Прошло всего два месяца после смерти Джулии Фолкнер, прошедшей для убийцы безнаказанной, как он не удержался от следующего убийства, ибо его наглость росла по мере того, как становилась очевидной безнаказанность.

Некая мисс Стак, также изувеченная Кримом и добитая после аборта стрихнином, умерла у него в операционной. Однако во время похорон мать жертвы выразила сомнение, всё ли чисто было в лечении доктора. Если мать донесет, будет вскрытие. Это опасно. Крим, чтобы предупредить возможные подозрения, пошел на наглый и рискованный шаг: труп еще не успел остыть, как доктор написал письмо аптекарю, у которого обычно покупал лекарства. В этом письме он обвинил своего коллегу в том, что тот ошибся и вложил слишком много стрихнина в одно из лекарств, которыми Крим лечил мисс Стак. Именно из-за этого она умерла. В письме доктор Крим потребовал, чтобы аптекарь немедленно уплатил ему крупную сумму, иначе он будет вынужден донести на него полиции. Цель письма была двоякой. Если аптекарь перетрусит и заплатит деньги, то он обречен — в любой момент Томас сможет предъявить письмо полиции как доказательство собственной невиновности. Если же случится иначе, то у него будет в руках доказательство, что он сам заподозрил неладное и первым начал бить во все колокола.

Аптекарь пошел по второму пути — он, не мешкая, отнес письмо в полицию, и полицейские нагрянули к доктору Криму. Тот ничего не отрицал. Он был согласен идти под суд — единственное, на чем он стоял твердо, — произошло недоразумение либо злой умысел со стороны аптекаря. Он же, доктор Крим, здесь совершенно ни при чем — жертва ошибки.

Косвенный донос на самого себя, приведший к удачному для Крима исходу дела, внушил ему абсолютную уверенность в собственной безнаказанности.

Он продолжал распутную жизнь, днем выступая как доктор, а ночью превращаясь в хищника и сексуального маньяка, который был известен во всех публичных домах Чикаго. Соблазнить свою пациентку было для него делом престижа.

Не успели еще забыть о несчастной мисс Стак, как доктор Крим втягивается в новую зловещую авантюру.

…Открылась дверь, и в приемную доктора Крима вошла молоденькая, смешливая, крепкая миссис Стотт. Дама сообщила доктору, что прочла его объявление в газете, где говорилось, в частности, что он нашел средство от эпилепсии. Доктор Крим был сама любезность. Он поведал посетительнице, муж которой, железнодорожный агент, страдал эпилепсией, о достижениях в лечении этого недуга и собственных заслугах по этой части. Через несколько минут широкая ладонь доктора уже уверенно лежала на коленке посетительницы, после чего он провел ее в заднюю комнату — операционную и овладел миссис Стотт на кожаном диване.

После этого доктор Крим согласился врачевать господина Стотта, чем и занимался некоторое время, перемежая обязанности с удовольствием общения с его женой. Железнодорожный агент вскоре заподозрил неладное и, на свою беду, устроил скандал, требуя прекратить общение доктора с госпожой Стотт. Реакция Крима была предсказуема. Тут же, по окончании ссоры, он всыпал в лекарство Стотта столько стрихнина, что можно было бы убить и крокодила. Случилось это 11 июня 1881 года, когда убийце исполнился всего тридцать один год.

Следует сказать, что смерть мужа планировалась заранее — по крайней мере, крупная страховка за его жизнь была выписана на потенциальную вдову за несколько недель до его смерти.

Итак, доктор Крим, обидевшись на ревнивого эпилептика, на глазах у будущей вдовы смешал успокаивающее лекарство со стрихнином и попросил любовницу скормить эту смесь мужу, что она и сделала с радостью.

Муж умер через двадцать минут после приема лекарства, доктор Крим выписал сертификат, в котором утверждал, что Стотт умер от эпилептического припадка, местный врач подтвердил диагноз, и очередная жертва убийцы была похоронена.

И никто ничего не заподозрил.

Вот этого, как ни странно, не выдержала мечущаяся душа убийцы.

Трудно поверить, но он рехнулся. Обнаружив, что полиция им не желает интересоваться, доктор Крим уселся за стол и написал на себя два доноса. В одном, на имя Чикагского суда, заявил, что отравил пациента, в другом — на имя городского прокурора, потребовал провести эксгумацию тела Стотта, чтобы обнаружить в нем стрихнин в смертельной дозе.

На ночь глядя он послал возлюбленную, которая воображала, что теперь-то он на ней женится, опустить письма в почтовый ящик, а утром, проспавшись и сообразив, что дело пахнет виселицей, Крим велел подруге собирать чемодан. И они ударились в бега. Бежали любовники недолго — впрочем, непонятно, желал ли Крим на самом деле скрыться от правосудия, гнев которого сам на себя навлек, либо нарочно бросал вызов судьбе, мазохистски играя в рулетку с собственной жизнью.

Когда беглецов поймали, арестовали и посадили в тюрьму, вдова Стотт сообразила, что дело идет о ее собственной шее, и тут же решила признаться во всём — а именно в том, что видела, как доктор смешивал порошки для ее мужа, после чего тот умер в страшных мучениях.

Выслушав всё, Крим, не скрывая усмешки, поднялся со скамьи подсудимых и заявил, что опять же во всём виноват обманувший его аптекарь, подсыпавший в безвредное средство стрихнин, а виденное вдовой ничего не доказывает, кроме знакомства Крима с фармакологией.

Ни у одного суда в мире, казалось бы, не могло возникнуть сомнений в том, что он имеет дело с закоренелым маньяком, убийцей. Но суд находился в смятении — ведь заседание состоялось лишь по причине доноса подсудимого на самого себя. Донес-то он донес, но теперь от всего отказался и утверждает, что пошутил. Никому из присяжных да и членов суда не приходилось еще сталкиваться с убийцей, который оказался на скамье подсудимых, потому что написал на себя донос.

В результате суд пошел на странный компромисс. Томас Крим был признан виновным в убийстве мистера Стотта, но «без отягчающих вину обстоятельств». А это означало, что смертная казнь ему не грозит. Он был приговорен к пожизненному тюремному заключению, а Джулия Стотт, на показаниях которой и основывался в основном приговор, отправилась искать нового спутника жизни.