— И ты три года тут живешь? — спросил он. — Ни с кем не общаешься?

— Не совсем. Иногда я хожу в Арум, когда мне что-нибудь надо бывает. Но никаких дел с Мыслящими Арума у меня нет, да там их и немного. А хозяина их я предпочитаю не видеть, да и он, похоже, к встрече со мной не стремится. Изредка кто-нибудь сам забредает ко мне на полянку, подобно тебе. А кроме этого — да, ни с кем не общаюсь. «Кто-нибудь сам забредает…» — повторил Тим мысленно. Эти слова неприятно его резанули, и теперь он мучился (совершенно неуместной, если подойти серьезно) мыслью о том, как часто к ней кто-нибудь забредает и что с этими забредшими происходит дальше. Нальма потемневшее лицо Тима истолковала по-своему:

— Да и незачем мне общаться. Неправильно это, конечно, но у меня и в самом деле нет никаких дел в этом мире. И думаю, уже не будет — крестьянкой я становиться не хочу. Делать то же, что сейчас, при этом еще отдавать часть урожая хозяину и во всем от него зависеть — зачем? Мыслящий из меня уже не получится, в сореса мне поздно. А для волина я слишком слаба. Но… я удовлетворена своим положением.

— Понятно, — сказал Тим, решаясь. — Знаешь что? Давай я тебе арбалет… отдам? Стрелять ты из него уже умеешь, если что — он и против волина сработает, уже понятно. Да и мало ли от кого отбиваться придется — вдруг опять кто-нибудь сам забредет?

Последние слова Тим сказал с подчеркнуто-ироничной интонацией, но Нальма его намек пропустила мимо ушей:

— Но… он же тебе самому нужен?

— У нас еще есть, — отмахнулся Тим. — Да и новых мы наделаем.

— А в дороге? Тебе же четыре дня ехать?

— А в дороге у меня йельм есть. Я так решил — пусть он остается у тебя. — Тим снял арбалет с пояса и протянул его Нальме. Но девушка испуганно отодвинулась и сделала отстраняющий жест рукой:

— Нет! Я не возьму его.

— Тогда я его просто тут положу, — сказал Тим и на самом деле положил арбалет на землю. — Надо будет — возьмешь. Ну так я поехал?

Нальма сидела, молча глядя то на арбалет, то на Тима, потом встала, подошла к арбалету и медленно его подняла. Посмотрела на Тима с некоторым опасением, потом испуг в ее глазах сменился радостным удивлением. Нальма посмотрела на арбалет еще раз, потом, держа его обеими руками, убежала в дом. Тим проводил ее взглядом, легонько улыбаясь. Девушка вернулась через полминуты, подошла к Тиму и принялась с любопытством его разглядывать. Тим согнал с лица улыбку:

— Что-то случилось?

— Да, — Нальма серьезно посмотрела ему в глаза. — У тебя шаретор не вырос. А у меня не упал. Совсем. Как это может быть, не понимаю.

Тим подумал немного, потом широко улыбнулся. «Вон оно что, она же, наверное, совсем небогатая, вот и испугалась его брать. Ну да, откуда у нее большому шаретору взяться… а оружие у них дорого стоит… вот глупышка».

— И не должен. Это подарок.Я не продал тебе арбалет, я его тебе просто так отдал, понимаешь?

— Что за «потарок»? И как так может быть — просто так? Так не может быть, это неправильно!

— А я думаю, что правильно! Мне захотелось отдать тебе его просто так, и отдал — бери, пользуйся, мне ничего за это не надо. Это и значит — подарок.

— Пусть ты оценил его в ничто, хотя не понимаю, как такое возможно, но у меня-то шаретор тоже не уменьшился! Этого не может быть!

— Когда подарок делают… — Тим задумался, как сказать «с душой», но подходящих вариантов не нашел, а буквальным решил не пользоваться, — …делают правильно, то не чувствуешь себя обязанным. Так что не удивляйся.

Нальма посмотрела на него совершенно ошалелым взглядом и замотала головой.

— Это неправильно, — повторила она жалобно.

— Нет, правильно, — возразил Тим. — Вот заладила. Кстати, все говорят: «Вижу шаретор». А как вы его видите?

Нальма хлопнула глазами и медленно повторила:

— Как видим?

— Ну да. Как это выглядит? Как надпись на лбу? Или как?

Нальма прыснула:

— На лбу?! Конечно нет. Мы его просто — видим. Я смотрю на человека и понимаю, какой у него шаретор… Я не смогу объяснить… Как объяснить слепому, что такое цвета? Вот научишься его видеть — сам поймешь.

— Скорей бы, — вздохнул Тим. — Я поеду, пожалуй. У тебя сейчас каша сгорит.

— Ой! — встрепенулась Нальма, бросилась к костру и отодвинула булькающую миску в сторону. — Подожди, я сейчас тебе с собой в дорогу дам.

Две небольшие плетеные из коры коробки тут же были споро наполнены дымящейся кашей и принесены Тиму.

— Ну… — Тим развел руками, — а как я их повезу?

Нальма посмотрела на него с удивлением, потом хитро улыбнулась и бросилась к лошади. Тим, недоумевая, пошел следом. Оказывается, у седел, под желобами, в которые укладывались ноги, с каждого боку было по довольно объемному карману, в один из них Нальма и запихала обе коробки.