— Ты даже сообразительнее, чем требуется, дорогая Дженни. Забудь об этом.

Она погладила его щеку — со спутанными волосами и пробивающейся темной бородой он был просто неотразим. Оба они были неотразимы — голый мужчина и голая женщина вместе в постели. Движущая сила истории, костяк жизни.

— Я надеюсь, ты будешь все рассказывать мне, Эш. Мне можно доверять, и в любом случае супружеская кровать священна. Жены не могут свидетельствовать против своих мужей.

— Жены? Дженни…

По его изумленному лицу она поняла все без слов, и боль, комком вставшая в горле, чуть не задушила ее.

— О Боже, кажется, я слишком увлеклась этой глупой игрой в помолвку! Нам пора, уже поздно… — Дженива быстро соскочила с постели, но Эшарт схватил ее за плечо.

— Дженни, любимая! Если бы я мог, я бы женился, клянусь! Но я должен жениться на проклятых деньгах, понимаешь, должен!

И тут вся ее горькая обида вырвалась на свободу.

— Ради чего? Ради еще нескольких бриллиантовых пуговиц? Ради продажных шлюх и ублюдков? Я ошибалась, думая, что ты имел в виду наш брак, когда говорил, что мы будем вместе. Прости. Теперь я все поняла. — Она выдернула руку. — Отпусти меня!

Некоторое время Дженива боролась с ним, но Эшарт был сильнее и в конце концов придавил ее к постели.

— Да послушай же ты! Драгоценности и золото необходимы для королевского двора, а двор необходим, чтобы выжить. Мы на пороге гибели, особенно из-за Молли Керью.

— Тем лучше для нее! — со злостью крикнула Дженива. — Ей ты, наверное, тоже обещал весь мир.

— Нет, черт побери! Я никогда не обещал женщине больше того, что мог дать ей. Ты не исключение. Дженни, милая, — его голос зазвучал мягче, — я надеялся, что ты станешь моей любовницей — постоянной любовницей, с домом, каретой и всем, чего только пожелаешь.

Все в ней взбунтовалось.

— Я желаю, милорд, иметь мужа — верного мужа, надежный дом, спокойный и безопасный мир, чтобы рожать законных детей.

— Я подумал, мы родственные души…

— Ты заблуждался! Пусти меня!

Эш неохотно поднялся, освобождая ее, и Дженива бросилась собирать свою одежду. Натягивая сорочку, она услышала, как звякнули кольца раздвигаемого полога.

— Берберские пираты, — заговорил Эшарт, надевая панталоны. — Чувственные поцелуи. Знание, как выглядит мужская грудь. Смелость в выражениях. Не притворяйся оскорбленной святой!

Боже, да он, кажется, видит в ней еще одну Молли Керью!

Джениве с трудом удалось застегнуть корсет, что оказалось нелегко из-за нераспущенной шнуровки.

— Я уверена, что ты просто заблуждался. Это моя вина, только моя. Помоги мне одеться, чтобы я могла уйти. И можешь не бояться, я не Молли Керью и скорее умру, чем стану удерживать мужчину, которому не нужна.

Эшарт протянул ей нижнюю юбку; она влезла в нее и, сдерживая слезы, завязала тесемки на талии. Одна слезинка все же скатилась по щеке, и Дженива резко смахнула ее.

Расправив платье, она надела его и застегнула пряжку на поясе. Чулки она так и не сняла и поэтому, подобрав туфли, просто сунула в них ноги.

Повернувшись к зеркалу, Дженива увидела растрепанную копну густых спутанных волос и, схватив гребень, стала безжалостно раздирать их.

Медленно подойдя к ней, Эшарт отобрал у нее гребень и взял ее за плечи.

— Я всей душой сожалею, что ввел тебя в заблуждение. Поверь мне, я люблю тебя, люблю даже сильнее, чем следовало бы. Я совершил серьезную ошибку, но я сделаю все, чтобы спасти тебя от беды. А теперь сядь.

Дженива послушно села, у нее и так подгибались ноги. Наклонившись к ней, Эш начал с нежностью распутывать ее волосы, и эта нежность оказалась самым жестоким ударом, он действительно любил ее. Вот только в его хладнокровных расчетах любви места не нашлось.

Впрочем, какое теперь это имеет значение. Она сама пришла сюда — пришла, зная это, и, зажмурив глаза, бросилась навстречу гибели.

Дженива не отводила глаз от своих рук и вертела в пальцах злосчастный бриллиант. Ей хотелось снять его, но, даже испытывая такое потрясение, она понимала, что именно этого не следует делать. Их разрыв должен произойти публично, а не здесь, где они одни.

Она проглотила слезы, смиряясь с мыслью, что сама виновата. Ее свободные манеры производили на людей впечатление излишней смелости. И кто ее дернул за язык говорить об обнаженной мужской груди? Что должен был подумать о ней мужчина? К тому же она с самого начала отвечала на поцелуи Эша, как распущенная женщина, без тени девичьей стыдливости. Он не затащил ее силой в свою постель и не соблазнил обещаниями. Она ушла из бального зала, полная желания отдаться ему, и он это знал.

Эш собрал ее волосы на затылке и закрепил шпильками так умело, как могла бы сделать лучшая из камеристок. Он даже нашел и добавил к прическе брошенную веточку шелковых роз, после чего Дженива встала. Напрягая все силы, чтобы казаться спокойной, она взяла веер и надела его ленточку на запястье, затем огляделась, чтобы убедиться, что не оставила следов своего пребывания. Следы! Смятая постель и сладкий таинственный запах скажут слугам, кто был в этой комнате. Любовница. И этой любовницей могла быть только она!