«Браво, Степаныч, мои мысли читаешь!» – усмехнулся про себя я.

– Приказы не обсуждаются, – согласился со Степанычем пограничник. – А вы нашего командира раньше знали?

Разговор зашел обо мне.

– Знал, – не задумываясь, ответил Степаныч.

– Ну и как он?

– На вид либерал, армейский интеллигент. По существу – зверюга, каких поискать...

Во как меня припечатал Степаныч! Я зверюга, получается. «Каких поискать!!!» Я проходил у него спецкурс в учебном центре ВДВ, потом мы дважды встречались на боевых – в Чечне и в Африке[1]. С чего это он меня так?! Ну да, в Африке я сумел обхитрить и уложить в землю с десяток подлинных «зверюг», может, поэтому. Или зол на меня, что втравил немолодого дяденьку в этот «режим секретности»?

На некоторое время оба умолкли, а я стал разглядывать себя в зеркало заднего обзора. На зверюгу ну совсем не тяну. И в суворовском, и в рязанском десантном я постоянно комплексовал из за своей совсем неармейской внешности. В самом деле, личико худенькое, глаза большие и голубые. Девчонкам я нравился, что, конечно, было неплохо, но мне всегда хотелось выглядеть суровым, бывалым дядей, а не мальчишкой с курсантскими погонами. Нос, правда, у меня перебитый, я мастер спорта по боксу, чемпион рязанского училища в полусредней весовой категории. Я тогда щупленький был, худенький. Сейчас-то я уже «средний вес», даже к «полутяжу» приближаюсь... Нет, внешне «зверюга» из меня никакой.

– Если бы хоть какая-то информация у нас была... – продолжил Кирилл.

– Информация? – переспросил Степаныч. – Так за чем дело стало? Давай пытанем Жукова?

– Чего?!

– Каленым железом, – пояснил дядя Гриша.

– С ума сошел, Степаныч? – перешел на «ты» пограничник.

– Мы из-за него под пули, вообще неизвестно подо что пойдем, а он молчать будет? – голоса Степаныч не повышал, говорил вроде как о вещах, само собой разумеющихся. – Век здесь, на «хуторе», не отсидишься.

– Нет, – подавленно произнес Кирилл, хотя в душе, возможно, был солидарен с дядей Гришей.

– На нет и суда нет, – заключил Степаныч, и в моем наушнике повисло длительное молчание.

Шутит Степаныч? В его возрасте и с его заслугами подобные шуточки прощаются. Но вот злость у дяди Гриши не наигранная. Олег между тем вырулил в переулок и исхитрился объехать пробку. Лемберг, как и было оговорено, оторвался от нас при въезде в Москву и ждал моего сигнала.

* * *

– Долго здесь стоять будем? – спросил Олег, кивнув в сторону двенадцатиэтажного дома, во дворе которого мы затормозили десять минут назад.

В пробках мы настоялись основательно, натура бывшего милицейского спецназовца жаждала действия.

– Сиди здесь и жди меня, – ответил я и распахнул дверцу.

– Понято, – дернул накачанной шеей Олег.

Войдя в подъезд, я не стал вызывать лифт, а отправился по лестнице пешком. На четвертый этаж, где находилась квартира двадцать два. Именно в ней произошла моя первая встреча с человеком, которого я знал как Комбрига. Оказавшись в коридоре рядом со злополучной квартирой, я секунд двенадцать потоптался около дверей, делая вид, что нахожусь в поиске. Если я сейчас позвоню в двадцать вторую, то очень велик риск, что оттуда выскочат ребята, тренированные ничуть не хуже меня, и быстренько утащат к себе. Это меня не устраивало. А вот то, что за мной уже ведется наблюдение, я не сомневался. Подойдя вплотную к двадцать второй, я приподнял руку, точно хотел позвонить, но замешкался. А вдруг здесь никого нет, конспиративную квартиру временно, что называется, «заморозили» и я зря теряю время? Однако других нитей, ведущих к Комбригу, у меня не было. Звонить тем не менее я не стал. Но и уходить не торопился. И не даром...

– Кто вам нужен? – услышал я женский голос из двери квартиры двадцать один.

– Никто, – внятно ответил я, не собираясь при этом уходить.

– А что вы здесь делаете? – продолжила женщина.

– Осматриваю вашу площадку, – честно отозвался я, будучи готовым к любому развитию событий.

– Зачем?

– Нужно.

За двадцать первой дверью умолкли. Если за мной наблюдают те, кто мне нужен, то сейчас они решают, что со мной делать. Может, я из домоуправления, или из местной милиции, из санэпидемстанции, строительной инспекции?! Веду осмотр помещения, и не более того. Наши противники так же, как и мы, крайне не заинтересованы в расшифровке. Если я из домуправы, то меня лучше отпустить с миром. А если нет?! Противник наверняка постарается расколоть меня, не раскрываясь при этом сам. Между тем мягко щелкнули дверные замки, и на пороге двадцать первой квартиры появилась молодая, не лишенная привлекательности и обаяния женщина в брюках и обтягивающей футболке.

– Так что вы здесь осматриваете? – строго уточнила она.

– А вы сами посмотрите! – я ткнул пальцем в потолок.

– Чего «смотрите»?! – не поняла женщина, так как на потолке ничего не было видно, в силу слабого освещения.

– Да ничего, – хамски произнес я. – Только вопросы задавать умеете, а площадку в порядке содержать не можете.

– Не грубите! – тоненько взвизгнула дама.

Я бросил на нее быстрый взгляд и отметил, что дверь она не распахивает, поэтому разглядеть, что (и кто) находится в ее квартире, невозможно. Впрочем, ответ на этот вопрос я получил достаточно быстро.

– Кто там такой вежливый? – послышался из квартиры мужской бас.

Не прошло и пары секунд, как на площадку вышел крепкий парень с короткой армейской прической.

– Ну и чего? – спросил он, угрожающе приблизившись ко мне.

– Ни-че-го, – внятно и по слогам произнес я, отметив, что парень явно тренированный, оружия не наблюдается, но исключить его наличие нельзя.

– Чего тут нужно? – нахмурился он, и я отметил, что парень весьма грамотен в рукопашных делах.

Близко не приближается, руки держит на уровне груди.