«Наше дело - в возрождении у евреев в СССР сознания национальной принадлежности к еврейскому народу, а там пусть каждый решает, добиваться ли выезда или оставаться в СССР, но и в Израиле и в СССР еврей должен быть евреем»,

– таков примерно ход рассуждений «культурников».

«Культурники» сгруппировались вокруг журнала «Евреи в СССР» и создали в 1975 г. журнал «Тарбут» («Культура»). Из известных отказников к этой «партии» принадлежали В. Браиловский, В. Файн, В. Престин, Ф. Дектор, М. Азбель и др. Благодаря энергии «культурников», широко распространились семинары по изучению еврейской культуры и иудаизма, кружки иврита - не только в Москве и Ленинграде, но и в других городах. «Культурники» ввели обычай собираться в национальные еврейские праздники за городом. Там разучивали и пели еврейские песни, там царил дух национального объединения. «Культурники» же организовали группы для еврейских детей, как бы неофициальные детские сады, с уклоном к еврейскому воспитанию - языковые занятия, рассказы из еврейской истории и т.п. Плодами этих усилий пользовались не только отказники, но и евреи, по разным причинам не подавшие на выезд, но сознающие свою принадлежность к еврейскому народу.

«Культурники» полагали, что возрождение национального самосознания благотворно скажется и на остающихся (прекратит, а то и повернет вспять процесс ассимиляции), и на выезжающих (еврей, осознавший себя евреем, поедет именно в Израиль, а не в США или еще куда-нибудь). Они возлагали вину за увеличение выезда в США на бездействие активистов, не прилагающих достаточно усилий в деле национального просвещения.

«Эмиграционщики», не возражая в принципе против усилий по возрождению национальной культуры, скептически относились к их успешности в советских условиях. Они утверждали, что ни один народ в СССР не имеет полноценной национальной жизни, и евреи тем более не смогут этого добиться. Единственная возможность для советских евреев - исход. «Эмиграционщики» видели свою миссию в обеспечении как можно более широкого выезда. «Эмиграционщики» (А. Лунц, А. Щаранский, В. Слепак, А. Лернер, В. Рубин, М. Агурский и др.) составляли более многочисленную и влиятельную «партию», чем «культурники». Они направили усилия на укрепление связей еврейского движения с международными еврейскими организациями и поддерживающими их политическими силами. Они организовали широкий сбор сведений об отказниках по всему Советскому Союзу - их численности, статуса, их семейного и материального положения, причинах отказа (официальных и фактических), длительности ожидания в каждом случае и т.д. Упор делался не только на всеохватность, но и на оперативность информации: все ставшие известными факты стремились как можно скорее передать за рубеж.

«Эмиграционщики» стали постоянно составлять подробные отчеты за короткие периоды - помесячные, поквартальные и т.д., в которых давалась общая картина еврейского движения и анализировались его тенденции. Усилия «эмиграционщиков» вызвали живой отклик зарубежных евреев, главным образом американских. Активизировались в помощь еврейскому движению в СССР существовавшие еврейские организации и создавались новые - специально для этой цели. В СССР постоянно ездили их посланцы - и как туристы, и в составе официальных делегаций. Потоком шла материальная помощь, которую оказывали и раньше, но в середине 70-х годов она резко увеличилась. За рубежом проводились многотысячные демонстрации в защиту советских евреев и в защиту отдельных отказников. Усилилась лоббистская поддержка исхода евреев из СССР. Стали заметны усилия правительства США в пользу этого движения: досрочное освобождение участницы «самолетного процесса» Сильвы Залмансон в 1974 г. и остальных евреев-самолетчиков в 1979-1981 гг., но особенно - «поправка Джексона-Ванека», постановление Конгресса США, что статус наибольшего благоприятствования в торговле с Соединенными Штатами будет предоставляться лишь странам, не чинящим препятствий эмиграции.

Между «культурниками» и «эмиграционщиками» не было резкого деления - в журнале «Евреи в СССР» нередки были статьи «эмиграционщиков», они принимали участие (даже в качестве докладчиков) в некоторых семинарах, поддерживали кружки иврита, совместно отмечали за городом день независимости Израиля и т.п., участвовали в подготовке международного семинара по еврейской культуре в декабре 1976 г. Но когда в 1975 г. в Москву приехала делегация американских конгрессменов и сенаторов, беседовать с «эмиграционщиками» и «культурниками» им пришлось отдельно, так как несовместимы были их позиции по очень важному политическому вопросу - об отношении к выезду евреев в США. «Эмиграционщики» настаивали на свободе выбора страны проживания (полагая, что еврею всюду будет легче обрести национальное сознание и приобщиться к еврейской культуре, чем в СССР), «культурники» же настаивали на обязательности выезда именно в Израиль, не останавливаясь перед требованием прекращения помощи тем, кто, выехав за рубеж, не добирался до Израиля, и административных мерах против них. Как известно, израильское правительство поддерживало в этом «культурников», но «эмиграционщики» были теснее, чем «культурники», связаны с международными еврейскими организациями.

Наступление на еврейское движение, усилившееся в 1977 г., началось с арестов наиболее активных «эмиграционщиков» - для властей неприемлемы были их тесные контакты как с международными еврейскими организациями, так и с правозащитниками внутри страны.

15 марта 1977 г. был арестован Щаранский. Его арест сопровождался разнузданной антисемитской кампанией в прессе. Затем последовали аресты четы Слепаков, Иды Нудель, Иосифа Бегуна (лето 1978 г.). [23]

После устранения активных «эмиграционщиков» власти принялись за «культурников», арестовав редактора журнала «Евреи в СССР» Игоря Губермана (в августе 1979 г.) и Виктора Браиловского (в ноябре 1980 г.), хотя журнал перестал выходить в 1978 г. Аресты ведущих деятелей обоих направлений еврейского движения очень снизили его активность. На этом сниженном уровне различия между «эмиграционщиками» и «культурниками» стерлись. Активисты еврейского движения продолжают собирать и передавать на Запад информацию о состоянии исхода, но связи их сократились, и информация эта не столь широка и оперативна, как в годы наибольшей активизации движения, хотя и сейчас информация о еврейском движении на Западе полнее, чем о других (но это, пожалуй, определяется не столько состоянием движения, сколько сохранившимся активным интересом еврейских организаций на Западе).

Реже стали демонстрации отказников. Единственная известная в 1979 г. демонстрация была проведена в Москве 9 отказниками 19 апреля перед зданием МИД после того как 50 женщин получили в ЦК КПСС отказ в приеме. Демонстрантки держали плакаты «Визы в Израиль!». Их несколько часов продержали в милиции, нескольких оштрафовали, а Б. Елистратову арестовали на 15 суток. [24]

Однако ежегодно продолжались попытки проведения демонстраций, ставших традиционными. В Бабьем Яре, где с 1977 г. перестали устраивать официальные митинги в годовщину расстрела евреев, собралось в тот год 44 человека - москвичи не смогли добраться до Киева, так как были задержаны.

В 1981 г., в 40-летнюю годовщину расстрела, в Бабий Яр устремились евреи из разных городов. Однако до места добрались лишь четверо одесситов, они и прочитали заупокойную молитву.

Но и в Минске в 1981 г. на День поминовения собралось невиданно много людей - несколько десятков тысяч человек. Отказник Горелик получил слово, однако, когда его речь показалась неугодной распорядителям митинга, были включены громкоговорители, заглушившие его голос. [25]

Демонстрацию солидарности с узниками Сиона, проводившуюся с 1975 г., в 1980 г. провести не удалось - лишь два-три человека добрались до ступеней библиотеки Ленина. В 1980 г. было задержано 14 человек, намеревавшихся провести демонстрацию. В 1981 г. 60 еврейских активистов из разных городов заменили участие в демонстрации объявленной голодовкой в этот день. Таким же образом отметили евреи-отказники открытие Мадридской конференции хельсинкских стран в ноябре 1980 г. В этой голодовке участвовало более 200 человек. [26]

С 1979 г. участилось использование индивидуальных и семейных голодовок как средства протеста против отказа в выезде (москвички М. Флейшгаккер и Н. Храковская, семья Очеретянских из Киева, Фрида Бреслав из Риги, голодавшая 45 дней, и др.).

В 1981 г. московские отказники отметили загородным гулянием день независимости Израиля, хотя удалось это не сразу. 3 мая, приехав в назначенное место в подмосковном лесу, они встретили там милиционеров, которые сообщили им, что в лесу проводится «санитарный день». Было решено собраться через неделю в другом месте. Там их обнаружили только через 2,5 часа - прибыла милиция и пришлось разойтись. При этом Борис Чернобыльский был обвинен в нападении на милиционера, и осужден на годичный лагерный срок, хотя многочисленные свидетели единодушно утверждали, что Чернобыльский даже близко к милиционеру не подходил. Так через 5 лет было осуществлено осуждение Чернобыльского «за сопротивление милиции», сорвавшееся в 1976 г. [27]