Его бывшие сородичи только посмеялись бы, скажи им кто, что строение речевого аппарата можно изменить усилием воли. Но это был лишь первый шаг в его стремительном пути к сияющим вершинам.

— Арво, — позвал Тим, — скажи мне, что у вас с детьми делают?

Фургон, поскрипывая, катился по дороге, с каждой минутой приближаясь к очередной деревне-жертве, и Тима это немного беспокоило. Если они начнут нападать на деревни каждые три дня, то у него совсем свободного времени не станет. А с некоторых пор вопрос свободного времени его сильно занимал. Да и деятельность Людей Дороги в свете недавно полученной информации приобретала довольно неприятный оттенок. Это, конечно, если информация была правдива. Тим не думал, что Нальма ему соврала, более того, он был уверен в обратном, но вдруг ее саму обманули?

— Не понял вопроса, — Арво положил точильный брусок, поднес меч к лицу и принялся тщательно разглядывать лезвие. — Кормят, растят, воспитывают.

Тим кивнул.

— Это понятно. Как воспитывают? Вот, скажем, родился у… пары ребенок… — Тим произнес эту фразу и озадачился — словосочетание «родился у пары» получилось каким-то невозможно корявым, на что не преминул обратить внимание Арво:

— У пары женщин, ты хотел сказать?

— Нет, — мотнул головой Тим, — я… — и задумался. Он вдруг понял, что представления не имеет о том, каким образом в этом мире формируются семьи и есть ли здесь вообще такое понятие, как «семья».

— Я хотел сказать, у мужчины и женщины, — сообщил Тим.

Арво хмыкнул:

— Ни разу не слышал, чтобы мужчина кого-нибудь родил. С женщинами это иногда случается, а вот с мужчинами…

Тим раздосадованно махнул рукой:

— Не говори, что не понял. Мужчина… — начал Тим, но тут же споткнулся об очередную языковую проблему. Слова «любить» здесь не было, слово, обозначающее процесс соития, было и неприличным не считалось, но все то же интеллигентское воспитание Тима никак не давало ему произнести это слово вслух. Тим попробовал найти подходящие эвфемизмы, типа тех «заниматься любовью», «кувыркаться», «трахаться», на которые столь богат русский язык, но тщетно. Здесь каждое слово означало только то, что означало.

— Не скажу. — Арво сунул меч в ножны и отложил его в сторону. — Скажу, что ребенок рождается все же у женщины. Дела мужчины обычно заканчиваются задолго до этого. Но тебя, как я понял, интересует, что будет с новорожденным? Так вот, это зависит от того, кто его мать. Если она крестьянка…

— А отец? — перебил Тим. — От отца зависит?

Арво поморщился:

— Редко. Обычно — нет… Продолжаю. Если мать — крестьянка, то ребенок будет расти среди крестьян. В младенчестве его будет кормить грудью мать, потом он будет есть наравне с остальными крестьянами из их общего котла. Специально крестьянских детей никто не воспитывает, они приучаются к труду сами. Если ребенок родился у свободной женщины, то она будет кормить его грудью, пока необходимо, потом отдаст его в сореса.

Тим нахмурился, слово было незнакомым, но значения его элементов он знал. «Соре» переводилось как «воспитывать», а суффикс «са» обозначал место или помещение. В результате получалось какое-то «воспиталище».

— Там ребенком будут заниматься воспитатели, — продолжал Арво. — Они дадут ему необходимые общие знания, определят его склонности к какому-то виду деятельности и будут готовить к самостоятельной жизни. Потом, если, скажем, кузнецу требуется помощник, он приезжает в ближайшее воспиталище и выбирает себе подходящего ученика из тех, что готовились стать кузнецом.

— А… разве он… ребенок не может сам выбрать будущую профессию?

— Каким образом? — Арво удивился. — Он же еще слишком молод, чтобы правильно оценить свои способности и склонности. Нет уж, пусть лучше это делают те, кто это делать обучен. То есть воспитатели.

— А может, ему не хочется становиться тем, кого из него решили сделать воспитатели? Может, он хочет стать магом, а воспитатели решили, что из него получится только столяр?

Арво задумался с очень озадаченным выражением лица.

— Не понимаю, чего ты хочешь узнать, — сказал он наконец. — Как кто-то может хотеть стать магом, когда у него нет к этому склонностей и способностей? Ведь тогда даже если он и станет магом, то только очень слабым. Никто не может хотеть стать слабым магом.

— Все равно. Я бы скорее стал слабым магом, чем хорошим счетоводом. Это же… ммм… важнее — быть магом.

— Неправильно! Совершенно неважно, кем ты станешь, важно, чтобы ты был эффективен. Максимально эффективен.

Тим почесал кончик носа.

— Странно как-то, — сказал он. — У нас вот по-другому. Сначала человек получает общие знания, ну как и у вас, а потом он сам выбирает, чем хочет заниматься во взрослой жизни, ну и идет учиться этому.

Брови Арво поползли вверх.

— Сам выбирает?

— Да… Что такого? Иногда бывает, что родители заставляют. У меня мама тоже хочет, чтобы я стал юристом…это человек, который законы хорошо знает. Но я не хочу. Я программистом хочу стать, это… — Тим почесал затылок, хихикнул и махнул рукой. — Это не объяснишь, у вас такой профессии и близко нет. Еще бывает, что в семье несколько поколений по одной профессииработают. Тогда ребенку вроде как и деваться некуда — приходится ту же профессиювыбирать, но у меня не так. Так что мне никто не помешает стать тем, кем я хочу. И это правильно.