Я лишь вздохнула, мне похвастаться было нечем.

Когда Лена и Олег узнали, что мы работаем в ларьке, они стали часто заезжать «в гости». Ломакин в это время работал где-то в шиномонтажке, работа, по-видимому, не приносила должного дохода, и у него возникла идея поработать в этом же ларьке в другую смену.

Илья взялся это устроить. Текучка в ларьке была большая, вскоре Слава остался без напарника, и Олег вышел работать с ним. В отличие от Ильи у него сразу же возникло полное взаимопонимание со всеми работниками «Актея». Он был для них своим. Близилась зима, по утрам в ларьке становилось настолько холодно, что изо рта шел пар. Бенедиктов выслушивал наши вопросы о тепле и освещении с терпением сфинкса.

— Видите во-он тот дом? — спросил он как-то, когда я его особенно «достала».

— Видим, — ответили мы.

Дом стоял примерно в ста пятидесяти метрах от ларька, за пустырем.

— От этого дома нужно прорыть траншею для силового кабеля. Глубина траншеи по ГОСТу восемьдесят сантиметров, ширина пятьдесят. У «Актея» рабочих нет, так что ваше тепло в ваших руках.

— А как это будет оплачено? — тотчас же поинтересовался Илья.

— Оплатим-оплатим, не беспокойся.

Они сошлись на десяти тысячах, и Илья с Олегом в свободное от работы время стали копать траншею. Надоело им это очень быстро — земля была уже мерзлой, и долбить ее ломиком было нелегко. Почесав в затылке, они решили пойти другим путем — нанять кого-нибудь. Сперва это были мальчишки, которые за горсть жевательной резинки по полчаса копались в земле, но дело продвигалось настолько медленно, что вскоре их заменили ребята постарше, в качестве оплаты они уж требовали бутылку дешевого ликера. Правда и работали они «от сих» и «вон дотуда». Потом, уже за трехлитровую банку «Анапы» наняли бичей. Но до конца было далеко, вот-вот должны были начаться морозы, а дорогу траншее перегородила полоса асфальта. Наверное, с неделю Илья с Олегом чесали в затылке, где-то под асфальтом проходил силовой кабель, снабжающий микрорайон энергией. Более решительным оказался Олег: он тормознул на дороге экскаватор, объяснил машинисту, что к чему, отдал ему пару банок все той же «Анапы» и попросил быть поосторожнее. В России везет дуракам и пьяницам — все прошло без сучка, без задоринки, и на следующий день мужики весело засыпали траншею с проложенным кабелем.

— Вы глубину-то выдержали? — спросила я.

— Не-а, — Ломакин улыбнулся своей супержизнерадостной улыбкой, — там кое-где и тридцати сантиметров не будет! Весной все это подтает… Не завидую я тому, кто пойдет пописать на этот пустырь… Шесть киловольт все-таки! — он захохотал.

Я пожала плечами. Вечером приехали электрики и подключили ларек. Наконец-то мы не зависели от уличного освещения!

— А обогреватели? — поинтересовалась я у Бенедиктова.

Он посмотрел на меня бесцветным взглядом.

— Тебе нужно? Ты и покупай.

Спорить было бесполезно. Илья подсуетился и раздобыл где-то «трамвайку» в восемь дуг.

Работать с Ильей было очень и очень неспокойно. С самого начала он повел себя неправильно: вместо того, чтобы просто работать, он старался «выставиться» перед всеми, кто был по ту сторону прилавка. Почему-то он решил, что продавец в ларьке — это очень престижная специальность. Как-то подъехали какие-то пацаны на двух машинах, насколько я поняла «молодняк» из «дробей». «Дробями» в Ангарске до сих пор называют одну из криминальных группировок, которая выросла из подростковой банды семидесятых годов. Илья их знал, он жил в «их» квартале. Наверное, в детстве они постоянно его доставали, и поэтому теперь он высунулся из ларька, решив доказать, что теперь он тоже «не промах», причастен к бизнесу.

— О, привет, Леха! — деланно улыбаясь, он уже жал в окошко чью-то руку. — Помнишь меня?

— Илья, что ли?

— Ну да, а я теперь вот здесь… Работаю!

— Работаешь?

Они, по-видимому, переглянулись.

— Слушай, Илья, сделай одолжение… Ты же нам друг?

Илье деваться было некуда, сам набился.

— Ну да…

— Мы, сам видишь, гуляем. Народу много, а денег только на две бутылки. Ты нам займи вон, пару бутылок «Абсолюта», сигарет и коробку конфет. Сам понимаешь, девочки…

Наверное, в этот момент Илья очень сильно пожалел, что проявил такую прыть. Я насторожилась. Парни просили очень много, если Илья даст им то, что они просят, мы будем без денег сидеть несколько смен, и Игорю не объяснишь, что остался из-за «друзей» без навара. Это во-первых. А во-вторых, чихать они хотели на Илью, долг они ему не отдадут, и он при встрече даже не посмеет заикнуться о долге, потому как не дурак.

— Неужели не дашь, Илья? Ты че, братела? Это же мы, Илья, мы в одном дворе росли, да это же западло своим денег не занять, да ты что, не веришь, что мы их вернем? Да сегодня же привезем! — пока они вместе «давили на гнилоту», я наблюдала, как Илья постепенно сдается.

Потом мне это надоело. Илья, может быть, их и боялся, я это видела, но мне-то что за дело до них? Я их знать не знаю, ничего плохого они мне не сделали, да и навряд ли сделают, а оплачивать чью-то попойку из своего кармана я не хотела.

— Мужики, поймите, я не один работаю, с напарницей, — сам того не зная, подыграл мне Илья.

Я немного подвинула Илью у прилавка.

— В общем так, мужики, я вас не знаю, и то, что вы знаете Илью, мне ни о чем не говорит. Утром приедет хозяин, и мне придется вложить за вас свои деньги, — я специально сказала «мне», потому что Илья явно в расчет не брался. — Так что оставляйте что-нибудь в залог, и ноу проблем.

Парни тихо посовещались, потом один из них снял с себя мастерку, просунул ее в окошко.

— Эта мастерка стоит в два раза больше, чем водка, так что я за ней вернусь, будь спок.

Мастерка в самом деле была дорогой. Они молча забрали водку, сигареты, конфеты и уехали. Илья облегчено вздохнул, покосился на меня.

— Кажется, пронесло.

Я промолчала. С Ильяом я никогда не чувствовала себя в безопасности. Мало того, что он не мог постоять за себя, он, как магнит, притягивал к себе несчастья. Парни появились ближе к утру, часа в четыре, полпятого. Казалось, настроены они были дружелюбно.