и временные ослабления репрессий по конъюнктурным соображениям не могли заставить их забыть о несовместимости их вероучения с советской идеологией.

«Если в программе партии записано, что коммунизм и религия несовместимы и цель этой страны - построение коммунизма, - говорил Борис Перчаткин, член эмиграционного совета в Находке, - то, естественно, нам не на что надеяться. В никакое улучшение нашего положения, даже если нам теперь пообещают его, мы не верим, принимая во внимание весь многолетний опыт наших дедов, отцов и наш собственный. Единственный выход для нас - эмиграция». [25]

Надежды пятидесятников на эмиграцию очень укрепились с избранием президентом США баптиста Картера. Это убеждало во влиятельности их единоверцев в самой могучей стране свободного мира. Они надеялись, что при президенте-баптисте они получат от Соединенных Штатов такую же поддержку, какую эта страна в течение многих лет оказывала еврейской нации. Видимо, эти надежды способствовали разрастанию эмиграционного движения пятидесятников. В феврале 1977 г. около 1 тысячи пятидесятников заявили о желании покинуть СССР. К маю стали добиваться эмиграции 1700 верующих (к пятидесятникам присоединились баптисты, но пятидесятники сильно преобладают в списках подавших на эмиграцию по религиозным мотивам). Еще через месяц численность подавших заявления увеличилась до 3,5 тысяч, к сентябрю - до 10 тысяч. К декабрю 1977 г. подали заявления 20 тыс. человек. В 1979 г. численность их возросла до 30 тыс. человек. [26]

Пятидесятники Ровенской и Брестской областей, с Кавказа и из Ростовской области, с Украины и из Эстонии, из-под Ленинграда и из Черногорска писали «своему президенту» Картеру - они просили его официально заявить советскому правительству, что им разрешен въезд в США и ходатайствовать перед Брежневым, чтобы он отпустил их. [27]

В июне 1977 г. 3500 пятидесятников и баптистов, добивающихся эмиграции, обратились к Брежневу с заявлением, в котором перечислили свои требования: упростить процедуру оформления выездных документов; разрешить эмигрировать группами и общинами, а не в семейно-индивидуальном порядке; не призывать в армию и досрочно демобилизовать намеревающихся эмигрировать; снизить малообеспеченным семьям оплату за выезд или разрешить воспользоваться финансовой помощью зарубежных верующих. [28]

Борьба за религиозную свободу и за право эмиграции логически привела пятидесятников к участию в общем движении за права человека. Подписи активистов пятидесятников стоят под совместными обращениями Христианского комитета защиты прав верующих в СССР и Московской Хельсинкской группы о необходимости создания международной Хельсинкской комиссии, [29] а также под коллективным письмом в защиту арестованных (февраль - март 1977 г.) членов Московской Хельсинкской группы Юрия Орлова, Александра Гинзбурга и Анатолия Щаранского. В отдельном письме, которое подписали 500 пятидесятников, их епископ Николай Горетой призывал христиан всего мира молиться за арестованных членов Группы Хельсинки:

«Нет большей любви, как положить душу за брата своего. Этот завет Христа Александр Гинзбург, Юрий Орлов и Анатолий Щаранский выполнили до конца.

… В 60-е годы в Советском Союзе прошли сотни судебных процессов над нашими братьями христианами-пятидесятниками. Нас отправляли в лагеря, в психиатрические больницы и в ссылку, у нас отнимали детей… Когда же мы в 75 году отказались официально регистрировать наши общины,… несмотря на нажим властей и прямую угрозу отправить нас в лагеря, то эти угрозы, наверное, осуществились бы, если бы мы не обратились за помощью в Московскую группу по соблюдению Хельсинкских соглашений. И когда эта Группа, в частности Юрий Орлов, Александр Гинзбург, Анатолий Щаранский, возвысила свой благородный голос в нашу защиту, местные власти отступились от нас. Если мы теперь не возвысим свой голос в их защиту, то этим мы совершим преступление перед Богом и перед совестью… 27 марта 77 года тысячи наших братьев и сестер в СССР… будут пребывать в посте и склонят головы в молитве за Юрия Орлова, Александра Гинзбурга и Анатолия Щаранского". [30]

Пятидесятники стали контактировать с мировой общественностью не только через Хельсинкскую группу, но и непосредственно.

Поскольку по советской конституции церковь отделена от государства, они считают себя вправе иметь международные контакты независимо от государства - они предложили христианским объединениям и правительственным учреждениям других стран, а также институтам и организациям по правам человека сотрудничество по религиозным и юридическим вопросам. Общины пятидесятников пригласили к себе в гости близких по вере государственных деятелей: английскую королеву Елизавету, Курта Вальдхайма и президента Картера. [31]

48-я «Хроника» сообщает об обращениях пятидесятников в Комитет прав человека ООН и к Белградской конференции стран, подписавших Хельсинкские соглашения. Старший пресвитер пятидесятников Николай Горетой, выступая на пресс-конференции иностранных корреспондентов в Москве в марте 1977 г., заявил:

«… Мы свободные люди, а не пленники и не рабы. Мы обращаемся к президенту Картеру как братья во Христе - помочь верующим воспользоваться правом выезда на основании подписанных советскими властями пактов о правах и Всеобщей Декларации прав человека». [32]

Пятидесятники, добивающиеся эмиграции, поручили быть их представителями на Западе Евгению Брисендену - их единоверцу, эмигрировавшему в США, и Аркадию Полищуку, представляющему пятидесятников в Москве после эмиграции Л. Ворониной и тоже вынужденному в связи с этим к эмиграции. Полищук выехал из СССР осенью 1977 г. и поселился в США.

В январе 1978 г. президент США Картер принял заместителя старшего пресвитера пятидесятников члена ВСЕХБ П. Шатрова. На вопрос об эмиграции пятидесятников тот ответил, что уехать хотят лишь незарегистрированные, т.е. не признающие никакой власти, да таких очень мало.