октябре 1980 г. За несколько дней до его гибели против него были нападки в той же «Тиесе». Священник Леонас Мажейка, один из подписавших призыв Католического комитета не выполнять Положения, стесняющего внутрицерковную жизнь, был убит 8 августа 1981 г., тоже в своем доме. Дом ограблен не был. Эти убийства произошли на фоне целого ряда нападений на священников, прежде чрезвычайно редких. 10 марта 1980 г. был ранен ножом настоятель церкви в Шилуве; 28 апреля избили настоятеля в Кармелаве, 12 сентября - канцлера Каунасской епархии; 12 октября была попытка ворваться ночью в дом священника Л. Завальнюка, на следующую ночь - в квартиру его матери; 18 октября были нанесены ножевые раны священнику в Гришкабудисе. Кроме того, в течение 1980-1981 гг. в нескольких местах были подожжены и ограблены церкви, осквернены католические святыни. [47]

Молва приписала эти бандитские акции кагебистам и уголовникам, действовавшим по их наущению.

Подозрения эти, возможно, небезосновательны. В Литве карательные органы не решаются действовать открыто против священников - с 1971 по 1983 гг. не было ни одного случая ареста священников, хотя активность церкви здесь намного больше, чем где бы то ни было в Советском Союзе. Не решаясь на аресты католических священников и видя, что ослабление репрессий развязывает их неприятную властям инициативу, КГБ мог прибегнуть к мафиозным методам, действуя так, чтобы не было прямых указаний на причастность его к расправам, но чтобы мысль о возможности такой расплаты за активность тревожила каждого священника.

Реакция на эти нападения была немедленной и очень резкой. Совет священников Тельшяйской епархии (12 человек), к которой принадлежал Шапока, послал жалобу генеральному прокурору СССР, а Католический комитет - прокурору Литвы. В обоих документах без обиняков указывалось на причастность властей к преступлениям против церкви и верующих. Католический комитет заявил, что

«… все эти преступления… связаны какой-то внутренней органической связью»,

что верующие квалифицируют их как

«… сознательную, умышленную акцию против роста авторитета и влияния католической церкви в Литве»

и что попустительство этим преступлениям

«… компрометирует советскую власть»,

которая поддерживает атеистов и борющихся против церкви.

«Просим Вас, прокурор, принять серьезные меры для обуздания советской мафии и привлечь к уголовной ответственности преступников», - потребовали члены Католического комитета.[48]

Из всех виновных в нападениях на священников были найдены лишь убийцы Шапоки - через год после убийства. Суд над ними состоялся через несколько дней после гибели Бронюса Лауринавичюса. Суд был открытым и выяснилось, что мотивом убийства Шапоки было ограбление. Однако личности убийц и их биографии наталкивают на мысль, что решение ограбить именно священника стимулировались надеждой на безнаказанность такого убийства. Эти надежды не были безосновательными. В течение года убийцы оставались невыявленными, хотя сделать это было нетрудно: они были жителями того же маленького городка, где жил Шапока; один из убийц часто бывал в его доме, а двое других находились на примете у милиции из-за своего уголовного прошлого. Никто из убийц не обладал опытом в такого рода преступлениях, и при добросовестном расследовании следы привели бы к ним немедленно. Возможно, первоначальным намерением властей было оставить их безнаказанными, чтобы поощрить другие такие же преступления, но намерения изменились через год - возможно, под давлением общественного мнения.

В статье по поводу суда над убийцами Шапоки, появившейся в вильнюсской газете «Советская Литва» (16 декабря 1981 г.), подчеркиваются корыстные мотивы преступления и указывается, что происшествие было использовано для обвинения властей в попустительстве расправам над священниками. При этом газета цитирует заявление священников Тельшяйской епархии.

(«Есть основания полагать, что и в этот раз работники Министерства внутренних дел не хотели выяснить убийц-садистов или не нашли вуголовном кодексе для них наказания. Тем более, что следователи спрашивают не о преступлении, а о пороках священника»),