За последующие семь лет площадь страны увеличилась вдесятеро, а сила ее возросла в сотни раз. Шилаку предстояло стать центром будущей всепланетной империи.

Нальмы ни в домике, ни поблизости не оказалось. Тим некоторое время просто стоял на краю поляны, ожидая, что девушка сама его заметит и выйдет навстречу. Потом, не дождавшись, раз пять негромко позвал Нальму по имени — тоже безрезультатно. Помявшись немного, Тим привязал лошадь к первому попавшемуся кусту и осторожно пошел к дому.

— Надо же посмотреть, — негромко сказал он Рексу, — может, ей помощь требуется?

Но внутри дома тоже никого не было. Обстановка единственной комнаты дома Тима разочаровала, уж больно аскетично она выглядела. Из мебели наличествовал только дощатый, ничем не накрытый топчан. Висел на стене моток веревки, стояло в углу высокое деревянное ведро, лежала вверх дном возле входа грубая железная миска — и все. Увидь он такое до того, как попасть в этот мир, решил бы, что тут вообще никто не живет, но здесь он уже таких квартирок насмотрелся, поэтому не удивился. Но огорчился и искренне посочувствовал девушке, вынужденной жить в таком убожестве, хоть и понимал, что сама Нальма его сочувствия, скорее всего, просто не поймет.

— Тимоэ?! — донесся вдруг с улицы звонкий голос. Тим разулыбался и выскочил на улицу. Нальма стояла на краю поляны с длинной прямоугольной корзиной в одной руке и охапкой каких-то зеленых веток — в другой. Увидев ее улыбку — радостную, немного смущенную и чуть-чуть хитроватую, Тим совершенно растаял. Улыбнулся до ушей, развел руки и сказал:

— Я приехал, смотрю, тебя нет. Вот, зашел…

— Тимоэ! — весело сказала Нальма, положила на землю все, что держала в руках, и бросилась к Тиму. Он уже ожидал, что девушка его сейчас обнимет (хотя никогда не замечал у местных хоть каких-либо проявлений нежности), но в двух шагах от него Нальма остановилась, вздохнула и искоса на него взглянула.

— Ты приехал, — сказала она восхищенно.

«Ну обещал и приехал», — хотел ответить Тим небрежно, но тут девушка опустила взгляд, и тень тревоги накрыла ее лицо.

— Что-то случилось? — напрягся Тим.

Нальма подняла глаза, тревога в ее взгляде мешалась с удивлением.

— Со мной — нет. А с тобой что-то случилось. Твой шаретор… на тебе посмертный долг! Ты кого-то убил?

Тим перестал улыбаться, качнул головой. «Вот блин, — подумал он тоскливо, — я так и знал. На хрен они этот шаретор придумали, так же жить спокойно нельзя».

— Да, — сказал он, — убил. Но если бы я не убил его, он убил бы меня и всех моих знакомых.

Девушка молчала, продолжая вопросительно на него смотреть, и Тим решился.

— Я живу с Людьми Дороги, ты их Волками называешь. И это они, наверное, напали на деревню твоего отца. Но меня тогда с ними еще не было, — выпалил он на одном дыхании, вздохнул и посмотрел на Нальму. Какое-то чувство мелькнуло на ее лице, но она ничего не сказала. Тим помолчал секунд десять и продолжил: — Но это неважно. Если бы я тогда уже был с ними, я был бы с ними и в Аруме. Я же не знал про тебя.

— А если бы знал — не был бы? — спросила Нальма странным голосом.

— Нет, — твердо ответил Тим, — и Арво бы не дал сюда идти. Ты мне… я хочу, чтобы тебе… я хочу, чтобы ты чувствовала удовлетворение.

Фраза получилась на редкость корявой, и Тим смутился.

— Дурацкий язык, — пробормотал он по-русски.

Но Нальма, похоже, поняла. Мягко улыбнулась и наклонила голову:

— Я знаю, что ты из Волков. Ты не мог быть никем другим — я это сразу поняла. Но все равно ты сам это сказал — это правильно. Мне только удивительно, как ты смог убить волина? Ты же сам не волин?

— Нет, — сказал Тим, — я просто новое оружие придумал. То есть не придумал, в моем мире оно давно есть, то есть было. Я его просто вспомнил… Вот, смотри. — Тим снял с пояса арбалет. Но Нальма не смотрела на арбалет, она смотрела на Тима.

— В твоем мире… — повторила она удивленно. — Так, значит, ты из другого мира. Теперь я понимаю, а раньше не понимала. Иногда ты понятными словами говоришь непонятные вещи. И даже, когда говоришь понятно, говоришь не так, как сказала бы я или любой другой. Словно ты думаешь по-другому… из другого мира.

Нальма посмотрела на Тима, наклонив голову, потом протянула руку и осторожно, словно ожидая, что сейчас ее пальцы провалятся в пустоту, потрогала щеки и подбородок мальчика. Тим смутился и отвел взгляд.

— Вот, — сказал он, чтобы отогнать смущение, — это называется арбалет.

Нальма, нахмурившись, посмотрела на руку Тима.

— Арба'йет.Странная штука. Как ею можно убить? Лезвия у нее нет, и ударять ею неудобно.