Но в его мыслях башмаки превратились в пару вышитых туфелек, ее чулки, шуршащий шелк…

Ноги, которые обвили его, когда он накрыл ее своим телом… шелковистые бедра, которые он так легко развел… женщина, возбуждающая его, бросающая ему вызов, говорящая ему, чего она хочет…

От этих воспоминаний тело Колина затвердело и он глубоко вдохнул освежающий бодрящий воздух. Он подумал, не сунуть ли голову в море, чтобы холодная вода привела его в чувство. Вместо этого он сделал еше один глубокий вдох и последовал за женщиной.

Разрази его гром, если он позволит этой малышке командовать его баркасом.

Поделом ей, если он оставит ее французам. И возможно, это спасет англичан от многих бед, потому что он подозревал: эта женщина приведет тех, кто захватит ее в тлен, к безоговорочной капитуляции.

— Теперь послушайте… — начал он, искренне намереваясь схватить ее за округлое бедро и бросить в море, где и надлежит находиться порядочным мегерам.

Но его остановил свист пули, которая рикошетом ударилась в скалу. Он обернулся и понял, что Пимм и эта непрошеная гостья не преувеличивали.

Французы появились в Волтурно. И они не теряли времени, пытаясь выбраться на тропу, ведущую к морю. Они выстроили цепь стрелков вдоль скалы, и пули полетели в сторону баркаса словно дождь. Смертельный свинец свистел над их головами, разрывая песок и шлепаясь в воду.

Колин немедленно швырнул в море оба фонаря — свой и Пимма, загасив их предательский свет.

— Но скрываться было уже поздно, так как утесы за их спиной, где только что царила темнота, внезапно осветились факелами, так что можно было различить силуэты десятка людей. Учитывая важность информации, которую предположительно вез Пимм, он не позволит французам захватить этого человека.

А поскольку те обнаружили место их встречи, это был только вопрос времени, когда они заметят его корабль и всем французским силам в этом районе станет известно о присутствии «Сибариса».

Он снова выругался, на этот раз так громко, что его можно было расслышать сквозь шум волн и ветра.

— Скорее! — пронзительно закричал мистер Пимм. Мы должны немедленно исчезнуть отсюда.

Колин не мог не согласиться.

— Похоже, вы привели с собой друзей, мадам, — Сказал он назойливой женщине, стоящей между ним и баркасом.

— Это я их привела? — Она произнесла ругательство которое вогнало бы в краску любую проститутку из квартала Кингстон.

— Да, вы! — сказал он, придвигаясь ближе к ней и размахивая пальцем перед ее мокрым носом. — Ваш кошачий визг, похоже, разбудил все итальянское побережье.

Их обоих окатила холодная волна, так что они промокли до пояса, но это нисколько не остудило их темперамент.

— Вы — полный идиот! Именно ваши фонари предупредили их всех до единого.

Она развернулась и без лишних слов прыгнула в лодку и взялась за свободное весло.

— Вы садитесь или нет? — имела она наглость спросить, словно лодка принадлежала ей и находилась под ее командованием.

Французы наконец обнаружили тропинку, которая вела к побережью, и толпой устремились к берегу. Колину следовало бы вышвырнуть эту нахалку и ее сестру с их багажом на берег и отплыть не оглядываясь.

Одному Богу известно, чего стоило ему в тот первый раз оказать помощь леди в несчастье — весь последний год он просыпался от беспокойных снов, его мысли наполняли соблазнительные образы чаровницы, зовущей его найти и снова любить.

Он был уверен, что его Джорджи вела бы себя точно так же, как эта леди. Его маленькая Киприда показала бы преследующим их французам где раки ЗИМУЮТ как она сделала это на балу с Паскинсом, Брамцтом и Хинчклифом.

По крайней мере нечего опасаться, что он влюбится в ту дамочку, сказал себе Колин, потому что она была лишена всех чар Джорджи. Джорджи, возможно, была слегка импульсивна и своенравна, но эта женщина была настоящей фурией.

И где, черт побери, ее муж?

Именно он должен был спасать ее жизнь, а не бросать на милость незнакомцам.

Впрочем, подсказал ему разум, если бы у него была такая жена, он тоже с большим удовольствием оставил бы ее французам.

— Капитан! — закричала она. — Вы остаетесь или плывете с нами?

Колин заскрипел зубами. Черт бы побрал его проклятую порядочность: он не мог оставить эту беспокойную пару на берегу, как и не мог больше игнорировать свистящие вокруг пули. Он кивнул матросам, которые все еще удерживали лодку, чтобы ее не унесло прибоем, они уперлись плечами в крепкое суденышко и столкнули его обратно в грозное бушующее море.