Дверь мансарды была не заперта, так что солдаты вошли без помех. На узкой кровати крепко спал завернувшийся в плащ человек. Несомненно это и был Жеан Храбрый.

В мгновение ока спящий был схвачен, крепко связан, вынесен на улицу и помещен в портшез. Солдаты окружили его и немедленно вернулись в Арсенал.

Арест был произведен на удивление быстро и удачно.

Пленника бросили в темницу и заперли дверь на два засова.

Для пущей предосторожности арестованного не стали развязывать. Брошенный на некое подобие походной кровати, он не мог даже пальцем пошевелить и принужден был находиться в том положении, в каком его оставили.

Так он пролежал до половины седьмого. Голову его закрывала пола плаща, так что лица не было видно. Дышать в подобном «наморднике» было почти невозможно, но заключенный во все времена считался чем-то вроде вредоносной твари, по отношению к которой никакие действия не могут быть чрезмерно суровыми или жестокими.

Итак, около половины седьмого четверо крепких молодцов вошли в камеру Жеана Храброго. Подняв задержанного на свои могучие плечи, они его куда-то проворно потащили: куда именно, он не знал, поскольку ничего не видел. Его опустили в кресло, так и не развязав, и наконец открыли ему лицо. Проделав все это, четверо стражей встали за спинкой кресла в ожидании новых приказаний.

Как только человек, сидевший за огромным письменным столом, увидел лицо пленника, он растерянно вскочил и воскликнул:

— Шевалье де Пардальян!

Это был министр Сюлли. А перед ним сидел, конечно же, Пардальян: принятый утром в этом же самом кабинете как важный посетитель, он находился теперь здесь на положении арестованного.

Пленник отнюдь не выглядел удивленным. Можно было подумать, что он заранее знал, где окажется. В спокойствии его ощущалась даже какая-то ирония.

Но Сюлли, ошеломленный неожиданной встречей, не был способен делать подобные наблюдения. Впрочем, в следующее мгновение Пардальян с возмущенным видом проговорил:

— Что, сударь, означает эта глупая шутка?.. Ваши люди с ума сошли или, может, взбесились?..

До этих слов Сюлли взирал на шевалье так, будто не мог поверить своим глазам. Голос привел его в чувство, и он строго скомандовал:

— Негодяи, чего вы ждете? Развяжите же господина шевалье… Вы разве не видите, что это ошибка?

Молодцы поспешили разрезать веревки, впившиеся в тело Пардальяна и тут же скрылись, повинуясь повелительному жесту расстроенного министра, который рассыпался в извинениях перед своим гостем.

Пардальян, растирая занемевшие руки, принимал извинения с безразличным видом. Однако, в уголках его глаз прятались насмешливые огоньки.

— Но я не понимаю, — воскликнул в ярости Сюлли, — как могло произойти это непостижимое недоразумение?

— Ах, сударь! — отозвался Пардальян. — Пусть меня поразит чума, если я что-нибудь понимаю.

— Тем не менее я должен знать, как это произошло, — настаивал Сюлли. — Неужели вы думаете, что я оставлю подобное безобразие безнаказанным?

— А почему бы и нет? — снисходительно заметил Пардальян.
– Для меня же все закончилось благополучно. Это главное. Наказание, которому вы подвергнете какого-нибудь беднягу, ничего не изменит в случившемся.

— Вы, как всегда, великодушны. Но мне необходимо знать, как исполняются мои распоряжения.

— Раз вы придаете этому значение, я могу рассказать вам то немногое, что мне известно: ожидая возвращения моего друга у него дома, я задремал: возраст, знаете ли… Как раз в этот момент на меня навалились, схватили, связали и унесли, прежде чем я успел прийти в себя. Я даже охнуть не успел… Если вы что-нибудь в этом понимаете, то буду премного вам обязан за объяснения.

— Как зовут вашего друга?

— Жеан Храбрый, — ответил Пардальян с самым простодушным видом.

— Жеан Храбрый! — повторил Сюлли, едва не подскочив от изумления. — А! Теперь я понимаю, что произошло!

— Вы догадливее меня, — заметил Пардальян, и было невозможно понять, шутит ли он или говорит серьезно.

— Так вы сказали, что этот Жеан ваш друг? — продолжал Сюлли с выражением крайнего удивления на лице.

— Я так сказал, потому что это правда, — решительно подтвердил Пардальян.

Сюлли на мгновение умолк, не зная, что говорить, но внезапно решился.

— Я отдал распоряжение арестовать Жеана Храброго, который, как только что выяснилось, принадлежит к числу ваших друзей. Офицер, коему поручено было исполнить это, застал вас там… расположившимся так, будто вы у себя дома… и принял вас за того, кого должен был арестовать.

— Ах, вот оно что, а я-то терялся в догадках! — вскричал Пардальян все тем же простодушным тоном.

И затем добавил:

— Но почему вы решили арестовать его, черт возьми? Какое преступление совершил этот юноша, мой друг?