Шрифт:
Она не смогла заставить себя подойти к Рэйфу. Он выглядел таким разозленным, таким неумолимым и обиженным.
Кэтлин сидела на кровати уже около пятнадцати минут, медленно расчесывая волосы и пытаясь уловить звуки его шагов в гостиной. Но было тихо.
Скользнув под одеяло, она уставилась в потолок, пытаясь не плакать. Почему он такой обидчивый и несправедливый? Ведь он знает, что она не считает его дикарем. Прошло уже несколько месяцев, и он должен знать, что она любит его.
Часы пробили час ночи, а Рэйф все не шел.
Кэтлин лежала одна в кровати, когда проснулась на следующее утро. Посмотрев на подушку рядом с собой, она с ужасом поняла, что Рэйф не ложился спать вовсе.
Она надела халат и поспешила на кухню, надеясь найти его там. Но кухня была пуста. Одинокая чашка из-под кофе являлась немым свидетельством того, что Рэйф ушел чуть раньше.
Обескураженная, Кэтлин налила себе чашку еще теплого кофе, а потом долго стояла у окна кухни. Черт бы побрал мой глупый язык! Рэйф имел все основания обижаться.
Немного позже она увидела, как он выезжает со двора на гнедом коне.
Кэтлин овладело уныние, когда она поняла, что Рэйф уезжает. Его не будет дома весь день, он уезжает на южные пастбища вместе со Скоттом и Расти Джорданом. Почему он не остался на завтрак, они вместе могли бы разрешить это недоразумение?
Ей стоило больших усилий исполнять обязанности по дому как всегда. Обычно она напевала, когда заправляла кровать, готовила и прибирала, но сегодня черное уныние отравило все, она не стала обедать, думая, что и Рэйф сегодня не будет сыт своей гордостью. Он останется голодным, если только кто-нибудь из помощников не взял достаточно еды для двоих. Ближе к вечеру она пошла на конюшню, чтобы посмотреть на Черного Ветра и на жеребенка. Малышка спала на охапке соломы, но проснулась, когда Кэтлин наклонилась над входом в стойло. Кэтлин не могла не улыбнуться, увидев, как жеребенок встает на ноги и тянется к соску.
– У тебя чудесный ребенок, – сказала Кэтлин кобыле-матери, почесывая ей лоб. – Просто чудесный.
Она еще немного побыла в конюшне и пошла к выходу. Рэд заржал, когда она проходила мимо его стойла, и она решила вывести жеребца, чтобы тот немного размялся. Возможно, побыв на открытом воздухе, она почувствует себя лучше.
Двадцатью минутами позже она была уже далеко от ранчо.
Стоял прекрасный день. Воздух становился прохладным, потому что солнце садилось за горы, но небо было голубое и ясное, а деревья великолепны в своей свежей весенней зелени. Островки диких цветов разбросаны разноцветными отметинами на зеленых холмах, а река – бурлива и полноводна.
На пути к пруду она заметила несколько коров. Надо сказать Скотту, чтобы он пригнал их на ранчо.
Пруд был спокоен, вокруг него появился ковер из свежей травы. Она видела белок, прыгающих между деревьями, слышала хриплый крик сойки.
Кэтлин слезла с коня, сняла сапоги и чулки и окунула ноги в холодную воду. Рэд пасся рядом. Ей хотелось поплавать, но вода в пруду еще слишком холодная.
Она думала, улучшится ли настроение Рэйфа, когда он вернется вечером. Что ему сказать?
Что она плохо спала этой ночью, что ей не хватало его рук, его поцелуев, которыми он каждый вечер благословлял ее ко сну и будил каждое утро.
Она обернулась на топот копыт и увидела приближающихся к ней Скотта, Расти и Рэйфа. Они гнали с десяток голов скота. Сердце учащенно забилось, когда она увидела мужа. Покажет ли он как-нибудь, что заметил ее присутствие, или просто поедет дальше?
Она встала так, чтобы он обязательно ее увидел, и заметила, как Рэйф жестами дал понять Скотту и Расти, чтобы они продолжали движение.
Сердце Кэтлин колотилось, когда он стал распрягать свою лошадь около пруда. Она смотрела на него, пытаясь придумать хоть какие-нибудь слова.
Рэйф глубоко вздохнул. Он устал и проголодался, но глядя на Кэтлин, забыл обо всем. На ней была ситцевая юбка, немного намокшая снизу. Ее волосы были стянуты назад голубой лентой, но несколько прядей выбивались и вились у ее висков. Но Рэйфа притягивали глаза Кэтлин. Они были зеленые, как трава у ее ног, и безмолвно молили его о прощении.
Он разозлился на себя, подошел к Кэтлин и обнял ее. Она приникла к нему, и из глаз ее хлынули слезы.
– Прости меня, – прошептала она. – Я не хотела тебя обидеть.
– Я знаю. – Немного подавшись назад, он положил руки ей на щеки и стал вытирать слезы. Его сердце дрогнуло, когда она посмотрела на него снизу вверх, с мокрыми от слез щеками и с любовью в глазах.
– Кэти…
– Я люблю тебя, Рэйф. Я бы никогда не могла обидеть тебя.
– Я знаю. – Теперь ему казалось, что не она виновата в том, что ненавидит индейцев, а он виноват в том, что в его жилах течет смешанная кровь.
Он поцеловал ее ласково и нежно, и прикосновение его губ унесло прочь все обиды и тяжелые чувства.