— Снова шутишь. Я не за тем бандитам и ментам деньги плачу, чтобы меня разносили. Знаешь, крыша у меня какая!

— Это особый случай, — Клим сел за столик, но к открытому пиву пока не притрагивался, только закурил.

Кавказец поколебался, все же выручку припрятал глубоко в штаны, но пост свой не покинул. Вскоре на горизонте нарисовалась милицейская мигалка, за ней показалась колонна разношерстных автобусов.

Машина сопровождения уже проехала кафе «Арарат», когда головной автобус натужно засигналил ей, принял к обочине и остановился. Мент, придерживая фуражку, чтобы не сдуло ветром, высунулся в окно, оценил обстановку и отъехал за поворот, чтобы в случае чего иметь право сказать, будто не видел безобразия.

Из автобусов вывалили заскучавшие во время путешествия карташовцы. Спиртное и пиво, прихваченное из дома, подходило к концу, выпитое просилось наружу. Бритоголовые, переговариваясь между собой, отливали, стоя прямо на обочине, и даже не косились на проезжавшие мимо машины. Их подруги с женской стыдливостью присели в кювете и разглядывали своих парней, живо обсуждая: кто, как и чем…

Клим, держа бутылку с пивом за горлышко, встал из-за столика и отошел в сторонку. Кавказец же, затаив дыхание, смотрел на идеологически подкованных жлобов. От страха его ноги мелко дрожали, и он, если бы даже решился исполнить совет Бондарева, вряд ли бы успел добежать до леса раньше, чем его догонят.

— Ну, и чем ты русский народ травишь? — широкоплечий чернорубашечник появился перед стойкой, застегнул брюки.

— Шашлык горячий, лаваш свежий… — неосмотрительно вырвалось у кавказца заученное, сто раз повторенное за день.

— Шашлык, лаваш… — передразнил мандариновец, — ишак ты нерусский.

Мгновенно увесистый прут арматуры опустился на стойку, толстая доска зазмеилась трещиной.

— Ты на чьей земле свой «Арарат» поставил? — прозвучало грозное. — Тебе в Армении места уже мало?

Второй удар пришелся по фаянсовой колонке с кранами. Та буквально взорвалась. Пивная пена густыми хлопьями полетела из шлангов. К стойке уже подтянулись облегчившиеся соратники и соратницы. Полные пивные ящики из запасов летнего кафе уже перекочевывали в автобусы. Крошилось стекло холодильников с англоязычными надписями. Бутылки с американским безалкогольным гранатами летели и взрывались на асфальте, оставляя вспененные пятна. Стекло крошилось под колесами проносившихся мимо машин. Никто не рисковал остановиться и посмотреть, что же здесь происходит.

У стойки возник Бондарев с пивной бутылкой в руке.

— Мужики! — крикнул он. — Вы и пивные кеги в автобус тащите.

Начинание было поддержано с энтузиазмом. Стойку тут же опрокинули, гулкие кеги, заарканив цепями из нержавейки, потащили к шоссе. Воспользовавшись суматохой, Клим схватил кавказца сзади, шепнул на ухо:

— Я же говорил, к лесу беги, — и, вытащив из толпы, сделал вид, что изо всей силы ударил его по почкам, толкнул на землю.

Кавказец благоразумно подхватился и рванул к лесу. Вслед ему полетели пустые бутылки, пепельницы.

— Все равно мы их всех скоро товарными вагонами из России вывезем, — придержал Бондарев широкоплечего чернорубашечника, готового направить погоню за беглецом.

Широкоплечий явно был главным в региональном отделении.

— А ты кто такой? — спросил он с подозрением.

— Чистокровный славянин. Отец русский, мать русская, — сказал Клим. — Нравитесь вы мне. Разделяю взгляды. Как говорили: «можете считать меня своим». На Москву, значит? Я с вами. В спецназе служил. Теперь небольшой бизнес держу. И кулаками, и головой, и деньгами помочь смогу.

— Основная зараза в столице окопалась, — угрюмо отозвался региональный главарь. — Мы ее очистим от скверны. «Бизнес» — слово иностранное, ты при наших его не произноси. Лучше матом загнуть. Инородцы у тебя работают?

— Одни наши.

— Тогда вместе едем.

Широкоплечий и Бондарев стояли у автобуса, обсуждали текущий политический момент.

— … это ты точно сказал, — чернорубашечник чесал живот, — сегодня рано, а вот завтра будет поздно…

Тем временем идейные погромщики закончили погрузку награбленного пива, но этого им показалось мало. Зонтики, столы со стульями, искореженный холодильник стащили к стойке, наверх бросили переносной электрогенератор. Бензин потек из бака тонкой струйкой. И вскоре у шоссе уже пылал огромный костер. Волчий хвост грязного дыма вздымался к небу.

— По машинам! — рявкнул широкоплечий.

Взбудораженное удачным погромом войско «карташовцев» на удивление быстро погрузилось в транспорт. Вскоре впереди уже привычно полыхала милицейская мигалка. Пивные бутылки передавали по салону, дымили сигареты.

Клим сидел рядом с широкоплечим, понемногу потягивал пиво и исподволь вызнавал то, что ему требовалось.

— … я вам харчей подвезу и бухла… Понимаю, вы и день и ночь насмерть стоять будете. Ребятам поесть надо, выпить… С палатками попробую договориться. Что смогу, то сделаю. Я же их тоже всех ненавижу. Понаехали… Скажи только, куда закинуть…