Тем не менее она заявила, что расписание их светских выходов должно неукоснительно соблюдаться. Щедро используя крем и рисовую пудру, леди Мэри быстро замаскировала синяк Морин.

В светской суматохе Морин не переставала высматривать Джулиана, но его нигде не было. Она не могла расспрашивать о нем, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Ей оставалось только одно — ждать.

Она очень надеялась, что Джулиан появится на маскараде леди Траерн, но этот маскарад должен был состояться через несколько дней.

Угроза лорд-адмирала отправить ее на виселицу с каждым днем становилась все реальнее, Морин уже подумывала о том, как бежать на побережье и покинуть Англию. Но что делать потом? За ее голову все еще назначена награда. Она не сможет посещать сына и тетушку, не подвергая их жизни опасности.

Вскоре и этот путь к спасению был отрезан. Лорд-адмирал удвоил охрану дома Джонстонов и даже приставил двух верховых к карете леди Мэри, чтобы Морин не удрала по дороге с одного из светских раутов.

Каждую ночь, возвращаясь с бала, Морин спешила в свою спальню, надеясь застать там Джулиана. Но ее встречала пустая комната.

Она лелеяла надежду, что Джулиан освободит ее людей и корабль, но с каждым днем и эта надежда становилась все слабее. Морин боялась, что удача все-таки отвернулась от Джулиана Дартиза, а значит, и от нее.

В ночь перед маскарадом у леди Траерн Морин и леди Мэри вернулись домой пораньше. Поднявшись в свою комнату, Морин открыла окно, как делала это каждую ночь после бала у Уэстонов, и юркнула в постель.

Прошло немало времени, прежде чем темная фигура скользнула в ее окно. Скрип половиц заставил Морин моментально вскочить с кинжалом в руке.

Рослый незнакомец стоял в изножье кровати, молча смотрел на нее. В лунном сиянии она не могла разглядеть его лица, но знала, что это Джулиан. Всем своим видом он внушал ей необъяснимый страх.

Когда Джулиан заговорил, в его голосе было столько злобы и отчужденности, что тело Морин покрылось гусиной кожей.

— И как долго ты собиралась хранить от меня этот секрет?

Секрет? Какие у нее могут быть секреты? Ветер, ворвавшись в окно, надул занавески. И тут ей все стало понятно.

— Этан… — прошептала она, — ты узнал об Этане?

— Да, дорогая моя. Наш сын Этан. Я еще раз спрашиваю: ты намеревалась когда-нибудь рассказать мне о нем?

Злясь на мужа за его исчезновение, Морин завернулась в одеяло и вскочила с кровати. Взглянув ему в лицо, она выпалила:

— Нет. Только в случае крайней необходимости.

— Что это значит?

— Если бы ничего не получилось. Если бы меня отправили на виселицу. Тогда я рассказала бы о сыне тебе или кому-нибудь из твоей семьи. Чтобы кто-то смог защитить малыша.

Он долго молчал, а затем осведомился:

— А почему ты не собиралась рассказать мне о нем при благоприятном исходе дела?

Она затрясла головой:

— Я не хотела. Этан мой, Джулиан. Он все, что осталось у меня в этой жизни. Я не откажусь от него.

— А тебе никогда не приходило в голову, что я не стал бы просить об этом?

Она молча отвернулась. Не дождавшись ее ответа, Джулиан продолжал:

— Я не мог бы взять его и бросить тебя. Даже теперь, зная обо всем, я не сделаю этого.

— Нет. С тебя станется. Ты уже бросил меня однажды.

В комнате повисла тишина. Он сделал несколько шагов к двери.

— Откуда я знал, что ты жива и носишь моего ребенка? Я думал, что ты погибла.

— И почему же ты так думал? — спросила Морин, не скрывая сарказма. — Не потому ли, что сам добивался этого, готовя заговор против моего отца?

Джулиан схватил ее и прижал к груди.

— Я ошибся. С тех пор я не переставал жалеть об этом. Увы, никому не дано повернуть время вспять и изменить прошлое.

Он закрыл глаза, и Морин увидела, как его лицо исказила гримаса боли.

— Почему ты не сообщила мне? — Джулиан резко оттолкнул ее. — Я бы нашел вас. Я бы помог. — В его требовательном тоне была злость. Сколько лет потеряно по ее милости!

— Ты хорошо помог мне, — сказала Морин. — И почему я должна была ставить тебя в известность? Я не доверяла тебе. — Она сделала паузу. — И до сих пор до конца не доверяю.

Она прошла к единственному в комнате подсвечнику. Темнота лишала ее решительности. Казалось, что вся комната наполнена его гневом, от которого Морин трудно дышать.