— Значит, допросить все-таки некого, — тяжело вздохнул Скат.

— Если бы этот грузин и остался в живых, все равно от его допроса толку мало было бы. Фанатик. Таким трудно язык развязать.

Скат усмехнулся. Эх, и жуткая же вышла усмешка!

— Ничего… Трудно — не значит невозможно.

— Ладно, Скат, теперь-то что болтать, поздно уже, — сказал Барцыц. — Поднимаемся и думаем, что дальше.

Получилось так, что Андрей поднимался впереди всех. В коридоре, у двери в комнату он тоже оказался первым. И услышал внутри какой-то шорох.

Рассудок еще только осознавал, что внутри, по идее, не должно быть никого живого, значит, и шуршать некому, а тело уже делало свое дело. Он рванулся вперед, одной рукой распахивая дверь, а второй сдергивая автомат с плеча.

На подоконнике единственного в комнате окна был человек. Андрей видел его со спины, но все равно узнал. Бадра! А окно было уже открыто, услышав за спиной шум, молодой абхаз подался вперед, еще секунда, и он оказался бы снаружи.

«Стрелять нельзя!» — молнией промелькнуло в голове Андрея. И он просто швырнул в Бадру свой автомат, угодив ему стволом в затылок. Абхаз вскрикнул и вывалился за окно — но именно вывалился, а не выпрыгнул!

Андрей кинулся за ним, опершись о подоконник рукой, он выскочил наружу. И упал как раз на спину абхазу. Тот рванулся, но Андрей успел схватить его за руку и взять ее в жесткий захват. Бадра вскрикнул, но Сабуров второй рукой тут же зажал ему рот.

В окне показалась голова Ската.

— Что такое?

— Бадра!

— Жив?!

— Да!

— Ну, Андрюха!!! Ну, даешь! Давай его сюда.

Так Андрей и сделал — подтолкнул Бадру к окну, а Скат схватил его за шиворот и как морковку из грядки выдернул с улицы, втянул в комнату. Андрей запрыгнул следом за ним.

Скат швырнул абхаза на диван — тот самый, на котором начальник американцев сидел. Парень сжался, было видно, что дрожит всем телом.

— Бадра… — совсем тихо сказал Гигла Барцыц. — Есть все-таки справедливость на земле!

Бадра еще сильнее сжался, руки у него дернулись, слово он прикрыться хотел.

— Ну, скажи, Бадра, почему ты нас американцам сдал?! Много они тебе заплатили?

— Стоп, Гигла, — решительно сказал Скат. — Это позже. Сейчас надо по делу с ним поговорить.

Командир перевел взгляд на молодого абхаза.

— Значит, так, парень, — голос у Ската был просто ледяной, — ты сейчас отвечаешь на наши вопросы. Быстро и честно. И честно тебя предупреждаю — мне даже думать противно, что с тобой будет, если попытаешься врать или играть в молчанку.

Скат сделал небольшую паузу, но Бадра промолчал. В его глазах сквозь страх проступало отчаяние и ярость загнанного в угол зверя.

— Хрен я вам что скажу, — он оскалился. И если оскал Ската напоминал волчий, то Бадра сейчас был больше всего на крысу похож. Странно — ведь еще совсем недавно он показался Андрею вполне симпатичным парнем, а сейчас словно подменили его. «Вот что предательство с людьми делает», — подумал Сабуров.

— Скажешь, — спокойно ответил Скат.

И по интонации, по выражению его лица стало ясно — действительно скажет.

— Первый вопрос. Света жива? Смотри, Бадра, если сейчас не то скажешь, я ведь не сразу тебе следующий вопрос задам. Нет, не сразу. Ты меня еще просить будешь, чтобы я его задал поскорее. — Самым страшным Андрею показалось то, что командир говорил это совершенно спокойно. И как раз это убеждало — так все и будет. Именно так.

Видимо, Бадра тоже это почувствовал.

— Жива, — тихо выговорил он. И сразу как-то сдулся, опал, словно проткнутый воздушный шарик.

— Где она?

— Не здесь.

— А где?

— У американцев две группы. Ее забрала вторая.

— У второй группы он главный? — Скат вытащил из кармана фотографию Хармфорда и сунул ее абхазу под нос.

— Да…

— Он тебя вербовал или этот? — Скат кивнул на тело «Джона Смита».

— Он.

— Где он сейчас?

— Не знаю…

— Гигла! — громко сказал Скат. — Он твой. У тебя одна минута. Но не убивать.

Барцыц подался вперед.

— Нет!!! — истошно заорал Бадра. — Не надо! Я все скажу!

— Ну, выкладывай.

— Село Адзмах. Там на дальней от моря окраине двухэтажный дом. Не ошибешься, он там один такой. Вот в нем их база. Но я не уверен, что девушку туда…

— А об этом тебя никто не спрашивает. Сколько там может быть боевиков?

— Двое или трое. Их всего восемь было, но четверых вы уже… — он кивнул на трупы.

— Ясно. А теперь отвечай быстро, не думая. Как ты вышел на нас?