– А можно вас попросить стакан воды?

Бадри размашистым ударом руки выбил тарелку, так что она подлетела и покатилась с грохотом по полу. Влепил пощечину заложнику и зарычал, как разбуженная злая псина:

– Запомни. Ты никто. Ты раб. Ты должен делать то, что тебе говорят. И брать то, что дают. Ты понял?

– Понял.

– И не разевать рот, когда не спрашивают. Ты понял?

– Понял.

Бадри отвесил ему затрещину. Заложник пригнулся и рука только скользнула по его макушке.

– Ты ничего не понял... Теперь говори.

– Я все понял... Я буду делать, как вы хотите, – мягко заговорил пленный. – Я хочу жить...

Голос его приобрел какие-то воркующие интонации.

– Зачем ты бьешь меня? – продолжал он, не обращая внимания на метающего глазами молнии Бадри. – Мне же больно. Я человек, как и ты. Я ощущаю боль. Представь, что ты бьешь себя... Мы едины. Мы все люди. Наши души соприкасаются...

Бадри застыл, ощущая себя как-то странно. Слова этого человека окутывали его, сдавливали мягко, но мощно, как кольца анаконды. Лишали обычного его стремления к импульсивным, жестоким действиям.

– Я тоже человек. – Пленник приблизился к тюремщику и перешел на шепот. – Я мог бы стать твоим другом... Я стану твоим другом... Я стану твоим братом...

* * *

Влад обнял Настю.

– Это надолго? – спросила она.

– Я не знаю... Все очень сложно... Я не могу тебе сказать всего... Пойми, Настюха...

– Я понимаю... – Она прижалась к нему.

Ветер трепал ее просторный модный ярко зеленый плащ, в котором она походила на фею леса. Они стояли около невзрачного «Москвича». Человек за рулем терпеливо ждал. Он будет ждать сколько угодно, не высказывая ни малейшего недовольства. Это его работа – ждать и делать то, что прикажут.

– Папка, а мы море увидим? – дергал Влада за куртку Вовка.

– Увидите.

– А там вода черная?

– Почему черная?

– Так море Черное...

– Море Черное, а вода зеленая.

– В Черном море должна быть черная вода, – озадачился Вовка такой явной несообразностью.

– А в Красном море? – полюбопытствовал Влад.

– Красная... Пап, а...

Машины стояли, прижавшись к обочине трассы, ведущей на аэропорт Шереметьево-2. Это был миг прощания. Надолго? Навсегда?

Настя ко всему привыкла. Она жила, зная, что в любой момент может разбить ее только устоявшуюся жизнь телефонный звонок, и ей придется убираться на другой конец света, бросая вещи, квартиру. Так уже бывало. Этот означало, что у Влада охота, притом охотится не только он, но и за ним. Рядом с охотником, когда он вышел на след, не должны идти женщина и ребенок. Они должны ждать в теплом и сокрытом от чужих взоров убежище. Еще она знала, и это знание наполняло ее холодом, что однажды может случиться так, что придут хмурые люди и скажут: «Влад не вернется. Он был хорошим солдатом». И она молилась, чтобы этот миг не наступил. И чтобы миновала их чаща сия. Единственно, чем она могла помочь самому дорогому человеку на земле – это молитвами.

– Вовку держи в ежовых рукавицах, – с напускной серьезностью напутствовал Влад.

Вовка тут же начал толкать свою старую теорию, что в ежовых рукавицах должны быть ежи.

– Ладно... Вам пора.

– Влад... Будет очень горячо?

– Не горячее, чем на сковородке.

Они стояли, обнявшись, еще долго.

Время вышло. Влад еще раз подбросил на руках Вовку, усадил его в машину, крепко сжал руку Насти. Кивнул водителю.

Настя захлопнула дверь. И «Москвич» тронулся вперед.

Влад постоял, смотря им вслед. Вскоре самолет унесет их вдаль. Там тихо, плещут волны, безопасно. Там за ними будут приглядывать люди, которым можно доверять.

У здания цирка на Цветном бульваре он подсадил в машину старого боевого товарища и командира, оперативного координатора «Пирамиды» Медведя, в миру полковника милиции Олега Денисова, заместителя начальника регионального московского Управления по борьбе с бандитизмом МВД. «Форд» сразу просел – полковник обладал воистину богатырскими габаритами, даже Влад по сравнению с ним выглядел поскромнее. Координатор в стильном белом плаще смотрелся вальяжно, как бизнесмен средней руки.

– Ну, что скажешь, брат Пушкин? – осведомился Денисов.

– А то ты не знаешь.

– Знаю. Бруевич ушел. Операция провалена.

– Не совсем.

– Если не достигнут ожидаемый эффект и запланированные цели – операция считается проваленной.

– Ликвидировано боевое звено противника.

– Это ты мог в Ичкерии заливать, где счет по головам шел. У нас счет другой. Звено ликвидировано. И цепочка обрублена. Вы обнулили солдат, расходный материал. А их «Вервольфу», если это он инициатор охоты на Бруевича, никак не жалко.