Шрифт:
– Ирландец?! – воскликнула Кэтлин. – Вы шутите.
Крадущийся Волк покачал головой.
– Мой отец приплыл сюда из Ирландии тридцать лет назад.
– По-моему, вы похожи больше на индейца, а не на ирландца, – бросила через плечо Кэтлин, отправляясь на кухню. Встав на цыпочки, она открыла буфет и достала бутылку виски, которую отец держал под рукой для медицинских целей.
Взяв стакан с нижней полки, она немного плеснула в него и принесла индейцу. Он понюхал виски, сморщил нос и залпом выпил. Это был самый дешевый сорт виски, вероятно, домашнего приготовления, но по телу сразу же прошла волна тепла, и боль в боку уменьшилась.
– Спасибо, – он отдал ей пустой стакан, слегка коснувшись ее своими пальцами.
Тепло от его прикосновения распространилось от кончиков пальцев по всей руке Кэтлин, сердце странно защемило. Удивленная этим ощущением, она отступила назад: почувствовал ли он то же самое?
– Меня зовут Кэтлин, – произнесла она, надеясь скрыть волнение.
Крадущийся Волк кивнул. Красивое имя, и ей подходит.
– Я… – он начал было представляться Крадущимся Волком, но передумал. – Галлахер, – произнес он, вслушиваясь в имя, которым не пользовался более шести лет. – Рэйфорд Галлахер. Можно Рэйф.
– Действительно, ирландец, – пробормотала Кэтлин.
Он снова кивнул, вдруг почувствовав, что его одолевает усталость. Избиение, долгая поездка и рюмка виски на голодный желудок начали брать свое.
– Вы устали, – заметила Кэтлин. – Думаю, папа не будет возражать, если я положу вас в свободной комнате.
– Спасибо.
Он встал, зашатавшись, Кэтлин быстро подошла к нему и, обхватив, повела по узкому коридору в спальню. Их бедра соприкасались, она чувствовала незнакомую и томящую дрожь под ложечкой. Что с ней происходит?! Она всю жизнь провела среди мужчин, но еще ни один из них не действовал на нее так странно.
Пульс Рэйфа участился от ее прикосновения, и он выругался про себя. Он знал, что их с самого начала притягивало к друг другу, но решил, что из этого ничего не выйдет. Она была женщиной – красивой, желанной женщиной, – а он поклялся никогда больше не доверять им.
Кэтлин открыла последнюю дверь слева. Они вошли в комнату с большой латунной кроватью и трехстворчатым дубовым шкафом. Цветной тряпичный коврик оживлял это спартанское убранство.
– Почему бы вам не отдохнуть, – предложила Кэтлин.
Рэйф кивнул.
– Еще раз спасибо.
– Я принесу вам обед сюда, так что вам не придется вставать, – произнесла Кэтлин и вышла, закрыв за собой дверь.
Лицо Рэйфа скривилось от боли, когда он опустился на кровать. Он схватился за бок и проклял про себя ковбоя, который решился ударить его ногой.
Он заставит Абнера Уайли заплатить за этот пинок, поклялся он. Да, он заставит его заплатить…
Кэтлин, хмурясь, пошла на кухню, чтобы помочь кухарке Консуэло приготовить обед.
Жизнь так несправедлива, размышляла она, отрезая ломоть свежевыпеченного хлеба. Впервые она встречает удивительного мужчину, высокого, темноволосого и красивого, к которому ее так тянет, – и он оказывается индейцем.
Это просто несправедливо, думала она, но, в конце концов, никто не говорил, что жизнь справедлива.
ГЛАВА 4
Кэтлин склонилась над лоханью для стирки и принялась за одну из грубых хлопчатобумажных рубашек отца. День выдался теплый, и выступавший на лбу пот назойливо лез в глаза. Выпрямившись, она прополоскала рубашку и бросила ее в корзину для белья, что стояла у ее ног. Приостановившись на мгновение, она, держась рукой за поясницу, взглянула туда, где у дома, в тени высокого дерева, сидел, скрестив ноги, индеец. Она улыбнулась про себя, увидев, что тот смотрит на нее.
Рэйф был на ранчо уже больше недели. Кэтлин знала, что сломанное ребро причиняет ему сильную боль, но он никогда не жаловался. Большую часть времени он проводил в своей комнате, хотя каждый день посвящал некоторое время большой вороной кобылице. Он чистил бока чистокровного животного, пока они не начинали блестеть, словно мокрое черное дерево.
Кэтлин несколько раз заставала отца в сарае, где он завистливо разглядывал великолепную лошадь, но едва ли могла осуждать его. Вороная была прекрасной: ее стати – почти совершенны, а родословная, хоть и неизвестная, несомненно, превосходна. Со своими большими умными глазами, длинными ногами и длинной мускулистой шеей она была бы отличной подругой Рэду.
Кэтлин опять нагнулась на лоханью, не переставая чувствовать на себе взгляд Рэйфа, следившего за каждым ее движением. Они не так уж много говорили за эту неделю, и она не знала о нем ничего, кроме того, что он – полукровка. «Ну и мерзкое же слово», – рассеянно подумала она. А еще она знала, что он – самый удивительный мужчина из всех, кого она только встречала. Что касается отношения мужчин к Рэйфу, то здесь все было ясно.
Лютер, самый добрый и терпеливый человек, которого знала Кэтлин, безропотно принял присутствие индейца на ранчо. Лютер был высок и жилист, с темными седоватыми волосами и искрящимися голубыми глазами. Кэтлин полагала, что ему около шестидесяти. Впрочем, он мог быть и старше, и моложе. Трудно угадать возраст человека, который всю жизнь провел на солнце. Грубая кожа Лютера напоминало старое седло, но двигался он с быстротой и живостью молодого.