Недовольство росло. Алла нажала на кнопку вызова. Зашла секретарша Света. Лицо у нее было мечтательно-отстраненное. Алла вскипела, глядя на свою подчиненную. Радостно ей! Посмотрите, овца ангорская! Идет, как лебедь плывет.

– Документы по переписке с Петербургом, – потребовала хозяйка фирмы «Легос».

– Сейчас, Алла Владимировна.

Секретарша упорхнула. Появилась уже с бумагами.

– Так. – Гнев Аллы все закипал, давление в котле нарастало. – Когда будет в бумагах порядок?! Когда, я спрашиваю?!

Светка тут же расширила удивленно глаза и обиженно надула ярко-крашенные в какой-то темно сиреневый цвет губки.

«Плохо, когда витаешь высоко в облаках. Шмякаться больно», – с садистским удовлетворением подумала Алла.

– У меня все материалы подобраны, – залепетала, оправдываясь, секретарша.

– В твоих материалах год можно копаться и ничего не найти! – Алла хлопнула ладонью по пухлой папке. – По лицам, по датам привести в порядок! Ну что выпучилась, будто я тебе лесбийскую любовь предлагаю?!

– Вы же смотрели папки, указаний не давали?!

– На все указания давать?! Детский сад?.. В бумагах бардак. Начальство за дверь – у вас тут что, гульбище сразу?!

– Нет.

– Что, заработалась здесь? Ну да, начальница стерва! Понимаю! Другое место тебе найти? Где за триста долларов будешь телом обслуживать хачика начальника и всю свору его земляков?!

На глаза Светы навернулись слезы.

– Зачем вы так? – Она шмыгнула носом.

– Распустились... Где две бутылки «Мартини» в баре? С Урновым выпили?

Заслышав имя охранника, девчонка зарделась. Алла попала в самую точку. Теперь понятно, почему секретарша витает в облаках. Разврат!

– Вдвоем вышибу, чтобы неповадно было, – воскликнула хозяйка. – Нет, чтобы водку взять, им «Мартини» и коллекционное «Кьянти» подавай!

Алла ощутила, как настроение и жизненный тонус поднимаются, усталость куда-то уходит. Вообще, она давно заметила, что лучший способ поднять настроение – вставить хороший пистон подчиненным. И она это умела.

– Ладно. Закрой шлюзы, а то слезами тут все зальешь, – примирительно произнесла Алла, глядя на заревевшую секретаршу. – Ну, все?..

Света кивнула.

– Теперь излагай, что тут произошло за мое отсутствие.

Света подрагивающими пальцами открыла блокнот и начала перечислять звонки, запросы, бумаги. Все-таки Алла выдрессировала ее прилично – секретарша докладывала четко, ясно, по делу и достаточно сжато.

– Все? – выслушав ее, осведомилась начальница.

– Еще звонок был какой-то глупый. Не ко мне, а в бухгалтерию.

– Что за звонок.

– Звонил какой-то ненормальный. Сказал, что это медведь.

– Какой медведь? Белый? – хмыкнула Алла.

– Нет, не медведь... Медвежонок, о! И он сегодня сам появится или кого-то подошлет. Вы ему что-то должны отдать.

– Так и сказал, что я должна что-то отдать медвежонку?

– Да.

– Умереть и не жить, – хохотнула Алла. – Медвежонок...

Оставшись одна, она углубилась в документы. Но теперь не могла сосредоточиться на работе. В голову лезли посторонние мысли. Медвежонок... Леша Бруевич, кто же еще. Он зайдет за вещами. И обязательно об этом оповещать ее подчиненных, да еще не по прямому телефону, а через бухгалтерию? И называться кличкой? Бред какой-то!

«Я ему задам!» – без особой злости подумала она.

Закончив с бумагами, Алла уже без энтузиазма взгрела за нерадивость еще двоих подчиненных и отправилась домой. Настроение в целом было неплохое, однако звонок Бруевича не давал ей покоя. Что-то в этом было неправильное. Не в его стиле...

Во дворе она поставила свой новенький ярко-желтый, с вызывающей красной полосой «Фольксваген-жук» рядом с соседскими древними «Жигулями». Закрыла машину, поставила ее на сигнализацию. Кодовый замок на подъездной двери барахлил, послушался только с третьего раза. «Деньги дерут исправно, а с обслуживанием не спешат», – раздраженно подумала она.

Лифт в подъезде сталинского дома был просторный, медленный, двери открывались не автоматически. Сначала поверни тугую ручку, потом толкни решетчатую дверь. В общем, раритет.

Первый этаж... Второй... Ее раздражало, что лифт двигался неторопливо и скрипуче... Вообще, почему-то сейчас ее раздражало все. Тревога, только что легкой тенью лежащая на душе, усиливалась. Давление, что ли, атмосферное меняется? С позапрошлого года она начала ощущать эти чертовы перемены давления. Плохо. Тридцать три года – до старости далеко...