Шрифт:
– Товарищ полковник!
– войдя, закричал Кузькин, приложив руку к фуражке.
– Вольно!
– махнул рукой полковник.
"По вашему приказанию прибыл", - про себя закончил педантичный Кузькин.
– Христос воскрес, товарищ майор, - доверительно доложил полковник.
– Как прикажете, - рассеянно сказал Кузькин, но тут же поправился: - Воистину воскрес, товарищ полковник!
– То-то, - наставительно подняв палец, сказал полковник.
– Скоро пасха, светлое христово воскресение, порадуйте солдат куличами и хорошей строевой песней.
– Есть!
– крикнул майор.
– Как поживаете? Нет ли у вас каких-нибудь проблем, майор Кузькин?
– Никак нет! Жена моя опять беременная, так вчера захотелось ей съесть плод манго. А в военторговской автолавке одни ананасы. А у нее от этих ананасов только девочки рождаются.
– Ах, безобразие, - сокрушенно покачал головой товарищ полковник, - ну, ничего, разберемся, поможем вашей жене родить мальчика. Я строго накажу этих интендантов. Черт побери!
Майор Кузькин покраснел: полковник слыл в части отчаянным ругателем.
– А знаете, товарищ майор, мы решили очень досрочно представить вас к очередному званию - "старший майор" и назначить на новую должность - "самый главный в подразделении".
– Что вы, - смутился майор, - мне уже недавно присвоили одно. И я считаю, что недостоин пока. У меня еще много недоработок среди рядовых, товарищ полковник. Вот и у товарища Фуфайкина проблемы...
Фуфайкина разбудил ощутимый толчок в бок.
– Вставай, сынок, белый свет проспишь!
Фуфайкин разлепил глаза. Перед ним, двухметрово уходя в потолок, стоял старослужащий Кулаков.
– Ты уже постирал мои портянки?
– ѕсонно спросил Фуфайкин.
Лицо Кулакова медленно вытянулось от горя.
– Окститесь, Фуфайкин, какие портянки? Их уже сто лет в обед как отменили. А носочки ваши я простирнул, вон висят.
Фуфайкин перевел взгляд на свои белые носки с вышитыми красными буквами "СА".
Сдвинув в сторону сержанта, к постели подошел майор Кузькин:
– Лежите, лежите, - майор присел на койку Фуфайкина.
– Вы у нас новенький, как служится? Не устаете с непривычки?
Фуфайкин отрицательно покачал головой.
– Вот и ладненько. Я вам тут кофе принес.
"И приснится же такая глупость, - думал Фуфайкин, потягивая крепкий кофе, с чуть заметным ароматом коньяка.
– Дважды отважный... Старший майор... Таких и званий-то нет. Манго еще. Смешно. Ну когда это в солдатской столовой не было манго?!"
...
– ТАК
Дверь
Присев на корточки, Старик сунул сухое полено в горящую красноту печки.
Со скалистых гор дули холодные ветры, моросил дождь, но в комнате было тепло: Старик не жалел дров. Пошевелив кочережкой потрескивающее пламя, он кряхтя поднялся, положил кочергу, подошел к столу, сел и начал медленно есть, осторожно снимая с вареных картофелин тонкую кожуру.
Было тихо, только чуть слышно барабанили капли по крыше, да надоедливо стучали ходики и тень от маятника судорожно металась по стене. Озерцо расплавленного парафина под дрожащим пламенем свечи внезапно вздрогнуло и через проплавившийся край прозрачной слезинкой скатилось по огарку вниз, мутнея с каждым мгновением. За окном уже давно была непроглядная темень. Старик взглянул на циферблат: "Сегодня уже никто не придет".
Он смахнул со стола крошки в горсть, ссыпал их на грязную тарелку, отряхнул ладони, накрыл чугунок картошки миской с нарезанным хлебом, а хлеб сверху чистой тряпицей, чтобы не садились мухи. Отвернув кран самовара, ополоснул тарелку, предварительно ссыпав в нее картофельную кожуру и крошки в ведро с помоями.
"Ведро пора выносить, - подумал Старик.
– Завтра. Да и подмести не мешает и, вообще, прибраться, полы помыть".
С тех пор, как умерла старуха, жена, он ни разу не мыл полы, только мел. Не хотелось.
Он вспомнил, как незадолго перед смертью старуха стала все чаще уставать, задумываться. Моет посуду и вдруг застынет, не донеся чистую тарелку до стола, и смотрит, смотрит куда-то. Будто мысль какая-то глодала ее. И Старик хоть и прожил с ней 40 лет и знал ее всю, так и не мог придумать, какая же это мысль....Старик поставил чистую тарелку в древний, тяжелый буфет, прикрыл дверцу с дребезжащим стеклом и начал разбирать постель, зная, что, как всегда, полночи будет лежать с закрытыми глазами, силясь заснуть. И что его будут преследовать те же мысли и воспоминания...