Шрифт:
Так они и сделали.
— Вы меня очень хорошо нарисовали. Я здесь как живой! — сказал Жираф, подымаясь. — И кто вас так хорошо научил рисовать?
— Я могу тебя рисовать каждый день, — сказал Ки-ку. — Мне не трудно! А ты мне будешь показывать разные города.
— Конечно! Конечно! — сказал Жираф.
И на следующее утро, чуть свет, явился на очередной сеанс — то есть попросту пришёл и плюхнулся посреди пустыни. А Кролик Ки-ку быстро обежал его с палочкой, а потом целых два часа любовался городом Тапергу, в котором тоже был памятник его великому деду.
Ветер в то лето дул высоко, песок лежал неподвижно, и к осени Ки-ку зарисовал жирафами всю пустыню. И если кто-нибудь пролетал над Африкой на самолёте, обязательно удивлялся, потому что из окошка были видны одни Жирафы.
Маленький живой кактус
В марте, когда деревья сбросили в плеч снег и закинули высоко в небо лёгкие головы, Ёжику стали сниться волшебные сны.
Каждый день он проветривал свой домик, наламывал в лесу еловых лапок, устилал ими пол, а к вечеру пил чай с брусничным вареньем и ложился спать.
Ложился он сперва на спину, но на спине ему лежать было колко, и он поворачивался на правый бок и закрывал глаза. И тут же начинался волшебный сон.
Вот и сегодня Ёжик попил чаю, прилёг на спину и задумался.
«А не посмотреть ли мне во сне Африку? — думал Ёжик. — Небо там синее, песок жёлтый, дует ветерок, бегают львы.. Рассмотрю всё как следует, а потом расскажу Ослику и Медвежонку».
И он повернулся на правый бок, закрыл глаза — и сразу же увидел во сне Африку.
Она была жёлтая-жёлтая под голубым небом. По краям её сидели печальные носороги, а посерёдке — маленький Кролик в соломенной шляпе и с голубыми усами.
— Ты кто? — спросил Ёжик.
— Я — Кролик Ки-ку, — ответил Кролик, приподымая шляпу. — А ты кто?
— Я — Ёжик.
— Ёжик… Ёжик… — забормотал Кролик, разглядывая Ёжика. — Давай я тебя лучше назову — Маленький Живой Кактус!
— Маленький Живой Кактус… Очень красиво! А что такое — Кактус?
— Это такая колючка. Мне её привезли в подарок из одной пустыни.
— А она — хорошая?
— Она — полезная.
«Я тоже — полезная колючка», — подумал про себя Ёжик. И кивнул.
— А где львы? — спросил он.
— У нас полдень, — сказал Ки-ку. — Львы спят. Хочешь, я тебя угощу бананом?
Ёжик снова кивнул.
Ки-ку крикнул обезьянам, и обезьяны спустили с дерева связку бананов.
— Угощайся! — сказал Кролик. Взял в лапу банан и показал, как надо его чистить.
Ёжик ел бананы и думал об Ослике и Медвежонке.
«Вот бы их сюда! — думал Ёжик. — Медвежонок бы ел эту мягкую морковку, а Ослик — шкурки, и обоим им было бы весело и хорошо!»
— Очень вкусная белая морковка! — сказал он. — А ты любишь красную?
Кролик задумался.
— Это — бананы, — сказал он. — А какая она — красная морковка?
— Такая красная-красная! И когда её грызёшь, она хрустит на зубах!
— Я очень люблю, когда хрустит, — сказал Кролик. — А у тебя нет морковки?
Ёжик заглянул в мешок, с которым обычно пускался в путешествия, и — о чудо! — вдруг нашёл там свежую крепкую морковку.
— Угощайся! — сказал он.
И Ки-ку захрустел морковкой, как все кролики, и от удовольствия даже закрыл глаза.
— Ты знаешь, — сказал он, — она вкуснее, чем бананы, да ещё хрустит! Ты надолго к нам приехал?
— Нет, — сказал Ёжик. — Только на одну ночь. Я ведь здесь во сне… Но на следующую ночь я могу прилететь снова.
— Обязательно прилетай! Я буду тебя ждать и покажу львов. Только… — Кролик замялся. — Не забудь мешочек с морковкой!..
Тут Ёжик проснулся.
За окном синел лес, и было слышно, как грустно вздыхает почерневший мартовский снег.
Ёжик посмотрел на стол — и вдруг увидел свой мешочек для путешествий, набитый бананами.
— Белая морковка! — крикнул Ёжик и бросился к столу.
Сверху лежала записка:
Маленькому Живому Кактусу — от Ки-ку!
Вот какая необыкновенная история!
Мой знакомый Удав
Удав был ленив, как все удавы. Он был стар, толст и больше всего на свете любил спать. Ел он очень редко — раз в месяц, но зато мог съесть быка, а потом целых тридцать дней его пережёвывать.
Удав поднял голову и сказал:
— Не пережёвывать, а переваривать!
И снова уснул.
Он спал в высокой, густой траве, и если бы не поднял голову, мы бы его ни за что не заметили.