– Не волнуйся, Джесон. Я все понимаю, – Касси встала, застегивая платье. – Я думаю, мы оба… не в себе.

– Подожди, Касси, не уходи, присядь.

– Да нет, Джесон, я лучше пойду. – Однако она не ушла, а остановилась у окна, которое выходило на Пятую авеню. Дождь уже кончился, но асфальт был еще темным. Она чувствовала, что ей все еще трудно дышать, и все никак не могла прийти в себя после того, что произошло. Боже, что он теперь подумает о ней? Ведь каждый ее вздох, каждое движение ясно говорило о том, что она хочет, чтобы он взял ее… занялся с ней любовью прямо здесь, на этом диванчике в библиотеке… Господи, до чего она глупо себя вела!

– Давай поговорим, Касси, – спокойно сказал, Джесон. – Нужно поговорить об этом.

– О чем об этом?

– Ну, о… обо всем. О твоем будущем, о работе.

– Я уже все решила, – солгала Касси. – Я не буду здесь работать.

– Но почему?

– Я не хочу переезжать, не хочу оставлять Роли. Не хочу менять свою жизнь.

– Но ведь твоя жизнь и так уже изменилась, и с этим ничего не поделаешь.

– Я это знаю и стараюсь привыкнуть к этой мысли. Но это вовсе не означает, что я должна…

– Я хочу, чтобы ты подумала, Касси, – перебил ее Джесон. – Мне хочется, чтобы ты осталась здесь с нами. Хивер нуждается в тебе.

– Но это невозможно. – Касси смело посмотрела ему в лицо. – Особенно теперь… после того, что произошло сегодня. – Она смерила его взглядом. Как же устало и даже жалко он выглядел! Он сидел, сложив руки на коленях, потом опустил голову и коснулся пальцами волос – только теперь Касси заметила, что Джесон уже начал седеть. Когда он вновь откинулся на спинку дивана, Касси увидела, что его лицо уже не молодо, а глаза печальны почти по-стариковски. Его губы – еще совсем недавно такие стремительные – казались теперь чересчур тонкими и потрескавшимися. Ему больно, поняла Касси, и всем сердцем устремилась к нему. «Ему плохо, но я ему не нужна. Он сказал, что я нужна Хивер. Это правда, Хивер я нужна. А ему – нет».

– Об этом не волнуйся, – сказал он устало. – Я не стану тебе докучать. В конце недели я уезжаю за границу. У меня деловые встречи в Японии и во Франции. Почти все мои деловые интересы сосредоточены сейчас в Европе и в Азии. Обычно я провожу там по полгода, а в этом году, я думаю, получится даже дольше. Миранда была не против, а в глубине души, уверен, даже радовалась бы этому. Да и Хивер не особенно по мне скучает. Если ты откажешься, мне придется тащить Хивер за собой, забирать ее из ее школы, лишать друзей. Оставить ее здесь я могу только с тобой.

– Я понимаю. В качестве няньки, – ответила Касси.

– Ну, зачем ты так? Не няньки, а ее родной тетки. Человека, которому, я убедился, она доверяет, и к которому уже успела привязаться. Не могу же я оставить ее на очередную мисс Бьенсон? Никак не могу. Поэтому я прошу тебя, Касси, о ней позаботиться.

– Да, конечно, так тебе будет удобно, – съязвила Касси.

– Ну, да, разумеется, – ответил Джесон, мрачнея. – Мне так удобно. Но ведь и тебе могло бы быть это удобно, если бы ты перешла в «Магнус Медиа».

– Понятно, – ответила Касси.

«Так вот почему он так заинтересовался моей возможной работой у Магнуса! – почти со злобой подумала Касси. – Он решил, что я буду работать там и одновременно сторожить Хивер. Значит, вот откуда его неожиданный прилив нежности! Он просто хочет воспользоваться мной в качестве няньки для девочки. Как же это гадко! И какое счастье, что наши отношения не зашли слишком далеко!» Но при мысли о бедной маленькой Хивер сердце Касси оттаяло, и она сказала Джесону;

– Я подумаю.

– Конечно, подумай. – Джесон нехотя поднялся с дивана. – Я уеду не раньше пятницы. У тебя будет целых пять дней. Достаточно времени, чтобы принять решение, не так ли? – Ей показалось, что это звучит как вопрос, но прежде, чем она успела что-либо ответить, он ушел.

– Да, – сказала Касси опустевшей комнате. А огонь в камине тем временем погас.

– А это, – с гордостью объяснял Магнус, – наш отдел новостей. Сейчас здесь никого нет, суматоха начинается обычно часа в три. – Касси стояла вместе с Магнусом в просторном застекленном кабинете Фредерика Маршалла, ведущего программы новостей на «Магнус Медиа». Кабинет служил одновременно и рабочей комнатой, и смотровой площадкой – отсюда хорошо просматривалось круглое просторное помещение отдела новостей. В отличие от этого помещения, где царил беспорядок, кабинет был изыскан и даже украшен приметами Старого Запада. Бронза Ремингтона, многочисленные фотографии ирокезов, ковбойские шляпы, надетые на деревянные шесты…

Фредерик Маршалл, седовласый служитель музы телевидения, диктор с приятным баритоном, пришел много лет назад к выводу, что из его детства, проведенного в Колорадо, можно кое-что выжать, а именно – создать этакий имидж своего парня с Дикого Запада, и это поможет ему добиться успеха. Он начал учиться протяжно произносить слова. Обращался к публике не иначе, как «народ». Каждую свою передачу заканчивал словами: «Счастливых троп, тебе, Америка!» Кроме того, одевался исключительно в кожу и хлопок. Надо сказать, этот костюм ему приходилось шить заново довольно часто, так как с каждым счастливым сезоном его и без того массивное тело становилось все шире и шире. Писатель он был абсолютно никакой, да и репортер никудышный, но его новый имидж все же спас его: он «зацепился» на «Магнус Медиа». Все, что требовалось от Маршалла, – это читать написанное на бегущей строке стоящего перед ним монитора. А это удавалось ему по-актерски блестяще. И Америка обожала его. «Ночные новости» с Фредериком Маршаллом вот уже пять лет фигурировали в списке передач с наиболее высоким рейтингом популярности.