Верные и свободные адвентисты, как и другие церкви в СССР, выработали и сформулировали свою позицию по отношению к атеистическому государству, навязывающему им свой диктат. У независимых баптистов и пятидесятников эта позиция вытекает из их религиозной доктрины. Они считают священным долгом церкви и каждого верующего не уступать напору властей и отстаивать самостоятельность церковной жизни и свободу совести верующего. У нынешних верных и свободных адвентистов их гражданская позиция даже не следствие их вероучения, а его органическая часть. Это, по формулировке Шелкова,

«…бескровная борьба за основные права и свободы человека и гражданина». [3]

ВСАСД исходят из убеждения, что человек создан Богом по Его образу и подобию, но сохраняет Божье подобие до тех пор, пока он сохраняет свободу совести и убеждений и соблюдает 10 заповедей, что делает его гармоничной личностью. Обязанность человека перед Богом - ни при каких обстоятельствах, ценой любых жертв не поступаться своей свободой и нравственными принципами, иначе он нарушает Божий замысел, перестает быть человеком в полном смысле этого слова. Наиболее важными из прав человека ВСАСД считают именно гражданские свободы, а не экономические, так как для верующего душа важнее тела.

Думаю, усвоению этой нравственной позиции нынешними верными адвентистами способствовало влияние Владимира Андреевича Шелкова. Он - талантливый и плодовитый религиозный писатель. Его труды составляют целую библиотеку и все они пронизаны гражданскими молитвами. Это проповеди, беседы на библейские темы, по истории адвентистской церкви и многочисленные статьи по религиозно-правовым проблемам: «Взаимоотношения религии и государственности», «Законодательство о культах», «Основы истинно свободной совести и равных прав»; серия брошюр «Борьба за свободу совести», «Правовая борьба с диктатурой госатеизма за свободу совести». [4] Как видно из названий его работ, основной интерес Шелкова - взаимоотношения между церковью и государством, отношение верующих к государственной власти вообще и в таком атеистическом государстве, как Советский Союз, в особенности. Эта коллизия присутствует во всех сочинениях Шелкова, составляет гражданский пафос его творчества.

По Шелкову, верующие должны признавать государственную власть и подчиняться ей как Божьему установлению, предусмотренному для сохранения порядка в обществе. В этом смысл «чистой государственности». Но «чистая государственность» должна быть нейтральна ко всем религиям и идеологиям:

«Чистая государственность должна быть объективной. Государство не должно вмешиваться в сферу религии… Верить или не верить - это дело совести лично каждого…Материализм атеизма тоже есть своего рода вера, религия, и поэтому не должен быть государственной верой и насильно, через школу, навязывать госсредствами свое материалистическое мировоззрение. Оно должно быть частным, как всякая религиозная идеология. Принцип отделения церкви (религии) от государства и от школы относится также и к отделению госатеизма от государства и школы».

Шелков резко порицает не только советское государство, сделавшее атеизм государственной идеологией, но и «казенные», «несвободные» церкви, согласившиеся признать Положение о религиозных культах, навязанное им атеистическим государством - «госатеизмом».:

«В госрегистрировании религиозных организаций произошел процесс соединения с государством со всяким вмешательством государства во внутренние дела религии», [5]

использование государством церквей в своих целях.

Но и «честная» поддержка государством какой-либо церкви, с точки зрения Шелкова, ничуть не лучше, чем «госатеизм» - в любом случае неизбежны гонения, административно-уголовное преследование, а то и уничтожение инаковерующих и инакомыслящих, как показал прошлый опыт православной, католической и протестантских «казенных» церквей.

«Свободные, верные Божьему идеалу, а не казенные» верующие должны противостоять любому давлению государства и отказываться от любой государственной поддержки, бороться (конечно, мирными средствами) «за равные человеческие права, за независимый дух свободной личности, за свободу совести и веры».

Шелков настаивает на нейтральности государства не только по отношению к религии, но и по отношению к нациям как разделяющему людей признаку. Он писал по этому поводу:

«Ныне господство диктатуры госатеизма создало идейный разброд и моральное разложение в стране. Раздаются голоса о необходимости восстановления национального самосознания русского народа и родной, русской православной церкви, по образцу истории прошлого России, и что только якобы это национальное возрождение и национальная церковь спасут страну от этого духовного краха. Но ведь русско-православная религия в прошлом уже была господствующей, государственной и запятнала себя человеческой кровью, подавляя свободу совести и веры инакомыслящих и инаковерующих граждан. Это была русская инквизиция, уничтожившая 12 миллионов старообрядцев и сотни тысяч евангельских христиан (сектантов)… и чем это историческое насилие над свободой совести отличается от инквизиции католической церкви, уничтожившей 52 миллиона христиан за двенадцать с половиной веков?…»

Учитывая этот исторический опыт:

«…надо добиваться и достигать в правовой борьбе такой свободы совести и веры, чтобы они не были утесняемы не только теперь господствующей, казенной религией атеизма-материализма-эволюционизма и его государственным произволом, но и не страдали от произвола любой религии, намеревающейся объединиться с госвластью завтра на национальной основе». [6]

Исходя из всего этого,

«…равные права человека, Богом данные от рождения и государствами конституционно провозглашенные, а затем как сироты пренебрегаемые и фактически не обеспечиваемые, должны быть защищаемы каждым гражданином страны на основе Божьего закона и закона чистой государственности - как законов всей страны, так и общечеловеческих, международных». [7]