Сюлли вздрогнул.

— Вы верите в подобные предсказания? — проговорил он, не пытаясь скрыть своего беспокойства.

— Вообще-то, по натуре я скептик, но этому предсказанию я отчего-то верю.

И Пардальян подкрепил свои слова самым выразительным взглядом.

Сюлли слегка побледнел. Он наклонился к шевалье и понизил голос:

— Ради Бога, милостивый государь, говорите! Вам что-то известно.

— Черт возьми, сударь, я же уже сказал, что ровным счетом ничего не знаю… Знаю только, что король после некой грандиозной церемонии — например, после коронации королевы, — будет убит прямо в своей карете… Заметьте, однако, что я просто повторяю предсказание.

На этот раз Сюлли все понял. Его бледность стала мертвенной. Сдавленным голосом он сказал:

— И вы думаете, что королева…

— Ради Бога, мой дорогой господин де Сюлли, — перебил его Пардальян, — не приписывайте мне того, чего у меня и в мыслях пет… Королева — женщина, упрямая кокетка. Она видит в этой церемонии повод показаться в роскошном наряде. И она требует коронации во что бы то ни стало, не слишком беспокоясь о возможных последствиях. И вообще — Ее Величество, конечно же, не знает, что в предсказании речь идет именно о церемонии ее коронации.

Сюлли стремительно встал. Пардальян взял его за руку и спокойно спросил:

— Куда вы идете, сударь?

— К королю! Сказать ему…

— Прекрасная мысль! — сказал Пардальян, пожимая плечами. — Эх, черт возьми! Да если бы я хотел обеспокоить этим короля, я бы не пришел к вам!..

— Верно, очень верно! — пробормотал Сюлли, тяжело падая в кресло.

— Кроме того, сударь, — все также бесстрастно продолжал Пардальян, — зачем так пугаться? Во дворце королю ничто не грозит. Я же вам сказал, что он будет убит только после церемонии, а до тех пор может спать совершенно спокойно.

— Вы опять правы, сударь, — сказал Сюлли, снова овладев собой. — И все же вы утверждаете, что король скоро погибнет?

— Разве я это утверждал? — произнес Пардальян, снова напустив на себя наивный вид. — Я говорил только о предсказании.

Сюлли не настаивал. Он знал Пардальяна и понимал, что из него не вытянешь ничего, чего бы он сам не хотел сказать. Итак, он принял к сведению слова шевалье.

— Черт возьми! — сказал он. — Я посоветую королю окончательно отказать королеве.

Говоря так, Сюлли смотрел на Пардальяна, словно спрашивая его мнения.

— Не стоит этого делать, — откровенно заявил шевалье.

— Почему же?

— Да ведь если коронация королевы будет отменена, то легко отыщется какая-нибудь другая церемония.

— Так что же делать, по вашему мнению?

— Надо пойти навстречу королеве и назначить точную дату в середине сентября. Это дает нам целых четыре месяца, в течение которых наш король будет в безопасности.

— Да, но потом? — задумчиво произнес Сюлли.

— Потом вы найдете благовидный предлог, чтобы перенести все на весну.

— А дальше?

— Ах, мой дорогой, вы слишком многого от меня хотите. Черт побери! Вы выиграете почти целый год. Это огромный срок. За год может столько всего случиться! Люди умирают, или пропадают, или меняют взгляды. Может, и о предсказании все забудут.

И, поскольку он сказал все, что хотел, Пардальян встал, чтобы откланяться. Сюлли протянул ему обе руки и произнес взволнованным голосом:

— Спасибо! Вы всегда появляетесь в минуту опасности, чтобы отвести ее.

— Ба! — с улыбкой сказал Пардальян, — Вы несколько преувеличиваете. Однако вы предупреждены; у вас впереди есть несколько спокойных месяцев. Это много. Вы сумеете воспользоваться отпущенным временем, я не сомневаюсь.

Он говорил эти слова весьма искренним тоном, но Сюлли никак не хотел отпускать шевалье, не отблагодарив.

— Мне неловко, — несколько раз повторил он. — Вы всегда даете, но никто не может отплатить вам.

— Ладно, — засмеявшись, сказал Пардальян, — однажды я попрошу вас кое о чем!.. и, быть может, вы найдете, что я требую слишком многого.

То, что было горького в этих последних словах, смягчили тон и улыбка.

— Не беспокойтесь, — сказал Сюлли очень искренне.

Он встал, чтобы проводить Пардальяна, и машинально протянул руку к молотку черного дерева и ударил в гонг. Это означало, что в кабинет может войти следующий посетитель.

Пардальян сделал два шага к двери, но вдруг остановился, хлопнул себя по лбу.

— Придумал! — воскликнул он.

— И что же? — спросил удивленный министр.

— Дорогой господин де Сюлли, — сказал Пардальян с лукавым видом, который часто озадачивал его собеседников, — вы хотели меня отблагодарить, и я придумал, как вы можете это сделать.

— В самом деле? — радостно отозвался Сюлли. — Так вы хотите меня о чем-то попросить?

— Да, об одной очень важной для меня вещи.

Тут его тон стал ледяным: