* * *

В духоте переполненного шумного ресторана витали густые клубы дыма, спирально завиваясь к потолку. Почти все присутствующие беспрестанно курили, кто табак, кто калифорнийскую синсемилью. В обществе, где любой выпускник Института Бэннекера может излечить вас от рака легких за гонорар, превышающий годовой заработок обычного врача, курение превращается из дурной привычки в один из самых броских символов богатства и высокого общественного статуса.

А мы - Жанин и я - проводили сегодняшний вечер среди подлинных богачей. После утомительного дня в клинике я вдруг почувствовал, что заслужил абсолютно все, что могу себе позволить. То есть клуб «Radix Malum», гордо венчающий Гарлемский пилон: одна лишь панорама, что открывается из окон его ресторана, полностью оправдывает безбожно вздутые цены.

Жанин оживленно болтала, я слушал вполуха, неторопливо прихлебывая неприлично дорогой коктейль.

–  …И могу поклясться, эти малыши с каждым днем становятся все умнее и умнее! Так что, скорее всего, возрастной ценз опять будет понижен. Причем очень скоро. Нет, ты можешь представить себе голосующих двенадцатилеток? Помню, когда мы были детьми, весь мир считал, что даже в пятнадцать слишком рано. Как ты думаешь, тут все дело в мнемотропи-нах? Знаешь ли, временами мне стоит огромного труда хотя бы на шаг опережать собственных учеников.

Я пробормотал несколько слов о реверсированной эволюции, возвращающей человеческому детенышу ту самостоятельность, которой большинство млекопитающих обладает с момента рождения. Честно говоря, меня занимал совсем другой вопрос: осмелюсь ли я сегодня ночью удовлетворить свое любопытство касательно Жанин?

Мы познакомились более года назад на вечеринке, устроенной одной из моих клиенток. Не успел я переступить порог, как был сражен. Волной ниспадающие на плечи тяжелые черные волосы, темные глаза, узкое лицо с высокими скулами и крупным носом, а все вместе - сияющая красота, безмерно превосходящая сумму своих составляющих. Ни разу в жизни я не видел таких густых и длинных ресниц.

«Какой гений сотворил это лицо?
– сразу же подумал я.
– Что за стиль? Он мне совершенно не знаком». И затем пробормотал вслух: «Ты! Циничный ублюдок! А вдруг она настоящая?»

Я напористо подошел к ней - без всякого стыда, со всей наглостью, какую мог позволить себе публично. И невзирая на вызывающую неотесанность и бестактность, я ей понравился. Мы стали любовниками в тот же вечер, упав поверх пальто, наваленных на обширном ложе хозяйской спальни на втором этаже. Я был настолько взволнован и потрясен, что мне и в голову не пришло нырнуть ей под кожу в поисках следов возможных изменений.

Потом я уклонялся от этого совершенно сознательно. Она была мне слишком дорога, и было бы настоящей пыткой узнать, что кто-то чужой манипулировал ее плотью. Но неведение становилось не менее мучительным. Я тряхнул головой и чуть ли не застонал.

–  Что-то случилось?
– тут же спросила Жанин.

–  Нет, ничего. Просто задумался о безумном мире, в котором мы живем. Насколько все было проще лет, скажем, пятьдесят тому назад. Эффект Кирлиана, зачатки обратной биосвязи - вот и все. Никакого тебе чтения тела как книги, ни Боже упаси каких-то переделок…

Она накрыла узкой ладонью мою руку, вяло лежащую на скатерти из натурального льна.

–  Раньше я никогда не слышала от тебя таких слов, Джек. Наверное, у тебя был ужасный день. Почему бы нам не поехать домой?

Идея показалось мне недурной, так что мы подозвали официанта (это был, конечно, не робот, а человек - за такие-то деньги), и тот снял с моей кредитки надлежащую сумму, не забыв, разумеется, о собственных чаевых.

На полпути к выходу чья-то вытянутая рука ухватилась за полу моего изысканного пиджака.

Обернувшись, я узрел холерическую физиономию цвета сырого мяса. Мужчина был пьян и пребывал в агрессивном расположении духа. Мне показалось, что я где-то его видел, но не мог припомнить, где.

–  Лопни мои глаза, если это не светлейший доктор Строуд, знаменитый демигог и парагон!
– провозгласил он заплетающимся языком.
– Почему бы вам не пропустить с нами стаканчик-другой, любезный доктор? Просто чтобы доказать, что мы больше не в обиде друг на друга. Выпьем за то, что вы вышвырнули нас из своей вонючей клиники!

Быстро оглядев честную компанию собутыльников, я заметил тощего, в пух и прах разряженного субъекта - и сразу все вспомнил.

–  Послушайте, я в принципе не занимаюсь лечением болезней. Тем более таких тяжелых, как иммуно-дефициты. Я ничего не могу сделать для вашего друга.

–  Ты врешь, высокочтимый ублюдок! Можешь! Но не хочешь. К каждому честному сенсу приходит столько больных, что он не в силах их обслужить! А Митч живет на клонированных антителах с гарантией восемьдесят процентов! А ты со своими сверхталантами за бешеные деньги бабам кожу разминаешь?!