Френсис принес кофе. На лице читалось изумление. Глянув на поднос и увидев вазочку с любимыми мной ягодами жимолости, я чуть не расплакалась. Что же я творю? Он улыбался, ставя поднос на кровать.

– Теперь я не удивляюсь, что ты отключилась. Внизу шесть пустых бутылок из-под вина.

О Боже. О Боже… Я же постоянно помнила про мусор, тщательно собирала и выкидывала его. Но, будучи экологически ответственной домохозяйкой, автоматически оставляла бутылки. Чтобы потом отнести их в соответствующий контейнер. Нет, я поняла, что эта нагрузка мне не по силам. Собралась уже сдаться и все рассказать, к чему, собственно, и подталкивал меня Мэттью. Но посмотрела на его лицо, он стоял у окна, глядя на лужайку, яблони, холмы, на знакомую руку с чашкой кофе – и не смогла.

– Это не только мои бутылки. – Я рассмеялась. – Я собирала брошенные. Ходила по окрестностям, немного рисовала. – До чего же убедительно я лгала.

Он сел рядом со мной на кровать.

– Значит, обнаженную натуру ты отставила в сторону.

– Не совсем. Но я и рисовала.

– Что ж, ты стала куда спокойнее. – В голосе слышалось облегчение. – Могу я взглянуть?

– Пока нет. Выставляться мне рано. Как насчет завтрака?

– Я не смог найти подставки для яиц.

Неудивительно, поскольку, тщательно вымытые, они вновь отправились к трусикам.

– Мне только гренок. Сейчас поджарю. – Я начала выбираться из кровати.

– Подожди. – Он удержал меня, положив руку на мое плечо. – Как прошла неделя? Скучала обо мне?

И тут, словно явившаяся на подмогу кавалерия, с подъездной дорожки донесся настойчивый звук детской трубы.

– Если я не ошибаюсь, моя младшая внучка сообщает о своем прибытии, – пояснила я, спасенная в самый последний момент.

Френсис посмотрел на меня.

– Джон и Петра, – добавила я.

Он поднялся, прошел к окну.

– Точно. – И помахал им рукой, как марионетка.

– Я не могла сказать «нет», – солгала я.

Он взглянул на меня, во взгляде читались удивление, злость, а мне оставалось лишь виновато смотреть на него.

– Очень даже могла. Но цели я достигла.

Когда мы увидели дочь фермера Хоупа, она была с мужем, Джеффом, это не имело ровно никакого значения, потому что нас окружала семья.

– Можем мы не говорить с ними? – спросила я Френсиса, когда в субботу вечером мы сидели в саду местного паба. – Иначе мне всю неделю придется бегать от них.

Не посмотрев на них, даже кивком не ответив на их приветствие, я подхватила Рози на руки, понесла к низкой стенке, огораживающей сад, рассказывая о колокольчиках, одуванчиках и прочих полевых цветах. За спиной я услышала вежливый обмен приветствиями, предложение заглянуть к ним в гости. Френсис, который в другой ситуации согласился бы, сказал, что нам надо проводить детей.

– Мы успеем, – услышала я голос Петры.

– Дилис! – позвал меня Френсис, что означало: «На помощь!»

– У нас много фотографий свиней, – добавила дочь фермера Хоупа.

Мои внучки разом оживились.

– Большое спасибо, – сказала я, возвращаясь к скамье и семье, – но мне хочется показать им Голден-Кэп.

– Может, завтра?

Но Френсис уже спрашивал у девочек, кто сумеет первой добежать до ворот паба. Потом повернулся, очень жестко попрощался и взял меня под руку.

– Как продвигается книга? – спросила дочь фермера Хоупа.

– Отлично, – ответила я.

– Я рассказала о ней отцу. У него масса фотографий, очень необычных… Вас это может заинтересовать.

– Благодарю, – кивнула я. – Буду иметь в виду.

Френсис что-то пробормотал себе под нос. Вроде бы «Старый вонючий козел». Из-за другого столика фермер Хоуп, улыбаясь, приветственно махал нам рукой, не подозревая, что его записали в извращенцы.

– Фотографии, однако. – Френсис наконец-то нашел повод выплеснуть накопившуюся злость.

– Пошли, – пробормотала я.

– Что за книга, мама? – спросил Джон.

– Так, ерунда, – отмахнулась я.

Петра, представительница другого поколения, твердо уверенного в том, что место женщины не на кухне, тут же встряла:

– Ну что вы стесняетесь. Рассказывайте.

– Я думаю о том, чтобы написать книгу об обнаженной натуре. Вот и все.

Петра и Френсис многозначительно переглянулись. Взгляды эти трактовались однозначно: «Чем бы дитя ни тешилось…»

Френсис весь уик-энд пребывал в прескверном настроении. Не проявил должного отцовского внимания, когда Джон обратился к нему за советом по стратегии какой-то кампании, планируемой Органическим обществом. Не показал себя любящим дедушкой. Более того, когда все вываливались из автомобиля с криками «Сюрприз, сюрприз», едва успел сменить злобную гримасу на натянутую улыбку. Отказался от соевого шоколада Петры, от ее фасолевой запеканки и демонстративно налил себе большую порцию виски, когда остальные пили привезенный Петрой и Джоном персиковый сидр.