— Правильно? — Арво покачал головой. — По-моему, это самое неправильное, что можно себе представить. Даже ваша система управления, эта ваша «власть народа», и то не столь неэффективна и вредна, как то, что ты мне рассказал сейчас. Как может кто-то выбрать себе ремесло, когда он даже не представляет, чем ему придется заниматься? С какими вещами и с какими людьми ему придется иметь дело?

— Это у вас не представляет, — Тим слегка обиделся за родное российское образование, — а у нас — очень даже представляет. Нам в школе… где общие знания дают, нам там про большинство профессий рассказывают. И даже учат немножко… Я вот хоть прямо сейчас программистомработать могу, хотя хуже, конечно, чем те, кто уже полностью выучился. Но что делать — представляю. Так и с другими.

— Вас учат всемпрофессиям?

Тим задумался.

— Не всем, но… как бы сказать… вот, скажем, у нас тоже есть счетоводы. Счетоводу что нужно уметь — считать хорошо, складывать-умножать, проценты разные вычислять. Вот этому в школе учат. А всяким тонкостям-мудростям — нет. Если человеку захочется числа считать, он уже сам дальше учиться пойдет. Или вот, скажем, ученые. Большинство законов природы нам рассказывают на уроках. Захочется человеку дальше про них узнавать — тогда он пойдет дальше эти законы изучать, то, что в школе не учат.

— А счетоводам тоже рассказывают про законы природы?

— Ну да. Никто же еще не знает, станут они счетоводами или нет.

Арво глянул на Тима искоса:

— Разве ты сам не видишь, сколь неэффективна такая система? Сколько у вас профессий?

Тим засмеялся:

— Много. Может, тысяча, может, две.

— Ты даже не знаешь, сколько их, а не то, чем примечательна каждая из них, — сказал Арво презрительно. — Как ты можешь тогда говорить, что правильно выбрал свою будущую профессию?

Тим пожал плечами:

— Я так думаю. И вообще, у нас так заведено.

— У вас заведено неэффективно и неправильно. Видимо, в вашей школе «немножко учат» только самым распространенным профессиям, поскольку всем профессиям одного человека научить невозможно, даже если учить совсем понемногу. И это очень, очень неправильно. Даже если учить хотя бы десяти профессиям, это будет означать: первое — что девять десятых труда учителей потрачены впустую, и второе — что учить ребенка придется в десять раз дольше, чем при нормальном обучении. — Арво хмыкнул. — Чем больше ты мне рассказываешь про свой мир, тем больше я удивляюсь, насколько неэффективно он устроен. Наше устройство намного эффективней, неужели ты этого не видишь? В нашем устройстве только одна ошибка — волины захватили управленческие функции, в то время как управлять должны специально обученные люди. Но у вас — ошибки на каждом шагу! Мне удивительно, что такое общество вообще может существовать.

— Просто у нас мир — для людей, а не для эффективности, — буркнул Тим и отвернулся.

Арво в ответ на это только фыркнул пренебрежительно — дескать, этот аргумент даже возражений не заслуживает.

— Понятно, — сказал Тим, — с обучением разобрались. А если ребенок родился у волина?

— Все равно. Среди волинов мало женщин, поэтому я не могу сказать точно, кормят они ребенка грудью сами или нет. Но то, что потом ребенок идет в сореса, — это несомненно.

— А не может мать его сразу в школу волинов отдать?

Арво хихикнул:

— Сразу, как от груди отняла? Нет, не может. И позже не может. Склонности часто передаются от родителей, но сила воли — нет. Поэтому отдавать дитя волина в школу волинов смысла нет. Если в нем есть сила воли — он придет сам.

— Кстати, а волинов тоже воспитатели выявляют?

— Нет. Вообще, волин — единственная профессия, которую выбираешь сам. Любой человек в любом возрасте может попытаться пройти проверку. Это связано с определенными трудностями, особенно для небогатых людей, но это возможно. И если человек не остановился перед этими трудностями, прошел их, это означает, что у него есть шанс.

Тим вспомнил гигантскую кошку в подвале.

— Трудности… Меня в комнату к хищному животному посадили… забыл, как называется. Это что — трудность?

— В разных школах разные проверки, да и перед прохождением этих проверок порой следует пройти через множество препон. Качик — не просто хищное животное, он способен видеть будущее. Немного, не больше, чем на эрм, но этого достаточно. Если бы ты его испугался, он бы тебя убил. Если бы ты поборол свой страх и набросился на него с кулаками — он бы тебя убил. Если бы ты закрыл глаза и представил, что тебя там нет, — он бы тебя убил. Единственный способ избежать смерти при встрече с ним — сотворить свое будущее так, что ты в нем остаешься жив. И это умение сразу определяет волина.

— А гладить его кто-нибудь пробовал? — тихо спросил Тим. Запоздалый страх мурашками пробежал по коже. «Да я же его погладить пообещал, — понял Тим, — вот он и не стал меня убивать. Ну и дела. Это что же выходит…»

— Гладить? Зачем? — Арво моргнул непонимающе. Тим вздохнул. Слово «гладить» здесь употреблялось только в смысле «разглаживать». Понятия «ласка» у них не было, и объяснить, зачем человеку может понадобиться ворошить шкуру живого зверя, Тим был не в состоянии.