А надо сказать, у Ивана Глухоухова была фея Фаина. Так себе фея, приблудная, появилась внезапно, насильно навязала свои услуги по решению многочисленных глухоуховских проблем, больше портила, чем чинила, и Глухоухов ее всячески избегал, но все же, согласитесь, не у каждого такое приобретение, не у каждого такой тыл за спиной. Поэтому, постояв некоторое время как громом поражен на улице академика Бабилова, Иван проявил смекалку и догадался:

–  Опять она!

Звонить с рекламацией, правда, не стал, потому что все равно бесполезно: Фаина - это судьба. Стал ждать дальнейшего, и дальнейшее не замедлило.

Когда он подходил к Институту травматологии и физпрактикума, Ивана обогнала президентская машина. Из последнего, двенадцатого, окошка донеслось униженным тоном:

–  Ну, Ива-ан Александрович!

–  Иван Оскарович меня зовут!
– сердито поправил Иван, злясь, конечно, на Фаину, а не на президента, но тут же ощутил привычное подобострастие - которое уподоблю чувству вины и униженности, помноженному на стыд, ненависть и восторг - и остановился.

–  Зайдите, пожалуйста, на секундочку. Очень нужно.

Он зашел и, предъявив проездной, уселся вежливо на самом краешке роскошного кожаного дивана напротив. Весь внимание.

Машина изнутри была ничего себе, но Иван уже наездился в автобусах, так что привык.

Вид у президента академии был несчастный, совсем никуда вид.

–  Э-э-э, - сказал он, ставши еще несчастнее, - товарищ Плохо-умов… Я тут подумал насчет вашей сос… соспирали, - при этом слове он сморщился, будто съел какую-то гадость.
– Я, конечно, на все готов, но нельзя ли как-нибудь обойтись без отдельного института и государственной мегапрограммы? Что угодно, какие угодно фонды!

Иван был человек злобный, но догадливый. Он тут же смекнул, что Фаина что-то такое сделала президенту…

–  Это вы с Фаиной встречались?
– уточнил он.

–  С ней, - утопая в ужасе от одного этого имени, подтвердил президент.
– С референтом вашей.

–  Понятно, - веско сказал Иван, не понимая абсолютно ничего, кроме того, что надо ковать железо.
– Насчет отдельного института, - он вспомнил свой недолгий, но очень печальный опыт руководительства и передернулся, - здесь вы правы, здесь мы, наверное, погорячились. Соспираль все-таки третья, а у первых двух соспиралей институтов пока что нет, могут не так понять. Но вот мегапрограмма, - это слово ему очень понравилось…

–  Да-да?
– сказал президент. Иван немножко подумал и ответил:

–  Да-да!

–  Ох!
– сказал президент.

Насчет мегапрограммы они в конце концов договорились, здесь Иван проявил настойчивость. Дача, машина, двухъярусная квартира в центре Питера и еще такая же в Москве, это уж как водится, и по праздникам туристическая поездка по Золотому кольцу России, правда, за границу - ни-ни.

–  Дело в том, товарищ Недогрузов, - искательно сказал президент, - что мегапрограмма, которой вы будете управлять, относится к разряду даже не двойных, а совсем уже тройных технологий, ведь сос… соспираль-то ваша, - тут президент снова сделал тошнотворное движение горлом, - все-таки третья. Словом, будет это государственная тайна высшей категории. Чтобы не то что посторонние шпионы, но и даже сами исследователи, которых вы привлечете, о предмете исследований не знали. Желательно, чтобы и вы тоже были не в курсе.

–  Это как?
– изумился Иван.

–  А, обычное дело. Лучше быть не в курсе, и это, знаете, хорошо. Многая знания, знаете ли, многая лета, или как там… Словом, отдохните, поправьтесь, поуправляйте.

Иван, человек злобный, но импульсивный, уже собравшись было выходить из автобуса, не выдержал и спросил:

–  Эта Фаина, референт моя. Она угрожала? Чем эта стерва грозила? Так просто, из любопытства.

Президент взрыднул:

–  У… утюгом горячим грозила. Главное, что никакая охрана… и где вы ее взяли такую?

–  Сама навязалась. Только вы не бойтесь ее. Это фея, добрая фея, как у Золушки. Утюги не по ее части, это она так. Просто дура.

–  Фея?!

–  Она самая. Как у Золушки. Добрая. Так что никаких утюгов, будьте уверены.

–  Ага, - сказал президент и хитрющим образом скосил глаза в сторону.

Здесь Иван маху дал. Потому что ни на следующий день, ни на все последующие президентская секретарша к телу по телефону не подпускала - нет его и все. Зато появились некие цивильные люди с наручниками и объяснили, что его фирма «ЗАО Интерпродукткомплекс-энерго» (о которой Иван слышал впервые) является жульническим расхитителем госсобственности, а потому пройдемте.

Сидит теперь Иван Глухоухов в тюрьме, в совершенно дурной компании, всякую дрянь кушает, а иногда к нему приходит Фаина, и тут уж не отвертишься.

–  Вы только не беспокойтеся, - говорит она на свиданиях, - я уже почти что все уладила, и со следователем тоже, и с прокурором. Я все ваши проблемы совершенно решу. А как же? Ведь я же ведь ваша фэя!

И Иван рыдает, вздрагивая, на ее широкой груди.

Он вошел в купе, не отрывая от меня взгляда, поздоровался и сел напротив. Рожа та еще. Представьте - огромный рот, километровый подбородок, Пизанская башня вместо носа, почти квадратные проволочные брови, но взгляд глуповатый. Потом, так же пристально на меня глядя, он демонстративно снял шляпу - а?