– Гинни, детка, это ты? Подняв глаза, она увидела дядю Джервиса, который был так похож на ее отца, что она чуть не бросилась ему в объятия.

– Но что ты делаешь здесь одна? – непонимающе спросил он. – Где Ланс?

Гинни посмотрела вдоль улицы: незнакомец исчез.

– Ланс – эээ – поехал за моим багажом, – проговорила она, стараясь не показать дяде своего беспокойства. – Я так спешила домой, что не стала ждать, пока разгрузят мои сундуки.

– Ну дай-ка я на тебя погляжу. Как же ты выросла в Бостоне! Ты стала просто красавицей, Гиневра-Элизабет.

Она не могла сказать, чтобы прошедшие годы были так же снисходительны к нему. Русая шевелюра, которой он так гордился, не только поседела, но и значительно поредела. Глядя на его иссеченное морщинами красное лицо и оплывшую фигуру, она с трудом верила, что этот человек на десять лет моложе ее отца.

Дядя Джервис взял ее саквояж и прошел в ворота. Оказавшись во внутреннем дворике, Гинни заметила, что постарел не только ее дядя. Стены дома были облуплены, а растения нуждались в секаторе.

– А что случилось с фонтаном? – подавленно спросила она. – Почему в нем нет воды?

Дядя Джервис откашлялся.

– Не забывай, что здесь давно никто не жил.

– Я знаю. Просто мне... все помнится иначе. Раньше этот двор казался таким великолепным.

Он вздохнул.

– Так всегда бывает, когда уезжаешь из дома. Ничто не остается таким, как нам хотелось бы. За пять лет твоего отсутствия, дорогая, многое изменилось.

Гинни попыталась внушить себе, что перемены неизбежны, но слова дяди обеспокоили ее. Она не любила перемен, она не хотела сюрпризов. Она отдала бы все, чтобы вернуться в то время, когда папа ее обожал и когда была жива мама.

«Хочу в Камелот», – опять подумала она.

Но сегодня ей не было суждено туда сбежать. На крыльце появилась Эдита-Энн, улыбаясь гостеприимной улыбкой хозяйки дома.

– Наконец-то ты вернулась домой, Гиневра-Элизабет, – вполне дружелюбно сказала она, но Гинни, как всегда, почувствовала скрытую недоброжелательность. Что она себе воображает? Принимает Гинни в ее собственном доме как хозяйка.

С напряженной улыбкой Гинни поднялась по ступенькам и ответила Эдите-Энн только, когда оказалась на одном с ней уровне:

– Ты хорошо выглядишь. – Ничего другого ей в голову не пришло.

К сожалению, это было правдой. Пять лет тому назад голубое муслиновое платье висело бы на Эдите-Энн, как на вешалке, но теперь ее формы округлились. Даже цвет лица у нее стал лучше. Никто бы не назвал ее первой красавицей Луизианы, но эта девушка с русыми волосами и янтарными глазами совсем не была похожа на того гадкого утенка, которого помнила Гинни.

Позади в дверях показался Гамильтон Колби, их сосед и друг.

– Как я рад тебя видеть, Гинни! – радостно сказал он и начал трясти ей руку. – Мы с Эдитой-Энн как раз недавно говорили, что без тебя в Луизиане стало скучно.

На этот раз Гинни улыбнулась от всего сердца. Как и Ланс, Гамильтон в детстве проводил много времени у Маклаудов, и они всегда хорошо к нему относилась. Он был длинный и нескладный и часто говорил невпопад, но он был добрый человек и надежный друг. Заметив, как он не сводит глаз с Эдиты-Энн, Гинни подумала, что за время ее отсутствия Гамильтон, кажется, проникся к ее кузине больше чем дружескими чувствами.

Та, впрочем, этого, по-видимому, не замечала. Оставив его в гостиной с отцом, она сказала, что проводит Гинни в ее комнату.

Гинни прекрасно могла бы подняться по лестнице и одна, присутствие кузины создавало у нее ощущение, будто она гостья в своем собственном доме. А впрочем, нет, это дом заставлял ее чувствовать себя здесь чужой. В нем стоял затхлый дух помещения, в котором никто не живет, и во многих комнатах мебель была накрыта чехлами. Может быть, дядя Джервис собирается провести здесь только одну ночь, но мог же он привезти из Розленда пару служанок, чтобы за ними было кому ухаживать. Как она будет одеваться к балу, если ей никто не будет помогать?

Оказавшись одна в своей комнате, Гинни принялась ходить по ней взад и вперед, дожидаясь, когда же Ланс привезет ее вещи. Надо их вынуть, проветрить, решить, какое платье надеть на бал. И тут к воротам подъехала карета.

Она побежала навстречу Лансу вниз по лестнице. Но, увидев огорченное выражение его лица, остановилась на нижней ступеньке и оглядела прихожую. Она была пуста.

– Где же мои сундуки?

– Произошло небольшое осложнение.

– Осложнение?

Гинни ухватилась за перила лестницы, и у нее закружилась голова.