Я еще раз подергал дверь, постучал в нее ногой, пока не понял, что это безнадежно. Замок был даже не амбарный. Вероятно, на такие замки закрывают ворота выработанных шахт, грозящих обвалом. Чтобы отпереть его, нужна бригада сварщиков с автогеном и центнер динамита.

Такой подлянки я ожидал меньше всего. Ну ладно, выгнали с работы, ладно, чуть не взорвали, но выпить-то я имею право при любых обстоятельствах! Что ж ты, Шнейдер, кайло тебе в руки…

Я медленно спустился с крыльца. Делать нечего, пойду поищу что-нибудь другое.

Однако едва я удалился от «Дрезины» шагов на пятнадцать, ко входу подрулил голубенький микроавтобус. Из него высыпалась давешняя компания, стоявшая передо мной в кассе. Она была уже навеселе и явно намеревалась добавить. Дожевывая длинный анекдот и заранее хохоча, очкарик, лысый и бородач взбежали на крыльцо, легко отвалили неподатливую дверь и скрылись внутри.

Я рванул за ними, но на ступенях шаги мои поневоле замедлились: страховидный замок висел на своем месте, по-прежнему сжимая несокрушимой дужкой дверные скобы.

Как же так?

Я снова подергал дверь, толкнул ее плечом, крикнул: «Эй, откройте!». Изнутри не доносилось ни звука. Водитель микроавтобуса равнодушно наблюдал за моими унизительными трепыханиями, припав небритой щекой к рулю.

–  А как они зашли-то?
– спросил я, приближаясь к нему.

–  Ногами, - водитель явно был не склонен давать какие-то объяснения.

–  Так дверь-то закрыта!

Он смерил меня тусклым взглядом желтоватых глаз, перекатил спичку из одного угла рта в другой и процедил сквозь зубы:

–  Для тебя, может, и закрыта. А для других - открыта…

–  Да я сто раз там был!
– флегматичность этого типа просто бесила.
– Меня все знают!

Но ему было по барабану.

–  Может, потому и не пустили, что знают…

Валерка жил в двух шагах от моря, чему я всегда завидовал. У него была просторная трехкомнатная квартирка на восьмом этаже новенькой шестнадцатиэтажки, что, видимо, соответствовало его представлению об идеальном жилище. Зеркальный лифт с мягким гудением поднял меня на площадку восьмого этажа, выпустил и застыл, не закрывая дверей, будто в ожидании. Казалось, других жильцов в подъезде нет.

Только бы он оказался дома!

Я прислушался. Из-за Валеркиной двери доносились гулкие пульсы техно-саунда и перекрикивающие их голоса. Я облегченно перевел дух и нажал кнопку. Звонок не был слышен ни мне, ни тем, кто находился в квартире. Пришлось стучать. Наконец дверь распахнулась, и в проеме нарисовалась сияющая физиономия Валерки.

–  А-а-а, это ты… - улыбка медленно сползла с его лица.

–  Слушай! Со мной сейчас такое произошло… - я попытался шагнуть мимо него в прихожую, но Валерка меня остановил.

–  Ты извини, - сказал он, глядя в пол.
– Я сейчас занят. У меня там люди…

–  Да какие люди!
– я нетерпеливо махнул рукой.
– Ты послушай!

–  Нужные люди, - перебил он меня.
– По очень важному делу.

–  Валера! Ты где там застрял?
– прозвенел девичий голос из глубины квартиры.

–  Нолито, выдыхается!
– добавил молодецкий бас.

–  А Наташка в твои карты подглядывает!
– наябедничал кто-то. Я попытался заглянуть в глаза Валерке, но мне это не удалось.

–  Понятно, - протянул я, хотя ничего не понимал.
– Оттягиваешься по полной? С вином и девочками?

–  А вот это уже не твое дело, - тихо сказал Валерка, прикрывая дверь.

–  Погоди!
– мне вдруг стало страшно.

Все это было так не похоже на Валерку, что я совершенно растерялся.

–  А когда ты освободишься?

–  Никогда, - сказал он в узкую щель, перед тем как окончательно захлопнуть дверь.
– Не надо тебе сюда ходить. Привет.

–  Привет… - я медленно побрел к лифту, чуть не плача от обиды и недоумения.

Какой, к черту, привет?! Я же не сказал ему самого главного: нашу контору закрыли! Уж от такой-то новости он мигом забудет про своих гостей! Надо было вывалить ее сразу, без вступлений! Что за дурацкая, в самом деле, манера - мотать сопли на кулак!

Я резко развернулся, шагнул обратно к двери и с размаху больно ткнулся носом в черный осклизлый кирпич. Передо мной поднимались ряды старой кладки, все в трещинах и рыжих потеках ржавчины. Я посмотрел вверх. Над стеной колыхались сухие бодылья мертвых трав. Слева и справа нависали покосившиеся бараки. В черных проемах окон угадывалось слабое шевеление паутины…